на, но уже разваливась на куски, и затем стало темно.
Трамвай накрыл Берлиоза, и под решетку патриаршей аллеи
выбросило на булыжный откос круглый темный предмет. Скатившись
с этого откоса, он запрыгал по булыжникам бронной.
Это была голова Берлиоза.
Глава 4
погоня
утихли истерические женские крики, отсверлили свистки мили-
ции, две санитарные машины увезли: одна - обезглавленное тело и
отрезанную голову в морг, другая - раненную осколками стекла
красавицу вожатую, дворники в белых фартуках убрали осколки
стекол и засыпали песком кровавые лужи, а Иван николаевич как
упал на скамейку, не добежав до турникета, так и остался на
ней.
Несколько раз он пытался подняться, но ноги его не слуша-
лись - с Бездомным приключилось что-то вроде паралича.
Поэт бросился бежать к турникету, как только услыхал первый
вопль, и видел, как голова подскакивала на мостовой. От этого
он до того обезумел, что, упавши на скамью, укусил себя за руку
до крови. Про сумасшедшего немца он, конечно, забыл и старался
понять только одно, как это может быть, что вот только что он
говорил с Берлиозом, а через минуту - голова...
Взволнованные люди пробегали мимо поэта по аллее, что-то
восклицая, но Иван николаевич их слов не воспринимал.
Однако неожиданно возле него столкнулись две женщины, и
одна из них, востроносая и простоволосая, закричала над самым
ухом поэта другой женщине так:
- аннушка, наша аннушка! С садовой! Это ее работа! Взяла
она в бакалее подсолнечного масла, да литровку-то о вертушку и
разбей! Всю юбку изгадила... Уж она ругалась, ругалась! А он-
то, бедный, стало быть поскользнулся да и поехал на рельсы...
Из всего выкрикнутого женщиной в расстроенный мозг Ивана
николевича вцепилось одно слово: "аннушка"...
- Аннушка... Аннушка?..- Забормотал поэт, тревожно озирась,
- позвольте, позвольте...
К слову "аннушка" Привязались слова "подсолнечное масло", А
затем почему-то "понтий пилат". Пилата поэт отринул и стал вя-
зать цепочку, начиная со слова "аннушка". И цепочка эта связа-
лась очень быстро и тотчас привела к сумасшедшему профессору.
Виноват! Да он же сказал, что заседание не состоится, по-
тому что аннушка разлила масло. И будьте любезны, оно не со-
стоится! Этого мало: он прямо сказал, что Берлиозу отрежет го-
лову женщина?! Да, да, да! Ведь вожатая была женщина?! Что же
это такое? А?
Не оставалось даже зерна сомнения в том, что таинственный
консультант точно знал заранее всю картину ужасной смерти бер-
лиоза. Тут две мысли пронизали мозг поэта. Первая: "он отнюдь
не сумасшедший! Все это глупости!", И вторая: "уж не подстроил
ли он это сам?!"
Но, позвольте спросить, каким образом?!
- Э, нет! Это мы узнаем!
Сделав над собой великое усилие, Иван николаевич поднялся
со скамьи и бросился назад, туда, где разговаривал с профес-
сором. И оказалось, что тот, к счастью, еще не ушел.
На бронной уже зажглись фонари, а над патриаршими светила
золотая луна, и в лунном, всегда обманчивом, свете Ивану ни-
колаевичу показалось, что тот стоит, держа под мышкою не
трость, а шпагу.
Отставной втируша-регент сидел на том самом месте, где си-
дел еще недавно сам Иван николаевич. Теперь регент нацепил себе
на нос явно ненужное пенсне, в котором одного стекла вовсе не
было, а другое треснуло. От этого клетчатый гражданин стал еще
гаже, чем был тогда, когда указывал Берлиозу путь на рельсы.
С холодеющим сердцем Иван приблизился к профессору и,
взглянув ему в лицо, убедился в том, что никаких признаков су-
масшествия нет и не было.
- Сознавайтесь, кто вы такой?- Глухо спросил Иван.
Иностранец насупился, глянул так, будто впервые видит по-
эта, и ответил неприязненно:
- не понимай... Русский говорить...
- Они не понимают!- Ввязался со скамейки регент, хотя его
никто и не просил об"яснять слова иностранца.
