своего повествования иван тихо прыгал на корточках, изображая
кота с гривенником возле усов.
- И вот, - рассказав про происшествие в грибоедове, загру-
стив и затуманившись, иван закончил:- я оказался здесь.
Гость сочувственно положил руку на плечо бедного поэта и
сказал так:
- несчастный поэт! Но вы сами, голубчик, во всем виноваты.
Нельзя было держать себя с ним столь развязно и даже нагловато.
Вот вы и поплатились. И надо еще сказать "Спасибо", что все это
обошлось вам сравнительно дешево.
- Да кто же он, наконец, такой?- В возбуждении потрясая
кулаками, спросил иван.
Гость вгляделся в ивана и ответил вопросом:
- а вы не впадете в беспокойство? Мы все здесь люди нена-
дежные... Вызова врача, уколов и прочей возни не будет?
- Нет, нет!- Воскликнул иван, - скажите, кто он такой?
- Ну хорошо, - ответил гость и веско и раздельно сказал:-
вчера на патриарших прудах вы встретились с сатаной.
Иван не впал в беспокойство, как и обещал, но был все-таки
сильнейшим образом ошарашен.
- Не может этого быть! Его не существует.
- Помилуйте! Уж кому-кому, но не вам это говорить. Вы были
одним, по-видимому, из первых, кто от него пострадал. Сидите,
как сами понимаете, в психиатрической лечебнице, а все толкуете
о том, что его нет. Право, это странно!
- Лишь только вы начали его описывать, - продолжал гость, -
я уже стал догадываться, с кем вы вчера имели удовольствие бе-
седовать. И, право, я удивляюсь берлиозу! Ну вы, конечно, чело-
век девственный, - тут гость опять извинился, - но тот, сколько
я о нем слышал, все-таки хоть что-то читал! Первые же речи это-
го профессора рассеяли всякие мои сомнения. Его нельзя не
узнать мой друг! Впрочем, вы... Вы меня опять-таки извините,
ведь, я не ошибаюсь, вы человек невежественный?
- Бесспорно, - согласился неузнаваемый иван.
- Ну вот... Ведь даже лицо, которое вы описывали... Разные
глаза, брови! Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы
"Фауст" не слыхали?
Иван почему-то страшнейшим образом сконфузился и с пылающим
лицом что-то начал бормотать про какую-то поездку в санаторий в
ялту...
- Ну вот, ну вот... Неудивительно! А берлиоз, повторяю,
меня поражает. Он человек не только начитанный, но и очень
хитрый. Хотя в защиту его я должен сказать, что, конечно, во-
ланд может запорошить глаза и человеку похитрее.
- Как ?! - В свою очередь, крикнул иван.
- Тише !
Иван с размаху шлепнул себя ладонью по лбу и засипел:
- понимаю, понимаю. У него буква "В" была на визитной кар-
точке. Ай-яй-яй, вот так штука!- Он помолчал некоторое время в
смятении, всматриваясь в луну, плывущую за решеткой, и загово-
рил:- так он, стало быть, действительно мог быть у понтия пила-
та? Бедь он уж тогда родился? А меня сумасшедшим называют!-
Прибавил иван, в возмущении указывая на дверь.
Горькая складка обозначилась у губ гостя.
- Будем глядеть правде в глаза, - и гость повернул свое
лицо в сторону бегущего сквозь облако ночного светила.- И вы и
я - сумасшедшие, что отпираться! Видите ли, он вас потряс - и
вы свихнулись, так как у вас, очевидно, подходящая для этого
почва. Но то, что вы рассказываете, бесспорно было в дейст-
вительности. Но это так необыкновенно, что даже стравинский,
гениальный психиатр, вам, конечно не поверил. Он смотрел вас?
(Иван кивнул.) Ваш собеседник был и у пилата, и на завтраке у
канта, а теперь он навестил москву.
- Да ведь он тут черт знает чего натворит! Как-нибудь его
надо изловить? - Не совсем уверенно, но все же поднял голову в
новом иване прежний, еще не окончательно добитый иван.
