твою и твоей семьи отныне и навсегда, и пусть бог покарает всякого, кто
будет тому противиться.
Уже не раб, а свободный человек и землевладелец, Гурт вскочил на ноги
и дважды высоко подпрыгнул.
- Кузнеца бы мне, пилу! - воскликнул он. - Долой этот ошейник с
вольного человека! Благородный господин мой, от вашего дара я стал в два
раза сильней и драться за вас буду в два раза лучше! Свободная душа в
моей груди! Совсем другим человеком стал и для себя и для всех! Что,
Фанге, - продолжал он, обращаясь к верному псу, который, увидев восторг
своего хозяина, принялся в знак сочувствия скакать около него, - узнаешь
ли ты своего хозяина?
- Как же, - сказал Вамба, - мы с Фангсом все еще признаем тебя, Гурт,
даром что сами не избавились от ошейника; лишь бы ты нас не забывал те-
перь, да и сам не слишком бы забывался.
- Скорее я себя самого забуду, чем тебя, мой друг и товарищ, - сказал
Гурт, - а если бы свобода тебе подходила, Вамба, хозяин, наверно, дал бы
волю и тебе.
- Нет, братец Гурт, - сказал Вамба, - не подумай, что я тебе завидую:
раб-то сидит себе у теплой печки, а вольный человек сражается. Сам зна-
ешь, что говорил Олдхелм из Момсбери: дураку за обедом лучше, чем умному
в драке.
Послышался стук копыт, и появилась леди Ровена в сопровождении нес-
кольких всадников и большого отряда пеших слуг. Они весело потрясали
своими пиками и стучали алебардами, радуясь ее освобождению. Сама она, в
богатом одеянии, верхом на гнедом коне, вновь обрела свою прежнюю вели-
чавую осанку. Только необычайная бледность ее напоминала о перенесенных
страданиях. Ее прелестное лицо было грустно, но в глазах светились вновь
пробудившиеся надежды на будущее и признательность за избавление от ми-
нувших зол. Она знала, что Айвенго жив, и знала, что Ательстан умер.
Первое наполняло ее сердце искренним восторгом, и она чувствовала не-
вольное (и довольно простительное) облегчение от сознания, что теперь
кончились ее недоразумения с Седриком в том вопросе, в котором ее жела-
ния расходились с замыслами ее опекуна.
Когда Ровена приблизилась к месту, где сидел Локсли, храбрый иомен и
все его сподвижники встали и пошли ей навстречу. Щеки ее окрасились ру-
мянцем, она приветствовала их жестом руки и, наклонившись так низко, что
ее великолепные распущенные косы на минуту коснулись гривы коня, в нем-
ногих, но достойных словах выразила самому Локсли и его товарищам свою
признательность за все, чем она была им обязана.
- Да благословит вас бог! - сказала она в заключение. - Молю бога и
его пречистую матерь наградить вас, храбрые мужи, за то, что вы с опас-
ностью для своей жизни заступились за угнетенных. Кто из вас будет голо-
ден, помните, что у Ровены есть чем накормить вас, для жаждущих у нее
довольно вина и пива. А если бы норманны вытеснили вас из здешних мест,
знайте, что у Ровены есть свои лесные угодья, где ее спасители могут
бродить сколько им вздумается, и ни один сторож не посмеет спрашивать,
чья стрела поразила оленя.
- Благодарю, благородная леди, - отвечал Локсли, - благодарю за себя
и за товарищей. Но ваше спасение само является для нас наградой. Скита-
ясь по зеленым лесам, мы совершаем немало прегрешений, так пусть же из-
бавление леди Ровены зачтется нам во искупление грехов.
Ровена еще раз низко поклонилась и повернула коня, но не отъехала,
дожидаясь, пока Седрик прощался с Локсли и его сподвижниками. Но тут со-
вершенно неожиданно она очутилась лицом к лицу с пленным де Браси. Он
стоял под деревом в глубоком раздумье, скрестив руки на груди, и Ровена
надеялась, что он ее не заметит. Но он поднял голову, и при виде ее яр-
кая краска стыда залила его красивое лицо. С минуту он стоял нерешитель-
но, потом шагнул вперед, взял ее лошадь под уздцы и опустился на колени:
- Удостоит ли леди Ровена бросить хоть один взгляд на пленного рыца-
ря, опозоренного воина?
