кабинете финдиректора варьете римского. Положение степы было
щекотливое: во-первых, иностранец мог обидеться на то, что сте-
па проверяет его после того, как был показан контракт, да и с
финдиректором говорить было чрезвычайно трудно. В самом деле,
ведь не спросишь его так: "Скажите, заключал ли я вчера с про-
фессором черной магии контракт на тридцать пять тысяч рублей?"
Так спрашивать не годится!
- Да!- Послышался в трубке резкий, неприятный голос рим-
ского.
- Здравствуйте, григорий данилович, - тихо заговорил степа,
- это лиходеев. Вот какое дело... Гм... Гм... У меня сидит
этот... Э... Артист воланд... Так вот... Я хотел спросить, как
насчет сегодняшнего вечера?..
- Ах, черный маг?- Отозвался в трубке римский, - афиши сей-
час будут.
- Ага, - слабым голосом сказал степа, - ну, пока...
- А вы скоро придете?- Спросил римский.
- Через полчаса, - ответил степа и, повесив трубку, сжал
горячую голову руками. Ах, какая выходила скверная штука! Что
же это с памятью, граждане? А?
Однако дольше задерживаться в передней было неудобно, и
степа тут же составил план: всеми мерами скрыть свою невероят-
ную забывчивость, а сейчас первым долгом хитро выспросить у
иностранца, что он, собственно, намерен сегодня показывать во
вверенном степе варьете?
Тут степа повернулся от аппарата и в зеркале, помещавшемся
в передней, давно не вытираемом ленивой груней, отчетливо уви-
дел какого-то странного суб"Екта - длинного, как жердь, и в
пенсне (ах, если бы здесь был иван николаевич! Он узнал бы это-
го суб"екта сразу! А тот отразился и тотчас пропал. Степа в
тревоге поглубже заглянул в переднюю, и вторично его качнуло,
ибо в зеркале прошел здоровеннейший черный кот и также пропал.
У степы оборвалось сердце, он пошатнулся.
"Что же это такое?- Подумал он, - уж не схожу ли я с ума?
Откуда ж эти отражения?!"- Он заглянул в переднюю и испуганно
закричал:
- груня! Какой тут кот у нас шляется? Откуда он? И кто-то
еще с ним??
- Не беспокойтесь, степан богданович, - отозвался голос, но
не груни, а гостя из спальни, - кот этот мой. Не нервничайте. А
груни нет, я услал ее в воронеж, на родину, так как она жалова-
лась, что вы давно уже не даете ей отпуска.
Слова эти были настолько неожиданными и нелепыми, что степа
решил, что ослышался. В полном смятении он рысцой побежал в
спальню и застыл на пороге. Волосы его шевельнулись, и на лбу
появилась россыпь мелкого пота.
Гость пребывал в спальне уже не один, а в компании. Во вто-
ром кресле сидел тот самый тип, что померещился в передней.
Теперь он был ясно виден: усы-перышки, стеклышко пенсне побле-
скивает, а другого стеклышка нет. Но оказались в спальне вещи и
похуже: на ювелиршином пуфе в развязной позе развалился некто
третий, именно-жутких размеров черный кот со стопкой водки в
одной лапе и вилкой, на которую он успел поддеть маринованный
гриб, в другой.
Свет, и так слабый в спальне, и вовсе начал меркнуть в гла-
зах степы. "Вот как, оказывается, сходят с ума!" - Подумал он и
ухватился за притолоку.
- Я вижу, вы немного удивлены, дражайший степан бог-
данович?- Осведомился воланд у лязгающего зубами степы, - а
между тем удивляться нечему. Это моя свита.
Тут кот выпил водки, и степина рука поползла по притолоке
вниз.
- И свита эта требует места, - продолжал воланд, - так что
кое-кто из нас здесь лишний в квартире. И мне кажется, что этот
лишний- именно вы !
- Они, они!- Козлиным голосом запел длинный клетчатый, во
множественном числе говоря о степе, - вообще они в последнее
время жутко свинячат. Пьянствуют, вступают в связи с женщинами,
используя свое положение, ни черта не делают, да и делать ни-
чего не могут, потому что ничего не смыслят в том, что им по-
ручено. Начальству втирают очки!
- Машину зря гоняет казенную!- Наябедничал и кот, жуя гриб.
