вало. Хорош и наш секретарь пролежнев, тоже хорош! Прямо скажем
все воры в домоуправлении. Но валюты я не брал!
На просьбу не валять дурака, а рассказывать, как попали
доллары в вентиляцию, никанор иванович стал на колени и качнул-
ся, раскрывая рот, как бы желая проглотить паркетную шашку.
- Желаете, - промычал он, - землю буду есть, что не брал? А
коровьев - он черт.
Всякому терпенью положен предел, и за столом уже повысили
голос, намекнули никанору ивановичу, ему пора заговорить на
человеческом языке.
Тут комнату с этим самым диваном огласил дикий рев никанора
ивановича, вскочившего с колен:
- вон он! Вон он за шкафом! Вот ухмылятся! И пенсне его...
Держите его! Окропить помещение!
Кровь отлила от лица никанора ивановича, он , дрожа, кре-
стил воздух, метался к двери и обратно, запел какую-то молитву
и, наконец , понес полную околесицу.
Стало совершенно ясно, что никанор иванович ни к каким раз-
говорам не пригоден. Его вывели, поместили в отдельной комнате,
где он несколько поутих и только молился и всхлипывал.
На садовую, конечно, с"Ездили и в квартире N 50 побывали.
Но никакого коровьева там не нашли, и никакого коровьева никто
в доме не знал и не видел. Квартира занимаемая покойным берли-
озом и уехавшим в ялту лиходеевым , была совершенно пуста , и в
кабинете мирно висели никем не поврежденные сургучные печати на
шкафах. С тем и уехали с садовой, причем с уехавшими отбыл рас-
терянный и подавленный секретарь домоуправления пролежнев.
93
Вечером никанор иванович был доставлен в клинику стравин-
ского. Там он повел себя настолько беспокойно, что ему пришлось
сделать впрыскивание по рецепту стравинского, и лишь после по-
луночи никанор иванович уснул в 119 комнате, изредка издавая
тяжелое страдальческое мычание. Но чем далее, тем легче стано-
вился его сон. Он перестал ворочаться и стонать, задышал легко
и ровно, и его оставили одного.
Тогда никанора ивановича посетило сновидение, в основе ко-
торого, несомненно, были его сегодняшние переживания. Началось
с того, что никанору ивановичу привиделось, будто бы какие-то
люди с золотыми трубами в руках подводят его, и очень торжест-
венно, к большим лакированным дверям. У этих дверей спутники
сыграли будто бы туш никанору ивановичу, а затем гулкий бас с
небес весело сказал:
- добро пожаловать, никанор иванович! Сдавайте валюту.
Удивившись крайне, никанор иванович увидел над собой черный
громкоговоритель.
Затем он почему-то очутился в театральном зале, где под
золоченым потолком сияли хрустальные люстры, а на стенах кен-
кеты. Все было как следует, как в небольшом по размерам, но
богатом театре. Имелась сцена, завернутая бархатным знавесом,
по темно вишневому фону усеянным, как звездочками, изображени-
ями золотых увеличенных десяток, суфлерская будка и даже публи-
ка.
Удивило никанора ивановича то, что вся эта публика была
одного пола- мужского, и вся почему-то с бородами. Кроме того,
поражало, что в театральном зале не было стульев и вся эта пу-
блика сидела на полу, великолепно натертом и скользком.
Конфузясь в новом и большом обществе, никанор иванович,
помявшись некоторое время, последовал общему примеру и уселся
на паркет по-турецки, примостившись между каким-то рыжим здоро-
вяком-бородачом и другим, бледным и сильно заросшим граж-
данином. Никто из сидящих не обратил внимания на новорибывшего
зрителя.
Тут послышался мягкий звон колокольчика, свет в зале потух,
занавесь разошлась, и обнаружилась освещенная сцена с креслом,
на котором был золотой колокольчик, и с глухим черным бархатным
задником.
Из кулис тут вышел артист в смокинге, гладко выбритый и
причесанный на пробор, молодой и с очень приятными чертами ли-
ца. Публика в звле оживилась, и все повернулись к сцене. Артист
подошел к будке и потер руки.
- Сидите?- Спросил он мягким баритоном и улыбнулся залу.
- Сидим, сидим, - хором ответили ему из зала тенора и басы.
- Гм...- Заговорил задумчиво артист, - и как вам не надо-
ест, я не понимаю? Все люди, как люди, ходят сейчас по улицам,
наслаждаются весенним солнцем и теплом, а вы здесь на полу тор-
чите в душном зале! Неужто уж проограмма такая интересная?
Впрочем, что кому нравится, - философски закончил артист.
Затем он переменил и тембр голоса, и интонации и весеело и
звучно об"явил:
- итак, следующим номером нашей программы - никанор ивано-
вич босой, председатель домового комитета и заведующий ди-
етической столовкой. Попросим никанора ивановича!
Дружный аплодимент был ответом артисту. Удивленный никанор
иванович вытаращил глаза, а конферансье, закрывшись рукою от
света рампы, нашел его взором среди сидящих и ласково поманил
его пальцем на сцену. И никанор иванович, не помня как, оказал-
ся на сцене.
В глаза ему снизу и спереди ударил свет цветных рамп, от-
чего сразу провалился в темноту зал с публикой.
94
- Ну-с, никанор иванович, покажите нам пример, - задушевно
заговорил молодой артист, - и сдавайте валюту.
Наступила тишина. Никанор иванович перевел дух и тихо за-
говорил:
- богом клянусь, что...
Но не успел он выговорить эти слова, как весь зал разразил-
ся криками негодования. Никанор иванович растерялся и умолк.
