небесных врат в разорванной шинели, в мешке был сложен весь его
живот с нижними конечностями. Из мешка какого-то праведного
ополченца на генерала Биглера любовалась половина задницы,
которую ополченец потерял под Львовом.
-- Таков порядок,-- опять поясняет шофер, проезжая сквозь
густую толпу,-- вероятно, они должны пройти высшую небесную
комиссию.
В небесные врата пропускают только по паролю, который
генерал Биглер тут же вспомнил: "Fur Gott und Kaiser" / За бога
и императора (нем.)/.
Автомобиль въезжает в рай.
-- Господин генерал,-- обращается к Биглеру офицер-ангел с
крыльями. когда они проезжают мимо казармы для
рекрутов-ангелов,-- вы должны явиться в ставку
главнокомандующего.
Миновали учебный плац, кишевший рекрутами-ангелами,
которых учили кричать "аллилуйя".
Проехали мимо группы солдат, где рыжий капрал-ангел
муштровал растяпу рекрута-ангела в полной форме, бил его
кулаком в живот и орал: "Шире раскрывай глотку, грязная
вифлеемская свинья. Разве так кричат "аллилуйя"? Словно кнедлик
застрял у тебя во рту. Хотел бы я знать, какой осел впустил
тебя, скотину, сюда в рай? Попробуй еще раз..." --
"Гла-гли-гля!" -- "Ты что, бестия, и в раю у нас будешь
гнусить? Еще раз попробуй, ты, кедр ливанский!"
Поехали дальше, но еще долго был слышен рев напуганного
гнусавого ангела-рекрута: "Гла-гли-глу-гля" и крик
ангела-капрала: "А-ли-лу-и-я-а-и лу-и-я, корова ты иорданская!"
Потом они увидели величественное сияние над большим
зданием, вроде Мариинских казарм в Чешских Будейовицах, а над
зданием -- два аэроплана, один слева, другой справа; между
ними, посредине, натянуто громадное полотно с колоссальной
надписью:
К. U. K. GOTTES HAUPTQUARTIER
/Императорская и королевская штаб-квартира бога (нем.)/
Два ангела в форме полевой жандармерии высаживают генерала
Биглера из автомобиля, берут его за шиворот и отводят наверх,
на второй этаж.
-- Ведите себя прилично перед господом богом,-- говорят
они ему у дверей и вталкивают внутрь.
Посреди комнаты, на стенах которой висят портреты
Франца-Иосифа и Вильгельма, наследника престола
Карла-Франца-Иосифа, генерала Виктора Данкеля, эрцгерцога
Фридриха и начальника генерального штаба Конрада фон
Гетцендорфа, стоит господь бог.
-- Кадет Биглер,-- строго спрашивает бог,-- вы меня
узнаете? Я бывший капитан Сагнер из одиннадцатой маршевой роты.
Биглер оцепенел.
-- Кадет Биглер,-- возглашает опять господь бог,-- по
какому праву вы присвоили себе титул генерал-майора? По какому
праву вы, кадет Биглер, разъезжали в штабном автомобиле по
шоссе между вражескими позициями?
-- Осмелюсь доложить...
-- Молчать, кадет Биглер, когда с вами разговаривает бог.
-- Осмелюсь доложить,-- еще раз, заикаясь, начинает
Биглер.
-- Так вы не изволите замолчать? -- кричит на него бог,
открывает дверь и зовет: -- Два ангела, сюда!
В помещение входят два ангела с ружьями через левое крыло.
Биглер узнает в них Матушича и Батцера.
Уста господа бога вещают:
-- Бросьте его в сортир!
Кадет Биглер проваливается куда-то, откуда несет страшной
вонью.
x x x
Напротив спящего кадета сидели Матушич с денщиком капитана
Сагнера Батцером и все время играли в "шестьдесят шесть".
-- Stink awer d'Kerl wie a'Stockfisch / А воняет, парень,
словно треска (нем. диал.)/,-- сказал Батцер, который с
интересом наблюдал, как спящий кадет Биглер подозрительно
вертится,-- mus d'Hosen voll ha'n / Наложил, должно быть,
полные штаны (нем. диал.)/
-- Это с каждым может случиться,-- философски заметил
Матушич.-- Не обращай внимания. Не тебе его переодевать.
