- Да, мы не верим в бога, - чуть улыбнувшись испугу ин-
туриста, ответил Берлиоз.- Но об этом можно говорить совершенно
свободно.
Иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже
привизгнув от любопытства:
- вы атеисты?!
- Да, мы атеисты, - улыбаясь, ответил Берлиоз, а Бездомный
подумал, рассердившись: "вот прицепился, заграничный гусь!"
- Ох, какая прелесть!- Вскричал удивительный иностранец и
завертел головой, глядя то на одного, то на другого литератора.
- В нашей стране атеизм никого не удивляет, - дипломатиче-
ски вежливо сказал Берлиоз, - большинство нашего населения со-
знательно и давно перестало верить сказкам о боге.
Тут иностранец отколол такую штуку: встал и пожал изумлен-
ному редактору руку, произнеся при этом слова:
- позвольте вас поблагодарить от всей души!
- За что это вы его благодарите?- Заморгав, осведомился
Бездомный.
- За очень важное сведение, которое мне, как путешествен-
нику, чрезвычайно интересно, - многозначительно подняв палец,
пояснил заграничный чудак.
Важное сведение, по-видимому, действительно произвело на
путешественника сильное впечатление, потому что он испуганно
обвел глазами дома, как бы опасаясь в каждом окне увидеть по
атеисту.
"Нет, он не англичанин..."- Подумал Берлиоз, а Бездомный
подумал: "где это он так наловчился говорить по-русски, вот что
интересно!"- И опять нахмурился.
- Но, позвольте вас спросить, - после тревожного раздумья
спросил заграничный гость, - как же быть с доказательствами
бытия божия, коих, как известно, существует ровно пять?
- Увы!- С сожалением ответил Берлиоз, - ни одно из этих
доказательств ничего не стоит, и человечество сдало их в архив.
Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства
существования бога быть не может.
- Браво!- Вскричал иностранец, - браво! Вы полностью по-
вторили мысль беспокойного старика иммануила по этому поводу.
Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а
затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное
шестое доказательство!
- Доказательство канта, - тонко улыбнувшись, возразил об-
разованный редактор, - также неубедительно. И недаром шиллер
говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удо-
влетворить только рабов, а штраус просто смеялся над этим до-
казательством.
Берлиоз говорил, а сам в это время думал:"но, все таки, кто
же он такой? И почему так хорошо говорит по-русски?"
- Взять бы этого канта, да за такие доказательства года на
три в соловки!- Совершенно неожиданно бухнул Иван николаевич.
- Иван!- Сконфузившись, шепнул Берлиоз.
Но предложение отправить канта в соловки не только не по-
разило иностранца, но даже привело в восторг.
Именно, именно, - закричал он, и левый зеленый глаз его,
обращенный к Берлиозу, засверкал, - ему там самое место! Ведь
говорил я ему тогда за завтраком: "вы, профессор, воля ваша,
что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно не-
понятно. Над вами потешаться будут".
Берлиоз выпучил глаза. "За завтраком... Канту?.. Что это он
плетет?"- Подумал он.
- Но, - продолжал иноземец, не смущаясь изумлением Берлиоза
и обращаясь к поэту, - отправить его в соловки невозможно по
той причине, что он уже с лишком сто лет пребывает в местах
значительно более отдаленных, чем соловки, и извлечь его оттуда
никоим образом нельзя, уверяю вас!
- А жаль!- Отозвался задира-поэт.
- И мне жаль!- Подтвердил неизвестный, сверкая глазом, и
продолжал:- но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели бога нет,
то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем
вообще распорядком на земле?
- Сам человек и управляет, - поспешил сердито ответить без-
домный на этот, признаться, не очень ясный вопрос.
- Виноват, - мягко отозвался неизвестный, - для того, чтобы
управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый,
хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить,
как же может управлять человек, если он не только лишен возмож-
ности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно корот-
кий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже
за свой собственный завтрашний день? И, в самом деле, - тут
неизвестный повернулся к Берлиозу, - вообразите, что вы, на-
пример, начнете управлять, распоряжаться и другими и собою,
вообще, так сказать, входить во вкус, и вдруг у вас... Кхе...
