Тетрадь была озаглавлена:
СХЕМЫ ВЫДАЮЩИХСЯ И СЛАВНЫХ БИТВ
ВОЙСК АВСТРО-ВЕНГЕРСКОЙ АРМИИ.
СОСТАВЛЕНО СОГЛАСНО ИСТОРИЧЕСКИМ ИССЛЕДОВАНИЯМ
ИМПЕРАТОРСКИМ КОРОЛЕВСКИМ ОФИЦЕРОМ
АДОЛЬФОМ БИГЛЕРОМ.
ПРИМЕЧАНИЯМИ И КОММЕНТАРИЯМИ СНАБДИЛ
ИМПЕРАТОРСКИЙ КОРОЛЕВСКИЙ ОФИЦЕР АДОЛЬФ БИГЛЕР.
Схемы были страшно примитивны.
Открывалась тетрадь схемой битвы у Нердлингена 6 сентября
1634 года, затем следовали битвы у Зенты 11 сентября 1697 года,
у Кальдьеро 31 октября 1805 года, под Асперном 22 мая 1809
года, битва народов под Лейпцигом в 1813 году, далее битва под
Санта-Лючией в мае 1848 года и бои у Трутнова 27 июня 1866
года. Последней в этой тетради была схема битвы у Сараева 19
августа 1878 года. Схемы и планы битв ничем не отличались друг
от друга. Позиции одной воюющей стороны кадет Биглер обозначил
пустыми клеточками, а другой -- заштрихованными. На той и
другой стороне был левый фланг, центр и правый фланг. Позади --
резервы. Там и здесь -- стрелки. Схема битвы под Нердлингеном,
так же как и схема битвы у Сараева, напоминала футбольное поле,
на котором еще в начале игры были расставлены игроки. Стрелки
же указывали, куда та или другая сторона должна послать мяч.
Это моментально пришло в голову капитану Сагнеру, и он
спросил:
-- Кадет Биглер, вы играете в футбол?
Биглер еще больше покраснел и нервно заморгал; казалось,
он собирается заплакать. Капитан Сагнер с усмешкой перелистывал
тетрадку и остановился на примечании под схемой битвы у
Трутнова в австро-прусскую войну.
Кадет Биглер писал: "Под Трутновом нельзя было давать
сражения, ввиду того что гористая местность не позволяла
генералу Мацухелли развернуть дивизию, которой угрожали сильные
прусские колонны, расположенные на высотах, окружавших левый
фланг нашей дивизии".
-- По-вашему, сражение у Трутнова,-- усмехнулся капитан
Сагнер, возвращая тетрадку кадету Биглеру,-- можно было дать
только в том случае, если бы Трутнов лежал на ровном месте. Эх
вы, будейовицкий Бенедек! Кадет Биглер, очень мило с вашей
стороны, что за короткое время пребывания в рядах императорских
войск вы старались вникнуть в стратегию. К сожалению, у вас все
выглядит так, будто это мальчишки играют в солдаты и сами
производят себя в генералы. Вы так быстро повысили себя в чине,
прямо одно удовольствие! Императорский королевский офицер
Адольф Биглер! Этак, пожалуй, мы еще не доедем до Будапешта, а
вы уже будете фельдмаршалом. Еще позавчера вы взвешивали у
папаши коровью кожу, императорский королевский лейтенант Адольф
Биглер! Послушайте, ведь вы даже не офицер. Вы кадет. Вы нечто
среднее между ефрейтором и унтер-офицером. Вы с таким же правом
можете называть себя офицером, как ефрейтор, который в трактире
приказывает величать себя "господином штабным писарем".
-- Послушай, Лукаш -- обратился он к поручику,-- кадет
Биглер у тебя в роте. Этого парня подтяни. Он подписывается
офицером. Пусть сперва заслужит это звание в бою. Когда
начнется ураганный артиллерийский огонь и мы пойдем в атаку,
пусть кадет Биглер со своим взводом порежет проволочные
заграждения, der gute Junge! A propos / Милый мальчик! (нем.)
Кстати (франц.)/, тебе кланяется Цикан, он комендант вокзала в
Рабе.
Кадет Биглер понял, что разговор закончен, отдал честь и,
красный как рак, побежал по вагону, пока не очутился в самом
конце коридора.
Словно лунатик, он отворил дверь уборной и, уставившись на
немецко-венгерскую надпись "Пользование клозетом разрешается
только во время движения", засопел, начал всхлипывать и горько
расплакался. Потом спустил штаны и стал тужиться, утирая слезы.