- Вы уже пробовали, и будет с вас, - иронически отозвался
гость, - и другим тоже пробовать не советую. А что натворит,
это уж будьте благонадежны. Ах, ах! Но до чего мне досадно, что
встретились с ним вы, а не я! Хоть все и перегорело и угли за-
тянулись пеплом, все же, клянусь, что за эту встречу я отдал бы
связку ключей прасковьи федоровны, ибо мне больше нечего от-
давать. Я нищий!
- А зачем он вам понадобился?
Гость долго грустил и дергался, но наконец заговорил:
- видите ли, какая странная история, я здесь сижу из-за
того же, что и вы, именно из-за понтия пилата, - тут гость пу-
гливо оглянулся и сказал:- дело в том, что год тому назад я
написал о пилате роман.
- Вы - писатель ? - С интересом спросил поэт.
Гость потемнел лицом и погрозил ивану кулаком, потом ска-
зал:
- я - мастер, - он сделался суров и вынул из кармана халата
совершенно засаленную черную шапочку с вышитой на ней черным
шелком буквой "М". Он надел эту шапочку и показался ивану в
профиль и в фас, чтобы доказать, что он - мастер.- Она своими
руками сшила ее мне, - таинственно добавил он.
- А как ваша фамилия?
- У меня нет больше фамилии, - с мрачным презрением ответил
странный гость, - я отказался от нее, как и вообще от всего в
жизни. Забудем о ней.
- Так вы хоть про роман скажите, - деликатно попросил иван.
- Извольте-с. История моя, действительно, не совсем обыкно-
венная, - начал гость.
...Историк по образованию, он еще два года тому назад рабо-
тал в одном из московских музеев, а кроме того, занимался пере-
водами.
- С какого языка?- С интересом спросил иван.
- Я знаю пять языков, кроме родного, - ответил гость, -
английский, французский, немецкий, латинский и греческий. Ну,
немножко еще читаю по-итальянски.
- Ишь ты!- Завистливо шепнул иван.
Жил историк одиноко, не имея нигде родных и почти не имея
знакомых в москве. И, представьте, однажды выиграл сто тысяч
рублей.
- Вообразите мое изумление, - шептал гость в черной шапоч-
ке, - когда я сунул руку в корзину с грязным бельем и смотрю:
на ней тот же номер, что и в газете! Облигацию, - пояснил он, -
мне в музее дали.
Выиграв сто тысяч, загадочный гость ивана поступил так:
купил книг, бросил свою комнату на мясницкой...
- Уу, проклятая дыра!- Прорычал гость.
...И нанял у застройщика в переулке близ арбата...
- Вы знаете, что такое- застройщики?- Спросил гость у ивана
и тут же пояснил: - это немногочисленная группа жуликов, кото-
рая каким-то образом уцелела в москве...
Нанял у застройщика две комнаты в подвале маленького домика
в садике. Службу в музее бросил и начал сочинять роман о понтии
пилате.
- Ах, это был золотой век, - блестя глазами, шептал рас-
сказчик, - совершенно отдельная квартирка, и еще передняя, и в
ней раковина с водой, - почему-то особенно горделиво подчеркнул
он, - маленькие оконца над самым тротуарчиком, ведущим от ка-
литки. Напротив, в четырех шагах, под забором, сирень, липа и
клен. Ах, ах, ах! Зимою я очень редко видел в оконце чьи-нибудь
черные ноги и слышал хруст снега под ними. И в печке у меня
вечно пылал огонь ! Но внезапно наступила весна, и сквозь мут-
ные стекла увидел я сперва голые, а затем одевающиеся в зелень
кусты сирени. И вот тогда-то, прошлою весной, случилось нечто
гораздо более восхитительное, чем получение ста тысяч рублей. А
это, согласитесь, громадная сумма денег!
- Это верно, - признался внимательно слушающий иван.
- Я открыл оконца и сидел во второй, совсем малюсенькой
комнате, - гость стал отмеривать руками, - так... Вот диван, а
напротив другой диван, а между ними столик, и на нем прекрасная
ночная лампа, а к окошку ближе книги, тут маленький письменный
столик, а в первой комнате- громадная комната, четырнадцать
метров, - книги, книги и печка. Ах, какая у меня была обстанов-
ка!