- Сэр рыцарь, - отвечала Ровена, - в действиях, подобных вашим, нас-
тоящий позор не в поражении, а в успехе.
- Победа должна смягчать сердца, - продолжал рыцарь. - Лишь бы мне
знать, что леди Ровена прощает оскорбление, нанесенное ей под влиянием
несчастной страсти, и она вскоре увидит, что де Браси сумеет служить ей
и более благородным образом.
- Прощаю вас, сэр рыцарь, - сказала Ровена, - прощаю как христианка.
- Это значит, что она вовсе и не думает его прощать, - сказал Вамба.
- Но я никогда не прощу тех зол и бедствий, которые были последствия-
ми вашего безумия, - продолжала Ровена.
- Отпусти уздечку, не держи коня этой дамы! - сказал Седрик подходя.
- Клянусь ясным солнцем, если бы ты не был пленником, я бы пригвоздил
тебя к земле моим дротиком. Но будь уверен, Морис де Браси, что ты еще
ответишь мне за свое участие в этом гнусном деле.
- Пленному угрожать легко, - сказал де Браси. - Впрочем, какой же
вежливости можно ждать от сакса!
Он отступил на два шага и пропустил Ровену вперед.
Перед отъездом Седрик горячо благодарил Черного Рыцаря и приглашал
его с собой в Ротервуд.
- Я знаю, - говорил он, - что у вас, странствующих рыцарей, все
счастье - на острие копья. Вас не прельщают ни богатства, ни земли. Но
удача в войне переменчива, подчас захочется тихого угла и тому, кто всю
жизнь воевал да странствовал. Ты себе заработал такой приют в Ротервуде,
благородный рыцарь. Седрик так богат, что легко может поправить твое
состояние, и все, что имеет, он с радостью предлагает тебе. Поэтому при-
езжай в Ротервуд и будь там не гостем, а сыном или братом.
- Я и то разбогател от знакомства с Седриком, - отвечал рыцарь. - Он
научил меня ценить саксонскую добродетель. Я приеду в Ротервуд, честный
Сакс, скоро приеду, но в настоящее время неотложные и важные дела мешают
мне воспользоваться твоим приглашением. А может случиться, что, приехав,
я потребую такой награды, которая подвергнет испытанию даже твою щед-
рость.
- Заранее на все согласен, - молвил Седрик, с готовностью хлопнув ла-
донью по протянутой ему руке в железной перчатке. - Бери что хочешь, хо-
тя бы половину всего, что я имею.
- Ну, смотри не расточай своих обещаний с такой легкостью, - сказал
Рыцарь Висячего Замка. - Впрочем, я все же надеюсь получить желаемую
награду. А пока прощай!
- Я должен предупредить тебя, - прибавил Сакс, - что, пока будут про-
должаться похороны благородного Ательстана, я буду жить в его замке, Ко-
нингсбурге. Залы замка будут все время открыты для всякого, кто пожелает
участвовать в погребальной тризне. Я говорю от имени благородной Эдит,
матери покойного Ательстана: двери этого замка всегда будут открыты для
того, кто так храбро, хотя и безуспешно, потрудился ради избавления
Ательстана от норманских оков и от норманского меча.
- Да, да, - молвил Вамба, занявший свое обычное место возле хозяина,
- там будет превеликое кормление. Жалко, что благородному Ательстану
нельзя покушать на своих собственных похоронах. Но, - прибавил шут с
серьезным видом, подняв глаза к небу, - он, вероятно, теперь ужинает в
раю, и, без сомнения, с аппетитом.
- Не болтай и поезжай вперед! - сказал Седрик. Воспоминания об услу-
ге, недавно оказанной Вамбой, смягчили его гнев, вызванный неуместной
шуткой дурака.
Ровена грациозно помахала рукой, посылая прощальное приветствие Чер-
ному Рыцарю. Сакс пожелал ему удачи, и они отправились в путь по широкой
лесной дороге.