- Не притворяйтесь!- Грозно сказал Иван и почувствовал хо-
лод под ложечкой, - вы только что прекрасно говорили по-русски.
Вы не немец и не профессор! Вы- убийца и шпион! Документы!-
Яростно крикнул Иван.
Загадочный профессор брезгливо скривил и без того кривой
рот и пожал плечами.
- Гражданин!- Опять встрял мерзкий регент, - вы что же это
волнуете интуриста? За это с вас строжайше спросится!- А подо-
зрительный профессор сделал надменное лицо, повернулся и пошел
от Ивана прочь.
Иван почувствовал, что теряется. Задыхаясь, он обратился к
регенту:
- эй, гражданин, помогите задержать преступника! Вы обязаны
это сделать!
Регент чрезвычайно оживился, вскочил и заорал:
- где твой преступник? Где он? Иностранный преступник?-
Глаза регента радостно заиграли, - этот? Ежели он преступник,
то первым долгом следует кричать: "Караул!" А то он уйдет. А
ну, давайте вместе! Разом!- И тут регент разинул пасть.
Растерявшийся Иван послушался шуткаря-регента и крикнул
"Караул!", А регент его надул, ничего не крикнул.
Одинокий, хриплый крик Ивана хороших результатов не принес.
Две каких-то девицы шарахнулись от него в сторону, и он услышал
слово "Пьяный".
- А, так ты с ним заодно?- Впадая в гнев, прокричал Иван, -
ты что же это, глумишься надо мной? Пусти!
Иван кинулся вправо, и регент- тоже вправо! Иван- влево, и
тот мерзавец туда же.
- Ты нарочно под ногами путаешься? - Зверея, закричал
Иван, - я тебя самого предам в руки милиции!
Иван сделал попытку ухватить негодяя за рукав, но промах-
нулся и ровно ничего не поймал. Регент как сквозь землю прова-
лился.
Иван ахнул, глянул вдаль и увидел ненавистного неизвест-
ного. Тот был уже у выхода в патриарший переулок, и притом не
один. Более чем сомнительный регент успел присоединиться к не-
му. Но это еще не все: третьим в этой компании оказался не-
известно откуда взявшийся кот, громадный, как боров, черный,
как сажа или грач, и с отчаянными кавалерийскими усами. Тройка
двинулась в патриарший, причем кот тронулся на задних лапах.
Иван устремился за злодеями вслед и тотчас убедился, что
догнать их будет очень трудно.
Тройка мигом проскочила по переулку и оказалась на спиридо-
новке. Сколько Иван не прибавлял шагу, расстояние между пресле-
дуемыми и им ничуть не сокращалось. И не успел поэт опомниться,
как после тихой спиридоновки очутился у никитинских ворот, где
положение его ухудшилось. Тут уж была толчея, Иван налетел на
кой-кого из прохожих, был обруган. Злодейская же шайка к тому
же здесь решила применить излюбленный бандитский прием - ухо-
дить врассыпную.
Регент с великой ловкостью на ходу ввинтился в автобус,
летящий к арбатской площади, и ускользнул. Потеряв одного из
преследуемых, Иван сосредоточил свое внимание на коте и видел,
как этот странный кот подошел к подножке моторного вагона "А"
стоящего на остановке, нагло отсадил взвизгнувшую женщину, уце-
пился за поручень и даже сделал попытку всучить кондукторше
гривенник через открытое по случаю духоты окно.
Поведение кота настолько поразило Ивана, что он в неподвиж-
ности застыл у бакалейного магазина на углу и тут вторично, но
гораздо сильнее, был поражен поведением кондукторши. Та, лишь
только увидела кота, лезущего в трамвай, со злобой, от которой
даже тряслась, закричала:
- котам нельзя! С котами нельзя! Брысь! Слезай, а то мили-
цию позову!
Ни кондукторшу, ни пассажиров не поразила самая суть дела:
не то, что кот лезет в трамвай, в чем было бы еще полбеды, а
то, что он собирается платить!
Кот оказался не только платежеспособным, но и дис-
циплинированным зверем. При первом же окрике кондукторши он
прекратил наступление, снялся с подножки и сел на остановке,
потирая гривенником усы. Но лишь кондукторша рванула веревку и
трамвай тронулся, кот поступил как всякий, кого изгоняют из
трамвая, но которому все-таки ехать-то надо. Пропустив мимо
себя все три вагона, кот вскочил на заднюю дугу последнего,
лапой вцепился в какую-то кишку, выходящую из стенки, и укатил,
сэкономив, таким образом, гривенник.