- Насколько я понял вас, - заговорил ведущий программу, -
вы хотели поклясться богом, что у вас нет валюты?- И он участ-
ливо поглядел на никанора ивановича.
- Так точно, нету, - ответил никанор иванович.
- Так, - отозвался артист, - а простите за нескромность,
откуда же взялись четыреста долларов, обнаруженные в уборной
той квартиры, единственным обитателем коей являетесь вы с вашей
супругой?
- Волшебные!- Явно иронически сказал кто-то в темном зале.
- Так точно, волшебные, - робко ответил никанор иванович по
неопределенному адресу, не то артисту, не то в темный зал, и
пояснил:- нечистая сила, клетчатый переводчик подбросил.
И опять негодующе взревел зал. Когда же настала тишина,
артист сказал:
- вот какие басни лафонтена приходится мне выслушивать!
Подбросили четыреста долларов! Вот вы: все вы здесь валютчики!
Обращаюсь к вам как к специалистам- мыслимое ли это дело?
- Мы не валютчики, - раздались отдельные обиженные голоса в
зале, - но дело это немыслимое.
- Целиком присоединяюсь, - твердо сказал артист, - и спрошу
вас: что могут подбросить?
- Ребенка!- Крикнул кто-то из зала.
- Абсолютно верно, - подтвердил ведущий программу, - ребен-
ка, анонимное письмо, прокламацию, адскую машину, мало ли что
еще, но четыреста долларов никто не станет подбрасывать, ибо
такого идиота в природе не имеется, - и, обратившись к никанору
ивановичу, артист добавил укоризненно и печально:- огорчили вы
меня, никанор иванович! А я-то на вас надеялся. Итак, номер наш
не удался.
В зале раздался свист по адресу никанора ивановича.
- Валютчик он!- Выкрикавали в зале, - из-за таких-то и мы
невинно терпим!
- Не ругайте его, - мягко сказал конферансье, - он раскает-
ся.- И, обратив к никанору ивановичу полные слез голубые глаза,
добавил:- ну, идите, никанор иванович, на место!
После этого артист позвонил в колокольчик и громко об"Явил:
- антракт, негодяи!
Потрясенный никанор иванович, неожиданно для себя ставший
участником какой-то театральной програмы, опять оказался на
своем месте на полу. Тут ему приснилось, что зал погрузился в
полную тьму и что на стенах выскочили красные горящие слова:
"сдавайте валюту!" Потом опять раскрылся занавес и конферансье
пригласил:
- попрошу на сцену сергея герардовича дунчиль.
Дунчиль оказался благообразным, но сильно запущенным муж-
чиной лет пятидесяти.
- Сергей герардович, - обратился к нему конферансье, - вот
уже полтора месяца вы сидите здесь, упорно отказываясь сдать
оставшуюся у вас валюту, в то время как страна нуждается в ней,
а вам она совершенно ни к чему, а вы все-таки упорствуете. Вы-
человек интеллигентный, прекрасно все это понимаете и все же не
хотите пойти мне навстречу.
- К сожалению, ничего сделать не могу, так как валюты у
меня больше нет, - спокойно ответил дунчиль.
95
- Так нет ли, по крайне мере, бриллиантов?- Спросил артист.
- И бриллиантов нет.
Артист повесил голову и задумался, а потом хлопнул в ладо-
ши. Из кулисы вышла на сценну средних лет дама, одетая по моде,
то есть в пальто без воротника и в крошечной шляпке. Дама имела
встревоженный вид, а дунчиль поглядел на нее, не шевельнув бро-
вью.
- Кто эта дама?- Спросил ведущий программу у дунчиля.
- Это моя жена, - с достоинсвом ответил дунчиль и посмотрел
на длинную шею дамы с некоторым отвращением.
- Мы потревожили вас, мадам дунчиль, - отнесся к залу кон-
ферансье, - вот по какому поводу: мы хотели вас спросить, есть
ли еще у вашего супруга валюта?
- Он тогда все сдал, - волнуясь, ответила мадам дунчиль.
- Так, - сказал артист, - ну, что же, раз так, то так. Если
все сдал, то нам надлежит немедленно расстаться с сергеем ге-
рардовичем, что же поделаешь! Если угодно, вы можете покинуть
театр, сергей герардович, - и артист сделал царственный жест.
Дунчиль спокойно и с достоинством повернулся и пошел к ку-
лисе.
- Одну минуточку!- Остановил его конферансье, - позвольте
мне на прощанье показать еще один номер из нашей программы, - и
опять хлопнул в ладоши.
Черный занавес раздвинулся, и на сцену вышла юная красавица
в бальном платье, держащая в руках золотой подносик, на котором
лежала толстая пачка, перевязанная конфетной лентой, и брилли-
антовое колье, от которого во все стороны отскакивали синие,
желтые и красные огни.
Дунчиль отступил на шаг, и лицо его покрылось бледностью.
Зал замер
- восемнадцать тысяч долларов и колье в сорок тысяч золо-
том, - торжественно об"явил артист, - хранил сергей герардович
в городе харькове в квартире своей любовницы иды геркулановны
ворс, которую мы имеем удовольствие видеть перед собою и кото-
рая любезно помогла обнаружить эти бесценные, но бесцельные в
руках частного лица сокровища. Большое спасибо, ида геркуланов-
на.
Красавица, улыбнувшись, сверкнула зубами, и мохнатые ее
ресницы дрогнули.
- А под вашею полною достоинства личиною, - отнесся артист
к дунчилю, - срывается жадный паук и поразительный охмуряло и
врун. Вы извели всех за полтора месяца своим тупым упрямством.
