мост градом летят бронзовые монеты, финики, что в воющей толпе
люди, давя друг друга, лезут на плечи, чтобы увидеть своими
глазами чудо- как человек, который уже был в руках смерти, вы-
рвался из этих рук! Как легионеры снимают с него веревки, не-
вольно причиняя ему жгучую боль в вывихнутых на допросе руках,
как он, морщась и охая, все же улыбается бессмысленной сумас-
шедшей улыбкой.
Он знал, что в это же время конвой ведет к боковым ступеням
троих со связанными руками, чтобы выводить их на дорогу, веду-
щую на запад, за город, к лысой горе. Лишь оказавшись за по-
мостом, в тылу его, пилат открыл глаза, зная, что он теперь в
безопасности- осужденных он видеть уже не мог.
К стону начинавшей утихать толпы примешивались теперь и
были различимы пронзительные выкрики глашатаев, повторявших
одни на арамейском, другие на греческом языках все то, что про-
кричал с помоста прокуратор. Кроме того, до слуха долетел дроб-
ный, стрекочущий и приближающийся конский топот и труба, что-то
коротко и весело прокричавшая. Этим звукам ответил сверлящий
свист мальчишек с кровель домов улицы, выводящей с базара на
гипподромскую площадь, и крики "берегись!".
Солдат, одиноко стоявший в очищеном пространстве площади со
значком в руке, тревожно взмахул им, и тогда прокуратор, легат
легиона, секретарь и конвой остановились.
Кавалерийская ала, забирая все шире рыси, вылетела на пло-
щадь, чтобы пересечь ее в сторонке, минуя скопище народа, и по
переулку под каменной стеной, по которому стлался виноград,
кратчайшей дорогой проскакать к лысой горе.
Летящий рысью маленький, как мальчик, темный, как мулат,
командир алы - сириец, равняясь с пилатом что-то тонко выкри-
кнул и выхватил из ножен меч. Злая вороная взмокшая лошадь ша-
рахнулась, поднялась на дыбы. Вбросив меч в ножны, командир
ударил плетью лошадь по шее, выровнял ее и поскакал в переулок,
переходя в галоп. За ним по три в ряд полетели всадники в туче
пыли, запрыгали кончики легких бамбуковых пик, мимо прокуратора
понеслись казавшиеся особо смуглыми под белыми тюрбанами лица с
весело оскаленными, сверкающими зубами.
Поднимая до неба пыль, ала ворвалась в переулок, и мимо
пилата последним проскакал солдат с пылающей на солнце трубою
за спиной.
Закрываясь от пыли рукой и недовольно морща лицо, пилат
двинулся дальше, устремляясь к воротам дворцового сада, а за
ним двинулся легат, секретарь и конвой.
Было около десяти часов утра.
Глава 3
седьмое доказательство
- да, было около десяти часов утра, досточтимый Иван ни-
колаевич, - сказал профессор.
Поэт провел рукою по лицу, как человек, только что очнув-
шийся, и увидел, что на патриарших вечер.
Вода в пруде почернела, и легкая лодочка уже скользила по
ней, и слышался плеск весла и смешки какой-то гражданки в ло-
дочке. В аллеях на скамейках появилась публика, но опять-таки
на всех трех сторонах квадрата, кроме той, где были наши со-
беседники.
Небо над Москвой как бы выцвело, и совершенно отчетливо
была видна в высоте полная луна, но еще не золотая, а белая.
Дышать стало гораздо легче, и голоса под липами звучали мягче,
по-вечернему.
"Как же это я не заметил, что он успел сплести целый рас-
сказ?..- Подумал Бездомный в изумлении, - ведь вот уже и вечер!
А может, это и не он рассказывал, а просто я заснул и все это
мне приснилось?"
Но надо полагать, что все-таки рассказывал профессор, иначе
придется допустить, что то же самое приснилось и Берлиозу, по-
тому что тот сказал, внимательно всматриваясь в лицо иностран-
ца:
- ваш рассказ чрезвычайно интересен, профессор, хотя он и
совершенно не совпадает с евангельскими рассказами.
- Помилуйте, - снисходительно усмехнувшись, отозвался про-
фессор, - уж кто-кто, а вы-то должны знать, что ровно ничего из
того, что написано в евангелиях, не происходило на самом деле
никогда, и если мы начнем ссылаться на евангелия, как на ис-
торический источник...- Он еще раз усмехнулся, и Берлиоз осек-
ся, потому что буквально то же самое он говорил Бездомному, идя
с тем по бронной к патриаршим прудам.