Сдавай-ка лучше карты.
Уже было видно зарево огней над Будапештом. Над Дунаем
ощупывал небо прожектор.
Кадету Биглеру, очевидно, снилось уже другое. Он бормотал:
-- Sagen sie meiner tapferen Armee, das sie sich in meinem
Herzen ein unvergangliches Denkmal der Liebe und Dankbarkeit
errichtet hat / Передайте моей доблестной армии, что она
воздвигла себе в моем сердце вечный памятник любви и
благодарности (нем.)/.-- Так как при этих словах он
заворочался, вонь опять ударила Батцеру в нос, он сплюнул и
проворчал:
-- Stink, wie a'Haizlputza, wie a'bescheisena Haiziputzar
/ Воняет, как золотарь! Как засранный золотарь! (нем. диал.)/.
А кадет Биглер ворочался все беспокойнее и беспокойнее.
Его новый сон был необычайно фантастичен: он защищал Линц в
войне за австрийское наследство. Ему снились редуты и
укрепления вокруг города. Его главная ставка превращена в
большой госпиталь. Повсюду лежат раненые и держатся за животы.
Мимо палисадов города Линца проезжают французские драгуны
Наполеона I.
А он, комендант города, стоит над всеми ними, тоже
держится за живот и кричит французскому парламентеру:
-- Передайте своему императору, что я не сдамся!
Потом боли в животе как будто утихли, и он со своим
батальоном через палисады бежит из города, вперед, к славе и
победе, и видит, как поручик Лукаш подставляет свою грудь под
палаш французского драгуна, чтобы отвести удар, направленный на
него -- Биглера -- защитника осажденного Линца.
Поручик Лукаш умирает у его ног, восклицая:
-- Ein Mann, wie Sie, Herr Oberst, ist nutiger, als ein
nichtsnutziger Oberleutnant! /Такой человек, как вы, господин
полковник, более необходим, чем никчемный обер-лейтенант!
(нем.)/
Растроганный защитник Линца отворачивается от умирающего,
но тут картечь попадает ему в седалищные мышцы. Биглер
машинально ощупывает штаны и чувствует на руке что-то липкое.
Он кричит:
-- Санитары! Санитары! -- и падает с коня...
Батцер и Матушич подняли свалившегося с лавки кадета
Биглера. Затем Матушич направился к капитану Сагнеру и доложил,
что с кадетом Биглером творится что-то неладное.
-- Это не с коньяку,-- сказал он.-- Вернее всего --
холера. Кадет Биглер на всех станциях пил воду. В Мошоне я
видел, как он...
-- Холеру сразу не схватишь, Матушич. Скажите врачу -- он
рядом в купе, пусть его осмотрит.
К батальону был прикомандирован "врач военного времени",
вечный студент-медик и корпорант Вельфер. Он любил выпить и
подраться, но медицину знал как свои пять пальцев. Он прослушал
курс медицинских факультетов в различных университетских
городах Австро-Венгрии, был на практике в самых разнообразных
клиниках, но не имел звания доктора по той простой причине, что
по завещанию покойного дяди студенту-медику Фридриху Вельферу
выплачивалась ежегодная стипендия до получения им диплома
врача. Эта стипендия была приблизительно раза в четыре больше
жалованья ассистента в больнице. И кандидат медицинских наук
Фридрих Вельфер добросовестно стремился по возможности
отсрочить получение звания доктора медицины.
Наследники чуть не сошли с ума, объявляли его идиотом,
делали попытки женить на богатой невесте, только бы избавиться
от него. Член приблизительно двенадцати корпорантских кружков,
кандидат медицинских наук Фридрих Вельфер, чтобы позлить
наследников, издал несколько сборников весьма приличных стихов
в Вене, Лейпциге, Берлине, печатался в "Sirnplicissimus" и
спокойно продолжал учиться: над ним не каплет!