Когда степа, совсем уже сползший на пол, ослабевшей рукой цара-
пал притолоку.
Прямо из зеркала трюмо вышел маленький, но необыкновенно
широкоплечий, в котелке на голове и с торчащим изо рта клыком,
безобразящим и без того невиданно мерзкую физиономию. И при
этом еще огненно-рыжий.
- Я, - вступил в разговор этот новый, - вообще не понимаю,
как он попал в директора, - рыжий гнусавил все больше и больше,
- он такой же директор, как я архиерей!
- Ты не похож на архиерея, азазелло, - заметил кот, накла-
дывая себе сосисек на тарелку.
- Я это и говорю, - прогнусил рыжий и, повернувшись к во-
ланду, добавил почтительно:- разрешите, мессир, его выкинуть ко
всем чертям из москвы?
- Брысь!!- Вдруг рявкнул кот, вздыбив шерсть.
И тогда спальня завертелась вокруг степы, и он ударился о
притолоку головой и, теряя сознание, подумал: "Я умираю..."
Но он не умер. Открыв слегка глаза, он увидел себя сидящим
на чем-то каменном. Вокруг него что-то шумело. Когда он открыл,
как следует, глаза, он увидел, что шумит море, и что даже боль-
ше того, - волна покачивается у самых его ног, и что, короче
говоря, он сидит на самом конце мола, и что под ним голубое
сверкающее море, а сзади - красивый город на горах.
Не зная, как поступают в таких случаях, степа поднялся на
трясущиеся ноги и пошел по молу к берегу.
На молу стоял какой-то человек, курил, плевал в море. На
степу он поглядел дикими глазами и перестал плевать. Тогда сте-
па отколол такую штуку: стал на колени перед неизвестным ку-
рильщиком и произнес:
- умоляю, скажите, какой это город?
- Однако!- Сказал бездушный курильщик.
- Я не пьян, - хрипло ответил степа, - я болен, со мной
что-то случилось, я болен... Где я? Какой это город?..
- Ну, ялта...
Степа тихо вздохнул, повалился на бок, головою стукнулся о
нагретый камень мола.
Глава 8
поединок между профессором и поэтом.
Как раз в то время, когда сознание покинуло степу в ялте,
то есть около половины двенадцатого дня, оно вернулось к ивану
николаевичу бездомному, проснувшемуся после глубокого и продол-
жительного сна. Некоторое время он соображал, каким это образом
он попал в неизвестную комнату с белыми стенами, с удивительным
ночным столиком из какого-то светлого металла и с белой шторой,
за которой чувствовалось солнце.
Иван тряхнул головой, убедился в том, что она не болит, и
вспомнил, что он находится в лечебнице. Эта мысль потянула за
собою воспоминание о гибели берлиоза, но сегодня оно не вызвало
у ивана сильного потрясения. Выспавшись, иван николаевич стал
поспокойнее и соображать начал яснее. Полежав некоторое время
неподвижно в чистейшей, мягкой и удобной пружинной кровати,
иван увидел кнопку звонка рядом с собою. По привычке трогать
предметы без надобности, иван нажал ее. Он ожидал какого-то
звона или явления вслед за нажатием кнопки, но произошло совсем
другое. В ногах ивановой постели загорелся матовый цилиндр, на
котором было написано: "Пить". Постояв некоторое время, цилиндр
начал вращаться до тех пор, пока не выскочила надпись: "Няня".
Само собою разумеется, что хитроумный цилиндр поразил ивана.
Надпись "Няня" сменилась надписью "Вызовите доктора".
- Гм...- Молвил иван, не зная, что делать с этим цилиндром
дальше. Но повезло случайно: иван нажал кнопку второй раз на
слове "Фельдшерица". Цилиндр тихо прозвенел в ответ, остановил-
ся, потух, и в комнату вошла полная симпатичная женщина в белом
чистом халате и сказала ивану:
- доброе утро!
Иван не ответил, так как счел это приветствие в данных
условиях неуместным. В самом деле, засадили здорового человека
в лечебницу, да еще делают вид, что это так и нужно!