- Это так, - заметил Берлиоз, - но боюсь, что никто не мо-
жет подтвердить, что и то, что вы нам рассказывали, происходило
на самом деле.
- О нет! Это может кто подтвердить!- Начиная говорить лома-
ным языком, чрезвычайно уверенно ответил профессор и неожиданно
таинственно поманил обоих приятелей к себе поближе.
Те наклонились к нему с обеих сторон, и он сказал, но уже
без всякого акцента, который у него, черт знает почему, то про-
падал, то появлялся:
- дело в том...- Тут профессор пугливо оглянулся и загово-
рил шепотом, - что я лично присутствовал при всем этом. И на
балконе у понтия пилата, и в саду, когда он с каифой раз-
говаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито, так ска-
зать, так что прошу вас- никому ни слова и полный секрет!..
Тсс!
Наступило молчание и Берлиоз побледнел.
- Вы... Вы сколько времени в Москве?- Дрогнувшим голосом
спросил он.
- А я только что сию минуту приехал в Москву, - растерянно
ответил профессор, и тут только приятели догадались заглянуть
ему как следует в глаза и убедились, что левый, зеленый, у него
совершенно безумен, а правый- пуст, черен и мертв.
"Вот тебе все и об"Яснилось!- Подумал Берлиоз в смятении, -
приехал сумасшедший немец или только что спятил на патриарших.
Вот так история!"
Да, действительно об"Яснилось все: и страннейший завтрак у
покойного философа канта, и дурацкие речи про подсолнечное ма-
сло и аннушку, и предсказания о том, что голова будет отрубле-
на, и все прочее- профессор был сумасшедший.
Берлиоз тотчас сообразил, что следует делать. Откинувшись
на спинку скамьи, он за спиною профессора замигал Бездомному-
не противоречь, мол, ему, - но растерявшийся поэт этих сигналов
не понял.
- Да, да, да, - возбужденно говорил Берлиоз, - впрочем, все
это возможно! Даже очень возможно, и понтий пилат, и балкон, и
тому подобное... А вы одни приехали или с супругой?
- Один, один, я всегда один, - горько ответил профессор.
- А где же ваши вещи, профессор?- Вкрадчиво спрашивал бер-
лиоз, - в "метрополе"? Вы где остановились?
- Я? Нигде, - ответил полоумный немец, тоскливо и дико
блуждая зеленым глазом по патриаршим прудам.
- Как? А... Где же вы будете жить?
- В вашей квартире, - вдруг развязно ответил сумасшедший и
подмигнул.
- Я... Я очень рад, - забормотал Берлиоз, - но, право, у
меня вам будет неудобно... А в "метрополе" Чудесные номера, это
первоклассная гостиница...
- А дьявола тоже нет?- Вдруг весело осведомился больной у
Ивана николаевича.
- И дьявола...
- Не противоречь! - Одними губами шепнул Берлиоз, обрушива-
ясь за спину профессора и гримасничая.
- Нету никакого дьявола!- Растерявшись от всей этой муры
вскричал Иван николаевич не то, что нужно, - вот наказание!
Перестаньте вы психовать.
Тут безумный расхохотался так, что из липы над головами
сидящих выпорхнул воробей.
- Ну уж это положительно интересно, трясясь от хохота про-
говорил профессор, - что же это у вас, чего ни хватишься, ни-
чего нет!- Он перестал хохотать внезапно и, что вполне понятно
при душевной болезни, после хохота впал в другую крайность-
раздражился и крикнул сурово:- так, стало быть, так-таки и не-
ту?
- Успокойтесь, успокойтесь, успокойтесь, профессор, - бор-
мотал Берлиоз, опасаясь волновать больного, - вы посидите мину-
точку здесь с товарищем Бездомным, а я только сбегаю на угол,
звякну по телефону, а потом мы вас проводим куда вы хотите.
Ведь вы не знаете города...
План Берлиоза следует признать правильным: нужно было до-
бежать до ближайшего телефона-автомата и сообщить в бюро ино-
странцев, что вот, мол, приезжий из-за границы консультант си-
дит на патриарших прудах в состоянии явно ненормальном. Так
вот, необходимо принять меры, а то получается какая-то неприят-
ная чепуха.