Едва они отъехали, как из чащи показалась другая процессия и, обогнув
опушку леса, направилась вслед за Седриком, Ровеной и их свитой. То были
монахи соседнего монастыря, привлеченные известием, что Седрик сулит бо-
гатые пожертвования на "помин души". Они сопровождали носилки с телом
Ательстана и пели псалмы, пока вассалы покойного печально и медленно
несли его на плечах в замок Конингсбург. Там его должны были схоронить в
усыпальнице рода Хенгиста, от которого Ательстан вел свою длинную родос-
ловную. Молва о его кончине привлекла сюда многих его вассалов, и они в
печали следовали за носилками. Разбойники снова встали, оказывая этим
уважение смерти, как перед тем красоте. Тихое пение и мерное шествие мо-
нахов напоминали им о тех ратных товарищах, которые пали накануне, во
время сражения. Но подобные воспоминания недолго держатся в умах людей,
проводящих жизнь среди опасностей и смелых нападений: не успели замереть
вдали последние отголоски похоронных песнопений, как разбойники снова
занялись дележом добычи.
- Доблестный рыцарь, - сказал Локсли Черному Рыцарю, - без вашего му-
жества и могучей руки нас неминуемо постигла бы неудача, а потому не
угодно ли вам выбрать из этой кучи добра то, что вам понравится, на па-
мять о заветном дубе?
- Принимаю ваше предложение так же искренне, как вы его сделали, -
отвечал рыцарь, - и прошу вас отдать в мое распоряжение сэра Мориса де
Браси.
- Он и так твой, - сказал Локсли, - и это для него большое счастье.
Иначе висеть бы ему на самом высоком суку этого дерева, а вокруг мы по-
весили бы его вольных дружинников, каких удалось бы изловить. Но он твой
пленник, и потому я его не трону, даже если бы он перед этим убил моего
отца.
- Де Браси, - сказал Черный Рыцарь, - ты свободен! Ступай! Тот, кто
взял тебя в плен, гнушается мстить за прошлое. Но впредь будь осторожен,
берегись, как бы не постигла тебя худшая участь. Говорю тебе, Морис де
Браси, берегись!
Де Браси молча низко поклонился, и когда повернулся, чтобы уйти, все
иомены разразились проклятиями и насмешками. Гордый рыцарь остановился,
повернулся к ним лицом, скрестил руки, выпрямился во весь рост и воск-
ликнул:
- Молчать, собаки! Теперь залаяли, а когда травили оленя, так не ре-
шались подойти! Де Браси презирает ваше осуждение и не ищет ваших пох-
вал. Убирайтесь назад в свои логова и трущобы, подлые грабители. Мол-
чать, когда благородные рыцари говорят вблизи ваших лисьих нор!
Если бы предводитель иоменов не поспешил вмешаться, эта неуместная
выходка могла бы навлечь на Мориса де Браси целую тучу стрел. Между тем
де Браси схватил за повод одного из оседланных коней, выведенных из ко-
нюшен барона Фрон де Бефа и составлявших едва ли не самую ценную часть
награбленной добычи, мигом вскочил на него и ускакал в лес.
Когда сумятица, вызванная этим происшествием, несколько улеглась,
предводитель разбойников снял со своей шеи богатый рог и перевязь, не-
давно доставшиеся ему на состязании стрелков близ Ашби.
- Благородный рыцарь, - сказал он Черному Рыцарю, - если не побрезга-
ете принять в подарок охотничий рог, побывавший в употреблении у анг-
лийского иомена, прошу вас носить его в память о доблестных ваших подви-
гах. А если есть у вас на уме какая-нибудь затея и если, как нередко
случается с храбрыми рыцарями, понадобится вам дружеская помощь в лесах
между Трентом и Тисом, вы только протрубите в этот рог вот так:
"Уо-хо-хо-о!" - и очень может быть, что тотчас явится вам подмога.
Тут он несколько раз кряду протрубил сигнал, пока рыцарь не запомнил
его.
- Большое спасибо за подарок, отважный иомен! - сказал рыцарь. - Луч-
ших помощников, чем ты и твои товарищи, я и искать не стану, как бы кру-
то мне ни пришлось.
Он взял рог и, в свою очередь, затрубил тот же сигнал так, что по
всему лесу пошли отголоски.
- Славно ты трубишь, очень чисто у тебя выходит, - сказал иомен. -
Провалиться мне на этом месте, коли ты не такой же знатный охотник, как
знатный воин. Бьюсь об заклад, что ты на своем веку пострелял довольно
дичи. Друзья, хорошенько запомните этот призыв: он будет сигналом Рыцаря
Висячего Замка. Всякого, кто его услышит и не поспешит на помощь, я велю
гнать из нашего отряда тетивой от его собственного лука.
- Слава нашему предводителю! - закричали иомены. - Да здравствует
Черный Рыцарь Висячего Замка? Пусть скорее нас позовет, мы докажем, что