Кхе... Саркома легкого...- Тут иностранец сладко усмехнулся ,
как будто мысль о саркоме легкого доставила ему удовольствие, -
да, саркома, - жмурясь, как кот, повторил он звучное слово, - и
вот ваше управление закончилось! Ничья судьба кроме своей со-
бственной, вас более не интересует. Родные вам начинают лгать,
вы, чуя неладное, бросаетесь к ученым врачам, затем к шар-
латанам, а бывает, и к гадалкам. Как первое и второе, так и
третье - совершенно бессмысленно, вы сами понимаете. И все это
кончается трагически: тот, кто еще недавно полагал, что он чем-
то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном
ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более
никакого, сжигают его в печи. А бывает и еще хуже: только что
человек соберется с"ездить в кисловодск, - тут иностранец при-
щурился на Берлиоза, - пустяковое, казалось бы, дело, но и это-
го совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возь-
мет - поскользнется и попадет под трамвай! Неужели вы скажете,
что это он сам собою управил так? Не правильнее ли думать, что
управился с ним кто-то совсем другой?- И здесь незнакомец рас-
смеялся странным смешком.
Берлиоз с великим вниманием слушал неприятный рассказ про
саркому и трамвай, и какие-то тревожные мысли начали мучать
его. "Он не иностранец! Он не иностранец!- Думал он, - он пре-
странный суб"ект... Но позвольте, кто же он такой?"
- Вы хотите курить, как я вижу?- Неожиданно обратился к
Бездомному неизвестный, - вы какие предпочитаете?
- А у вас разные, что ли есть?- Мрачно спросил поэт, у ко-
торого папиросы кончились.
- Какие предпочитаете?- Повторил неизвестный.
- Ну, "нашу марку", - Злобно ответил Бездомный.
Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и пред-
ложил его Бездомному:
- "наша марка".
И редактора и поэта не столько поразило то, что нашлась в
портсигаре именно "наша марка", Сколько сам портсигар. Он был
громадных размеров, червонного золота, и на крышке его при от-
крывании сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треуголь-
ник.
Тут литераторы подумали разно. Берлиоз: "нет, иностранец!",
А Бездомный: "вот черт его возьми! А?"
Поэт и владелец портсигара закурили, а некурящий Берлиоз
отказался.
"Надо будет ему возразить так, - решил Берлиоз, - да, чело-
век смертен, никто против этого и не спорит. А дело в том,
что..."
Однако он не успел выговорить этих слов, как заговорил ино-
странец:
- да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо
то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще
не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.
"Какая-то нелепая постановка вопроса..."- Помыслил Берлиоз
и возразил:
- ну, здесь уж есть преувеличение. Сегодняшний вечер мне
известен более или менее точно. Само собой разумеется, что,
если на бронной мне свалится на голову кирпич...
- Кирпич ни с того ни с сего, - внушительно перебил не-
известный, - никому и никогда на голову не свалится. В част-
ности же, уверяю вас, вам он ни в коем случае не угрожает. Вы
умрете другой смертью.
- Может быть, вы знаете, какой именно?- С совершенно есте-
ственной иронией осведомился Берлиоз, вовлекаясь в какой-то
действительно нелепый разговор, - и скажете мне?
- Охотно, - отозвался незнакомец. Он смерил Берлиоза взгля-
дом, как будто собирался сшить ему костюм, сквозь зубы пробор-
мотал что-то вроде:"раз, два... Меркурий во втором доме... Луна
ушла... Шесть- несчастье... Вечер - семь..."- И громко и радо-
стно об"явил:- вам отрежут голову!
Бездомный дико и злобно вытаращил глаза на развязного не-
известного, а Берлиоз спросил, криво усмехнувшись:
- а кто именно? Враги? Интервенты?