Но вот разыгралась война и коварно нанесла ему удар в
спину. Поэта, автора книг "Lachende Lieder" / "Смеющиеся песни"
(нем.)/, "Krug und Wissenschaft" / "Кружка и наука" (нем.)/,
"Marchen und Parabein" / "Сказки и притчи" (нем.)/, забрали
безо всяких, а один из наследников приложил все усилия, чтобы
беззаботный Фридрих Вельфер получил звание "лекаря военного
времени". Он выдержал экзамен. В письменной форме ему был
предложен ряд вопросов, на которые он обязан был прислать
ответы. На все вопросы он дал стереотипный ответ: "Lecken sie
mir Arsch" / Поцелуйте меня в задницу (нем.)/. Три дня спустя
полковник торжественно объявил, что Фридрих Вельфер получил
диплом доктора медицинских наук, который давно заслужил, и что
старший штабной врач назначает его в госпиталь пополнения.
Теперь от его поведения будет зависеть быстрое продвижение по
службе. Известно, правда, что в разных городах у Фридриха
Вельфера были дуэли с офицерами, но сейчас время военное, и это
все предано забвению.
Автор книги стихов "Кружка и наука" закусил губы и пошел
служить. После того как было установлено, что по отношению к
солдатам он вел себя чрезвычайно снисходительно и задерживал их
в больнице по возможности дольше, в то время когда лозунгом
было: "Валяться и подохнуть в больнице или валяться и подохнуть
в окопах -- все равно подохнуть",-- доктора Вельфера отправили
с тринадцатым маршевым батальоном на фронт.
Кадровые офицеры батальона считали его неполноценным,
офицеры запаса, чтобы не углублять пропасть между собой и
кадровиками, также не замечали его и не дружили с ним.
Капитан Сагнер, естественно, чувствовал себя намного выше
бывшего кандидата медицинских наук, изрезавшего за время своей
долголетней учебы множество офицеров. Когда Вельфер -- "лекарь
военного времени" -- прошел мимо Сагнера, тот даже не посмотрел
на него и продолжал разговаривать с поручиком Лукашем о
каких-то пустяках, вроде того, что около Будапешта разводят
тыкву. В связи с этим поручик Лукаш вспомнил, как на третьем
году обучения в кадетской школе он с товарищами "из штатских"
был в Словакии. Раз они пришли к евангелическому
пастору-словаку. Тот угостил их жареной свининой с гарниром из
Тыква, свинья,
хочет вина,--
на что Лукаш страшно обиделся / Разговор капитана Сагнера
с поручиком Лукашем ведется на чешском языке. (Прим. автора.)/.
-- Будапешта мы почти не увидим,-- с сожалением заметил
капитан Сагнер.-- Согласно маршруту, мы должны простоять здесь
только два часа.
-- Думаю, что будут переформировывать состав,-- ответил
поручик Лукаш.-- Мы прибудем на сортировочную станцию
Transport-Militar-Bahnhof /Вокзал для воинских эшелонов
(нем.)/.
К ним подошел "лекарь военного времени" Вельфер.
-- Пустяки,-- сказал он, улыбаясь.-- Господ, которые
мечтают со временем стать офицерами и хвастаются в Офицерском
собрании своими стратегическо-историческими познаниями,
следовало бы предупредить, что вредно в один присест съедать
посылку со сластями. С момента отъезда из Брука кадет Биглер
проглотил, как он сам признается, тридцать трубочек с кремом, а
на вокзалах пил только кипяченую воду. Это напоминает мне,
господин капитан, стихи Шиллера: "Wer sagt von..." / Кто
говорит о... (нем.)/
-- Послушайте, доктор,-- прервал его капитан Сагнер,-- не
о Шиллере речь. Что, собственно, случилось с кадетом Биглером?
"Лекарь военного времени" Вельфер ухмыльнулся:
-- Кандидат в офицеры, ваш кадет, просто обделался. Это не
холера и не дизентерия, а самый простой и обыкновенный случай.
Ничего особенного, человек всего-навсего обделался. Ваш
господин кандидат в офицеры выпил коньяку больше, чем
следовало, и обделался. Но, по-видимому, он обделался бы и без
коньяку, с одних только трубочек, которые ему прислали из дому.
Это ребенок. Насколько мне известно, в Офицерском собрании он
всегда выпивал только четвертинку вина. Он абстинент...
Доктор Вельфер сплюнул.
-- Он покупал всегда линцские пирожные!
-- Значит, ничего серьезного? -- переспросил капитан
Сагнер.-- Но... получив огласку, такое дело...
