- Ничего не понимаю, - пожимая плечами и от"Езжая с креслом
от стола, говорил профессор.- Как же он может знать, когда вы
помрете. Тем более, что он не врач!
- В четвертой палате, - ответил буфетчик.
Тут профессор посмотрел на своего пациента, на его голову,
на сырые брюки и подумал: "вот еще не хватало! Сумасшедший!"
Спросил:
- вы пьете водку?
- Никогда не прикасался, - ответил буфетчик.
Через минуту он был раздет, лежал на холодной клеенчатой
кушетке, и профессор мял его живот. Тут, надо сказать, буфетчик
значительно повеселел. Профессор категорически утверждал, что
сейчас, по крайней мере в данный момент, никаких признаков рака
у буфетчика нет. Но что раз так... Раз он боится и какой-то
шарлатан его напугал, то нужно сделать все анализы... Профессор
строчил на листах бумаги, об"ясняя, куда пойти, что отнести.
Кроме того, дал записку к профессору-невропатологу буре,
об"Ясняя буфетчику, что нервы у него в полном беспорядке.
- Сколько вам платить, профессор?- Нежным и дрожащим голо-
сом спросил буфетчик, вытаскивая толстый бумажник.
- Сколько хотите, - отрывисто и сухо ответил профессор.
Буфетчик вынул тридцать рублей и выложил их на стол, как
будто бы кошачьей лапкой оперируя, положил сверх червонцев звя-
кнувший столбик в газетной бумажке.
- А это что такое?- Спросил кузьмин и подкрутил ус.
- Не брезгуйте, гражданин профессор, - прошептал буфетчик,
- умоляю- остановите рак.
- Уберите сейчас же ваше золото, - сказал профессор, гор-
дясь собой, - вы бы лучше за нервами смотрели. Завтра же дайте
мочу на анализ, не пейте много чаю и ешьте без соли совершенно.
- Даже суп не солить?- Спросил буфетчик.
- Ничего не солить, - приказал кузьмин.
- Эхх!..- Тоскливо воскликнул буфетчик, умиленно глядя на
профессора, забирая десятки и задом пятясь к двери.
Больных в тот вечер у профессора было немного, и с прибле-
жением сумерек ушел последний. Снимая халат, профессор глянул
на то место, где буфетчик оставил червонцы, и увидел, что ни-
каких червонцев там нет, а лежат три этикетки с бутылок "абрау-
дюрсо".
- Черт знает что такое!- Пробормотал кузьмин, волоча полу
халата по полу и ощупывая бумажки, - он, оказывается, не только
шизофреник, но и жулик! Но я не могу понять, что ему понадоби-
лось от меня? Неужели записка на анализ мочи? О! Он украл паль-
то!- И он кинулся в переднюю, опять-таки в халате на один ру-
кав.- Ксения никитишна!- Пронзительно закричал он в дверях
передней, - посмотрите, пальто целы?
Выяснилось, что все пальто целы. Но зато, когда профессор
вернулся к столу, содрав, наконец с себя халат, он как бы врос
возле стола в паркет, приковавшись взглядом к своему столу. На
124
том месте, где лежали этикетки, сидел черный котенок-сирота с
несчастной мордочкой и мяукал над блюдечком с молоком.
- Это что же такое, позвольте?! Это уже...- Он почувст-
вовал, как у него похолодел затылок.
На тихий и жалобный крик профессора прибежала ксения ни-
китишна и совершенно его успокоила, сразу сказав, что это, ко-
нечно, кто-нибудь из пациентов подбросил котенка, что это не-
редко бывает у профессоров.
- Живут, наверно, бедно, - об"ясняла ксения никитишна, -
ну, а у вас, конечно...
Стали думать и гадать, кто бы мог подбросить. Подозрение
пало на старушку с язвой желудка.
- Она, конечно, - говорила ксения никитишна, - она думает
так: мне все равно помирать, а котеночка жалко.
- Но позвольте, - закричал кузьмин, - а что же молоко?! Она
тоже принесла? Блюдечко-то?!
- Она в пузыречке принесла, здесь налила в блюдечко, - по-
яснила ксения никитишна.