Затем использовал тетрадку, озаглавленную "Схемы выдающихся и
славных битв австро-венгерской армии, составленные
императорским королевским офицером Адольфом Бигле-ром".
Оскверненная тетрадь исчезла в дыре и, упав на колею,
заметалась между рельсами под уходящим воинским поездом.
Кадет промыл покрасневшие глаза водой и вышел в коридор,
решив быть сильным, дьявольски сильным. С утра у него болели
голова и живот.
Он прошел мимо заднего купе, где ординарец батальона
Матушич играл с денщиком командира батальона Батцером в венскую
игру "шнопс" ( "шестьдесят шесть").
Заглянув в открытую дверь купе, кадет Биглер кашлянул. Они
обернулись и продолжали играть дальше.
-- Не знаете разве, что полагается? -- спросил кадет
Биглер.
-- Я не мог, mi' is' d' Trump' ausganga / У меня вышли все
козыри (нем. диал.)/,-- ответил денщик капитана Сагнера Батцер
на ужасном немецком диалекте Кашперских гор.-- Мне полагалось,
господин кадет, идти с бубен,-- продолжал он,-- с крупных бубен
и сразу после этого королем пик... вот что надо было мне
сделать...
Не проронив больше ни слова, кадет Биглер залез в свой
угол. Когда к нему подошел подпрапорщик Плешнер, чтоб угостить
коньяком, выигранным им в карты, то удивился, до чего усердно
кадет Биглер читает книгу профессора Удо Крафта "Самовоспитание
к смерти за императора".
Еще до Будапешта кадет Биглер был в доску пьян.
Высунувшись из окна, он непрерывно кричал в безмолвное
пространство:
-- Frisch drauf! Im Gottes Namen frisch drauf! / Смелее
вперед! С богом, смелее вперед! (нем.)/
По приказу капитана Сагнера, ординарец батальона Матушич
втащил Биглера в купе и вместе с денщиком капитана Батцером
уложил его на скамью. Кадету Биглеру приснился сон.
СОН КАДЕТА БИГЛЕРА ПЕРЕД ПРИЕЗДОМ В БУДАПЕШТ
Он -- майор, на груди у него signum laudis / Знак отличия
(лат.)/ и железный крест. Он едет инспектировать участок
вверенной ему бригады. Но не может уяснить себе, каким образом
он, кому подчинена целая бригада, все еще остается в чине
майора. Он подозревает, что ему был присвоен чин
генерал-майора, но "генерал" затерялся в бумагах на полевой
почте.
В душе он смеялся над капитаном Сагнером, который тогда, в
поезде, грозился послать его резать проволочные заграждения.
Впрочем, капитан Сагнер вместе с поручиком Лукашем уже давно,
согласно его -- Биглера предложению, были переведены в другой
полк, в другую дивизию, в другой армейский корпус.
Кто-то ему даже рассказывал, что оба они, удирая от врага,
позорно погибли в каких-то болотах. Когда он ехал в автомобиле
на позиции для инспектирования участка своей бригады, для него
все было ясно. Собственно, он послан генеральным штабом армии.
Мимо идут солдаты и поют песню, которую он читал в
сборнике австрийских песен "Es gilt" /"Дело идет о том"
(нем.)/:
Halt euch brav, ihr tapf'ren Bruder,
werft den Feind nur herzhaft nieder?
last des Kaisers Fahne weh'n...i
/ Держитесь стойко, храбрецы,
врага разите, удальцы,
стяг императорский развейте... (нем.)/
Пейзаж напоминает иллюстрации из "Wiener Illustrierte
Zeitung" / "Венская иллюстрированная газета" (нем.)/.
На правой стороне у амбара разместилась артиллерия. Она
обстреливает неприятельские окопы, расположенные у шоссе, по
которому он едет в автомобиле. Слева стоит дом, из которого
стреляют, в то время как неприятель пытается ружейными
прикладами вышибить двери. Возле шоссе горит вражеский
аэроплан. Вдали виднеются кавалерия и пылающие деревни. Дальше,
на небольшой возвышенности, расположены окопы маршевого
батальона, откуда ведется пулеметный огонь. Вдоль шоссе тянутся
окопы неприятеля. Шофер ведет машину по шоссе в сторону
неприятеля. Генерал орет в трубку шоферу:
-- Не видишь, что ли, куда едем? Там неприятель.