Необыкновенно пахнет сирень! И голова моя становилась лег-
кой от утомления, и пилат летел к концу.
- Белая мантия, красный подбой! Понимаю!- Восклицал иван.
- Именно так! Пилат летел к концу, к концу, и я уже знал,
что последними словами романа будут:"...Пятый прокуратор иудеи,
всадник понтий пилат". Ну, натурально, я выходил гулять. Сто
тысяч - громадная сумма, и у меня был прекрасный серый костюм.
Или отправлялся обедать в какой-нибудь дешевый ресторан. На
арбате был чудесный ресторан, не знаю, существует ли он теперь.
Тут глаза гостя широко открылись, и он продолжал шептать,
глядя на луну:
- она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы.
Черт их знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются
в москве. И эти цветы очень отчетливо выделялись на черном ее
весеннем пальто. Она несла желтые цветы! Нехороший цвет. Она
повернула с тверской в переулок и тут обернулась. Ну, тверскую
вы знаете? По тверской шли тысячи людей, но я вам ручаюсь, что
увидела она меня одного и поглядела не то что тревожно, а даже
как будто болезненно. И меня поразила не столько ее красота,
сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах!
Повинуясь этому желтому знаку, я тоже свернул в переулок и
пошел по ее следам. Мы шли по кривому, скучному переулку без-
молвно, я по одной стороне, а она по другой. И не было, во-
образите, в переулке ни души. Я мучился, потому что с нею не-
обходимо говорить, и тревожился, что я не вымолвлю ни одного
слова, а она уйдет, и я никогда ее более не увижу...
И, вообразите, внезапно заговорила она:
- нравятся ли вам мои цветы?
Я отчетливо помню, как прозвучал ее голос, низкий довольно-
таки, но со срывами, и, как это ни глупо, показалось, что эхо
ударило в переулке и отразилось от желтой грязной стены. Я бы-
стро перешел на ее сторону и, подходя к ней, ответил:
- нет.
Она поглядела на меня удивленно, а я вдруг, и совершенно
неожиданно, понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину!
Вот так штука, а? Вы, конечно, скажете, сумасшедший?
- Ничего я не говорю, - воскликнул иван и добавил:- умоляю,
дальше!
И гость продолжал:
- да, она поглядела на меня удивленно, а затем, поглядев,
спросила так:
- вы вообще не любите цветов?
В голосе ее была, как мне показалось, враждебность. Я шел с
нею рядом, стараясь идти в ногу, и, к удивлению моему, совер-
шенно не чувствовал себя стесненным.
- Нет, я люблю цветы, только не такие, - сказал я.
- А какие?
- Я розы люблю.
Тут я пожалел о том что сказал, потому что она виновато
улыбнулась и бросила свои цветы в канаву. Растерявшись немного,
я все-таки поднял их и подал ей, но она, усмехнувшись, оттол-
кнула цветы, и я понес их в руках.
Так шли молча некоторое время, пока она не вынула у меня из
рук цветы, не бросила их на мостовую, затем продела свою руку в
черной перчатке с раструбом в мою, и мы пошли рядом.
80
- Дальше, - сказал иван, - и не пропускайте, пожалуйста,
ничего.
- Дальше?- Переспросил гость, - что же, дальше вы могли бы
и сами угадать.- Он вдруг вытер неожиданную слезу правым рука-
вом и продолжал:- любобь выскочила перед нами, как из-под земли
выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!
Так поражает молния, так поражает финский нож!
Она-то, впрочем, утверждала впоследствии, что это не так,
что любили мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг
друга, никогда не видя, и что она жила с другим человеком, и я
там тогда... С этой, как ее...
- С кем?- Спросил бездомный.
- С этой... Ну... Этой, ну... Ответил гость и защелкал
пальцами.
- Вы были женаты?
- Ну да, вот же я и щелкаю... На этой... Вареньке, манеч-
ке... Нет, вареньке... Еще платье полосатое... Музей... Впро-