- Нет, - ответил собеседник, - русская женщина, комсомолка.
- Гм...- Промычал раздраженный шуточкой неизвестного берли-
оз, - ну, это, извините, маловероятно.
- Прошу и меня извинить, - ответил иностранец, - но это
так. Да, мне хотелось бы спросить вас, что вы будете делать
сегодня вечером, если это не секрет?
- Секрета нет. Сейчас я зайду к себе на садовую, а потом в
десять часов вечера в массолите состоится заседание, и я буду
на нем председатальствовать.
- Нет, этого быть никак не может, - твердо возразил ино-
странец.
- Это почему?
- Потому, - ответил иностранец и прищуреными глазами по-
глядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно
чертили черные птицы, - что аннушка уже купила подсолнечное
масло, и не только купила, но даже разлила. Так что заседание
не состоится.
Тут, как вполне понятно, под липами наступило молчание.
- Простите, - после паузы заговорил Берлиоз, поглядывая на
мелющего чепуху иностранца, - при чем здесь подсолнечное ма-
сло... И какая аннушка?
- Подсолнечное масло здесь вот при чем, - вдруг заговорил
Бездомный, очевидно, решив об"Явить незванному собеседнику вой-
ну, - вам не приходилось, гражданин, бывать когда-нибудь в ле-
чебнице для душевнобольных?
- Иван!..- Тихо воскликнул Михаил Александрович.
Но иностранец ничуть не обиделся и превесело рассмеялся.
- Бывал, бывал и не раз!- Вскричал он, смеясь, но не сводя
несмеющегося глаза с поэта, - где я только не бывал! Жаль толь-
ко, что я не удосужился спросить у профессора, что такое шизо-
френия. Так что вы уж сами узнайте это у него, Иван николаевич!
- Откуда вы знаете, как меня зовут?
- Помилуйте, Иван николаевич, кто же вас не знает?- Здесь
иностранец вытащил из кармана вчерашний номер "литературной
газеты", И Иван николаевич увидел на первой же странице свое
изображение, а под ним свои собственные стихи. Но вчера еще
радовавшее доказательство славы и популярности на этот раз ни-
чуть не обрадовало поэта.
- Я извиняюсь, - сказал он, и лицо его потемнело, - вы не
можете подождать минутку? Я хочу товарищу пару слов сказать.
- О, с удовольствием!- Воскликнул неизвестный, - здесь так
хорошо под липами, а я, кстати, никуда и не спешу.
- Вот что, миша, - зашептал поэт, оттащив Берлиоза в сторо-
ну, - он никакой не интурист, а шпион. Это русский эмигрант,
перебравшийся к нам. Спрашивай у него документы, а то уйдет...
- Ты думаешь?- Встревоженно шепнул Берлиоз, а сам подумал:
"а ведь он прав!"
- Уж ты мне верь, - засипел ему в ухо поэт, - он дурачком
прикидывается, чтобы выспросить кое-что. Ты слышишь, как он
по-русски говорит, - поэт говорил и косился, следя, чтобы не-
известный не удрал, - идем, задержим его, а то уйдет...
И поэт за руку потянул Берлиоза к скамейке.
Незнакомец не сидел, а стоял возле нее, держа в руках ка-
кую-то книжечку в темно-сером переплете, плотный конверт хоро-
шей бумаги и визитную карточку.
- Извините меня, что я в пылу нашего спора забыл пред-
ставить себя вам. Вот моя карточка, паспорт и приглашение при-
ехать в Москву для консультации, - веско проговорил неизвест-
ный, проницательно глядя на обоих литераторов.
Те сконфузились. "Черт, все слышал"- Подумал Берлиоз и веж-
ливым жестом показал, что в пред"явлении документов нет надоб-
ности. Пока иностранец совал их редактору, поэт успел раз-
глядеть на карточке напечатанное иностранными буквами слово
"Профессор" и начальную букву фамилии- двойное "В".