Но шофер спокойно отвечает:
-- Господин генерал, это единственная приличная дорога. И
в хорошем состоянии. На соседних дорогах шины не выдержат.
Чем ближе к позициям врага, тем сильнее огонь. Снаряды
рвутся над кюветами по обеим сторонам сливовой аллеи. Но шофер
спокойно передает в трубку:
-- Это отличное шоссе, господин генерал! Едешь как по
маслу. Если мы уклонимся в сторону, в поле, у нас лопнет
шина... Посмотрите, господин генерал! -- снова кричит шофер.--
Это шоссе так хорошо построено, что даже
тридцатисполовинойсантиметровые мортиры нам ничего не сделают.
Шоссе словно гумно. А на этих каменистых проселочных дорогах у
нас бы лопнули шины. Вернуться обратно мы также не можем,
господин генерал!
"Дз-дз-дз-дзум!" -- слышит Биглер, и автомобиль делает
огромный скачок.
-- Не говорил ли я вам, господин генерал,-- орет шофер в
трубку,-- что шоссе чертовски хорошо построено. Вот сейчас
совсем рядом разорвалась тридцативосьмисантиметровка, а ямы
никакой, шоссе как гумно. Но стоит заехать в поле -- и шинам
конец. Теперь по нас стреляют с расстояния четырех километров.
-- Куда мы едем?
-- Это будет видно,-- отвечал шофер,-- пока шоссе такое, я
за все ручаюсь.
Рывок! Страшный полет, и машина останавливается.
-- Господин генерал,-- кричит шофер,-- есть у вас карта
генерального штаба?
Генерал Биглер зажигает электрический фонарик и видит, что
у него на коленях лежит карта генерального штаба. Но это
морская карта гельголандского побережья 1864 года, времен войны
Пруссии и Австрии с Данией за Шлезвиг.
-- Здесь перекресток,-- говорит шофер,-- обе дороги ведут
к вражеским позициям. Однако для меня важно только одно --
хорошее шоссе, чтобы не пострадали шины, господин генерал... Я
отвечаю за штабной автомобиль...
Вдруг удар, оглушительный удар, и звезды становятся
большими, как колеса. Млечный Путь густой, словно сливки.
Он -- Биглер -- возносится во вселенную на одном сиденье с
шофером. Все остальное обрезано, как ножницами. От автомобиля
остался только боевой атакующий передок.
-- Ваше счастье,-- говорит шофер,-- что вы мне через плечо
показывали карту. Вы перелетели ко мне, остальное взорвалось.
Это была сорокадвухсантиметровка. Я это предчувствовал. Раз
перекресток, то шоссе ни черта не стоит. После
тридцативосьмисантиметровки могла быть только
сорокадвухсантиметровка. Ведь других пока не производят,
господин генерал.
-- Куда вы правите?
-- Летим на небо, господин генерал, нам необходимо
сторониться комет. Они пострашнее сорокадвухсантиметровок.
-- Теперь под нами Марс,-- сообщает шофер после долгой
паузы.
Биглер снова почувствовал себя вполне спокойным.
-- Вы знаете историю битвы народов под Лейпцигом? --
спрашивает он.-- Фельдмаршал князь Шварценберг четырнадцатого
октября тысяча восемьсот тринадцатого года шел на Либертковице,
шестнадцатого октября произошло сражение за Линденау, бой
генерала Мервельдта. Австрийские войска заняли Вахав, а когда
девятнадцатого октября пал Лейпциг...
-- Господин генерал,-- вдруг перебил его шофер,-- мы у
врат небесных, вылезайте, господин генерал. Мы не можем
проехать через небесные врата, здесь давка. Куда ни глянь --
одни войска.
-- Задавите кого-нибудь,-- кричит он шоферу,-- сразу
посторонятся!
И, высунувшись из автомобиля, генерал Биглер орет:
-- Achtung, sie Schweinbande! / Берегитесь, свиньи!
(нем.)/ Вот скоты, видят генерала и не подумают сделать
равнение направо!
Шофер его успокаивает:.
-- Это им нелегко, господин генерал: у большинства
оторваны головы.
Генерал Биглер только теперь замечает, что толпа состоит
из инвалидов, лишившихся на войне отдельных частей тела:
головы, руки, ноги. Однако недостающее они носят с собой в
рюкзаке. У какого-то праведного артиллериста, толкавшегося у