Женщина же тем временем, не теряя благодушного выражения
лица, при помощи одного нажима кнопки, увела штору вверх, и в
комнату через широкопетлистую и легкую решетку, доходящую до
самого пола, хлынуло солнце. За решеткой открылся балкон, за
ним берег извивающейся реки и на другом ее берегу - веселый
сосновый бор.
- Пожалуйте ванну брать, - пригласила женщина, и под руками
ее раздвинулась внутренняя стена, за которой оказалось ванное
отделение и прекрасно оборудованная уборная.
Иван, хоть и решил с женщиной не разговаривать, не удержал-
ся и, видя, как вода хлещет в ванну широкой струей из сияющего
крана, сказал с иронией:
- ишь ты! Как в "Метрополе"!
- О нет, - с гордостью ответила женщина, - гораздо лучше.
Такого оборудования нет нигде и за границей. Ученые и врачи
специально приезжают осматривать нашу клинику. У нас каждый
день интуристы бывают.
При слове "Интурист" ивану тотчас же вспомнился вчерашний
консультант. Иван затуманился, поглядел исподлобья и сказал:
- интуристы... До чего же вы все интуристов обожаете! А
среди них, между прочим, разные попадаются. Я, например, вчера
с таким познакомился, что любо-дорого!
И чуть было не начал рассказывать про понтия пилата, но
сдержался, понимая, что женщине эти рассказы ни к чему, что все
равно помочь она ему не может.
Вымытому ивану николаевичу тут же было выдано решительно
все, что необходимо мужчине после ванны: выглаженная рубашка,
кальсоны, носки. Но этого мало: отворив дверь шкафика, женщина
указала внутрь его и спросила:
- что желаете надеть - халатик или пижамку?
Прикрепленный к новому жилищу насильственно, иван едва ру-
ками не всплеснул от развязности женщины и молча ткнул пальцем
в пижаму из пунцовой байки.
После этого ивана николаевича повели по пустому и беззвуч-
ному коридору и привели в громаднейших размеров кабинет. Иван,
решив относиться ко всему, что есть в этом на диво оборудован-
ном здании, с иронией, тут же мысленно окрестил кабинет "Фабри-
кой-кухней".
И было за что. Здесь стояли шкафы и стеклянные шкафики с
блестящими никелированными инструментами. Были кресла не-
обыкновенно сложного устройства, какие-то пузатые лампы с сия-
ющими колпаками, множество склянок, и газовые горелки, и элек-
трические провода, и совершенно никому не известные приборы.
В кабинете за ивана принялись трое - две женщины и один
мужчина, все в белом. Первым долгом ивана отвели в уголок, за
столик, с явною целью кое-что у него повыспросить. Иван стал
обдумывать положение. Перед ним было три пути. Чрезвычайно со-
блазнял первый: кинуться на эти лампы и замысловатые вещицы, и
всех их к чертовой бабушке перебить и таким образом выразить
свой протест за то, что он задержан зря. Но сегодняшний иван
уже значительно отличался от ивана вчерашнего, и первый путь
показался ему сомнительным: чего доброго, они укореняться в
мысли, что он буйный сумашедший. Поэтому первый путь иван от-
ринул. Был второй: немедленно начать повествование о консуль-
танте и понтии пилате. Однако вчерашний опыт показал, что этому
рассказу не верят или понимают его как-то извращенно. Поэтому
иван и от этого пути отказался, решив избрать третий: замкнуть-
ся в гордом молчании.
Полностью этого осуществить не удалось и, волей-неволей,
пришлось отвечать, хоть и скупо и хмуро, на целый ряд вопросов.
И у ивана выспросили решительно все насчет его прошлой жи-
зни, вплоть до того, когда и как он болел скарлатиною, лет пят-
надцать тому назад. Исписав за иваном целую страницу, перевер-
нули ее, и женщина в белом перешла к расспросам о родственниках
ивана. Началась какая-то канитель: кто умер, когда, да отчего,
не пил ли, не болел ли венерическими болезнями, и все в таком
же роде. В заключение попросили рассказать о вчерашнем проис-
шествии на патриарших прудах, но очень не приставали, сообщению
о понтии пилате не удивлялись.
Тут женщина уступила ивана мужчине, и тот взялся за него
по-иному и ни о чем уже не расспрашивал. Он измерил температуру
иванова тела, посчитал пульс, посмотрел ивану в глаза, светя в