Занявшись паскудным котом, Иван едва не потерял самого
главного из трех- профессора. Но, по счастью, тот не успел ули-
знуть. Иван увидел серый берет в гуще в начале большой никитин-
ской, или герцена. В мгновение ока Иван и сам оказался там.
Однако удачи не было. Поэт и шагу прибавлял, и рысцой начинал
бежать, толкая прохожих, и ни на сантиметр не приблизился к
профессору.
Как ни был расстроен Иван, все же его поражала та
сверх"Естественная скорость, с которой происходила погоня. И
двадцати секунд не прошло, как после никитинских ворот Иван
николаевич был уже ослеплен огнями на арбатской площади. Еще
несколько секунд, и вот какой-то темный переулок с покосив-
шимися тротуарами, где Иван николаевич грохнулся и разбил коле-
но. Опять освещенная магистраль- улица кропоткина, потом пере-
улок, потом остоженка и еще переулок, унылый, гадкий и скупо
освещенный. И вот здесь-то Иван николаевич окончательно потерял
того, кто был ему так нужен. Профессор исчез.
Иван николаевич смутился, но ненадолго, потому что вдруг
сообразил, что профессор непременно должен оказаться в доме
N 13 и обязательно в квартире 47.
Ворвавшись в под"езд, Иван николаевич взлетел на второй
этаж, немедленно нашел эту квартиру и позвонил нетерпеливо.
Ждать пришлось недолго: открыла Ивану дверь какая-то девочка
лет пяти и, ни о чем не справляясь у пришедшего, немедленно
ушла куда-то.
В громадной, до крайности запущенной передней, слабо осве-
щенной малюсенькой угольной лампочкой под высоким, черным от
грязи потолком, на стене висел велосипед без шин, стоял громад-
ный ларь, обитый железом, а на полке над вешалкой лежала зимняя
шапка, и длинные ее уши свешивались вниз. За одной из дверей
гулкий мужской голос в радиоаппарате сердито кричал что-то сти-
хами.
Иван николаевич ничуть не растерялся в незнакомой обстанов-
ке и прямо устремился в коридор, рассуждая так: "Он, конечно,
спрятался в ванной". В коридоре было темно. Потыкавшись в сте-
ны, Иван увидел слабенькую полоску света внизу под дверью, на-
шарил ручку и несильно рванул ее. Крючок отскочил, и Иван ока-
зался именно в ванной и подумал о том, что ему повезло.
Однако повезло не так уж, как бы нужно было! На Ивана пах-
нуло влажным теплом и, при свете углей, тлеющих в колонке, он
разглядел большие корыта, висящие на стене, и ванну, всю в чер-
ных страшных пятнах от сбитой эмали. Так вот в этой ванне сто-
яла голая гражданка, вся в мыле и с мочалкой в руках. Она бли-
зоруко прищурилась на ворвавшегося Ивана и, очевидно, обознав-
шись в адском освещении, сказала тихо и весело:
- кирюшка! Бросьте трепаться! Что вы, с ума сошли?.. Федор
Иваныч сейчас вернется. Вон отсюда сейчас же!- И махнула на
Ивана мочалкой.
Недоразумение было налицо, и повинен в нем был, конечно,
Иван николаевич. Но признаться в этом он не пожелал и, воскли-
кнув укоризненно: "Ах, развратница!.."- Тут же зачем-то очутил-
ся на кухне. В ней никого не оказалось, и на плите в полумраке
стояло безмолвно около десятка потухших примусов. Один лунный
луч, просочившись сквозь пыльное, годами не вытираемое окно,
скупо освещал тот угол, где в пыли и паутине висела забытая
икона, из-за кнота которой высовывались концы двух венчальных
свечей. Под большой иконой висела пришпиленная маленькая - бу-
мажная.
Никому не известно, какая тут мысль овладела Иваном, но
только, прежде чем выбежать на черный ход, он присвоил одну из
этих свечей, а также и бумажную иконку. Вместе с этими пред-
метами он покинул неизвестную квартиру, что-то бормоча, кон-