- Позвонить? Ну что же, позвоните, - печально согласился
больной и вдруг страстно попросил:- но умоляю вас на прощанье,
поверьте хоть в то, что дьявол существует! О большем я уж вас и
не прошу. Имейте в виду, что на это существует седьмое доказа-
тельство, и уж самое надежное! И вам оно сейчас будет
пред"явлено.
- Хорошо, хорошо, - фальшиво-ласково говорил Берлиоз и,
подмигнув расстроенному поэту, которому вовсе не улыбалась
мысль караулить сумасшедшего немца, устремился к тому выходу с
патриарших, что находится на углу бронной и ермолаевского пере-
улка.
А профессор тотчас же как будто выздоровел и посветлел.
- Михаил Александрович!- Крикнул он вдогонку Берлиозу.
Тот вздрогнул, обернулся, но успокоил себя мыслью, что его
имя и отчество известны профессору также из каких-нибудь газет.
А профессор прокричал, сложив руки рупором:
- не прикажете ли, я велю сейчас дать телеграмму вашему
дяде в киев?
И опять передернуло Берлиоза. Откуда же сумасшедший знает о
существовании киевского дяди? Ведь об этом ни в каких газетах,
уж наверно, ничего не сказано. Эге-ге, уж не прав ли Бездомный?
А ну как документы эти липовые? Ах, до чего странный суб"Ект.
Звонить, звонить! Сейчас же звонить! Его быстро раз"яснят!
И, ничего не слушая более, Берлиоз побежал дальше.
Тут у самого выхода на бронную со скамейки навстречу редак-
тору поднялся в точности тот самый гражданин, что тогда при
свете солнца вылепился из жирного зноя. Только сейчас он был
уже не воздушный, а обыкновенный, плотский, и в начинающихся
сумерках Берлиоз отчетливо разглядел, что усишки у него, как
куриные перья, глазки маленькие, иронические и полупьяные, а
брючки клетчатые, подтянутые настолько, что видны грязные белые
носки.
Михаил Александрович так и попятился, но утешил себя тем
соображением, что это глупое совпадение и что вообще сейчас об
этом некогда размышлять.
- Турникет ищете, гражданин?- Треснувшим тенором осведомил-
ся клетчатый тип, сюда пожалуйте! Прямо и выйдете куда надо. С
вас бы за указание на четверть литра... Поправиться... Бывшему
регенту!- Кривляясь, суб"Ект наотмашь снял жокейский свой кар-
тузик.
Берлиоз не стал слушать попрошайку и ломаку регента, под-
бежал к турникету и взялся за него рукой. Повернув его, он уже
собирался шагнуть на рельсы, как в лицо ему брызнул красный и
белый свет: загорелась в стеклянном ящике надпись "берегись
трамвая!".
Тотчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопро-
ложенной линии с ермолаевского на бронную. Повернув и выйдя на
прямую, он внезапно осветился изнутри электричеством, взвыл и
наддал.
Осторожный Берлиоз, хоть и стоял безопасно, решил вернуться
за рогатку, переложил руку на вертушке, сделал шаг назад. И
тотчас рука его скользнула и сорвалась, нога неудержимо, как по
льду, поехала по булыжнику, откосом сходящему к рельсам, другую
ногу подбросило, и Берлиоза выбросило на рельсы.
Стараясь за что-нибудь ухватиться, Берлиоз упал навзничь,
несильно ударившись затылком о булыжник, и успел увидеть в вы-
соте, но справа или слева- он уже не сообразил, - позлащенную
луну. Он успел повернуться на бок, бешеным движением в тот же
миг подтянув ноги к животу, и, повернувшись, разглядел несуще-
еся на него с неудержимой силой совершенно белое от ужаса лицо
женщины-вагоновожатой и ее алую повязку. Берлиоз не вскрикнул,
но вокруг него отчаянными женскими голосами завизжала вся ули-
ца. Вожатая рванула электрический тормоз, вагон сел носом в
землю, после этого мнгновенно подпрыгнул, и с грохотом и звоном
из окон полетели стекла. Тут в мозгу Берлиоза кто-то отчаянно
крикнул- "неужели?.." Еще раз, и в последний раз мелькнула лу-