- Во всяком случае, уберите и котенка и блюдечко, - сказал
кузьмин и сам сопровождал ксению никитишну до двери. Когда он
вернулся, обстановка изменилась.
Вешая халат на гвоздик, профессор услыхал во дворе хохот,
выглянул, натурально, оторопел. Через двор пробегала в противо-
положный флигелек дама в одной рубашке. Профессор даже знал,
как ее зовут, - марья александровна. Хохотал мальчишка.
- Что такое?- Презрительно сказал кузьмин.
Тут за стенкой, в комнате дочери профессора, заиграл пате-
фон фокстрот "Аллилуйя", и в то же мгновенье послышалось во-
робьиное чириканье за спиной у профессора. Он обернулся и уви-
дел на столе у себя крупного прыгающего воробья.
"Гм... Спокойно...- Подумал профессор, - он влетел, когда я
отходил от окна. Все в порядке", - приказал себе профессор,
чувствуя, что все в полном беспорядке и, конечно, главным об-
разом из-за этого воробья. Присмотревшись к нему, профессор
сразу убедился, что этот воробей- не совсем простой воробей.
Паскудный воробушек припадал на левую лапку, явно кривлялся,
волоча ее, работал синкопами, одним словом, - приплясывал фок-
сторот под звуки патефона, как пьяный у стойки. Хамил, как
умел, поглядывая на профессора нагло. Рука кузьмина легла на
телефон, и он собрался позвонить своему однокурснику буре, что-
бы спросить, что означают такого рода воробушки в шестьдесят
лет, да еще когда вдруг кружится голова?
Воробушек же тем временем сел на подаренную чернильницу,
нагадил в нее (я не шучу), затем взлетел вверх, повис в воз-
духе, потом с размаху будто стальным клювом ткнул в стекло фо-
тографии, изображающей полный университетский выпуск 94-го го-
да, разбил стекло вдребезги и затем уже улетел в окно. Профес-
сор переменил номер на телефоне и вместо того, чтобы позвонить
буре, позвонил в бюро пиявок, сказал, что говорит профессор
кузьмин и что он просит сейчас прислать ему пиявок на дом.
Положив трубку на рычажок, опять-таки профессор повернулся
к столу и тут же испустил вопль. За столом этим сидела в косын-
ке сестры милосердия женщина с сумочкой с надписью на ней:
"Пиявки". Вопил профессор, вглядевшись в ее рот. Он был муж-
ской, кривой, до ушей, с одним клыком. Глаза у сестры были
мертвые.
- Денежки я приберу, - мужским басом сказала сестра, - не-
чего им тут валяться.- Сгребла птичьей лапой этикетки и стала
таять в воздухе.
Прошло два часа. Профессор кузьмин сидел в спальне на кро-
вати, причем пиявки висели у него на висках, за ушами и на шее.
В ногах кузьмина на шелковом стеганом одеяле сидел седоусый
125
профессор буре, соболезнующе глядя на кузьмина и утешал его,
что все это вздор. В окне уже была ночь.
Что дальше происходило диковинного в москве в эту ночь, мы
не знаем и доискиваться, конечно не станем, тем более, что на-
стает пора переходить нам ко второй части этого правдивого по-
вествования. За мной, читатель!
126
Часть вторая
глава 19
маргарита
за мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете на-
стоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный
язык!
За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе
такую любовь!
Нет! Мастер ошибался, когда с горечью говорил иванушке в
больнице в тот час, когда ночь перевалилась через полночь, что
она позабыла его. Этого быть не могло. Она его, конечно, не
забыла.
Прежде всего откроем тайну, которую мастер не пожелал от-
крыть иванушке. Возлюбленную его звали маргаритою николаевной.
Все, что мастер говорил о ней, было сущей правдой. Он описал
свою возлюбленную верно. Она была красива и умна. К этому надо
добавить еще одно - с уверенностью можно сказать, что многие
женщины все, что угодно, отдали бы за то, чтобы променять свою
жизнь на жизнь маргариты николаевны. Бездетная тридцатилетняя
маргарита была женою очень крупного специалиста, к тому же сде-
