площадью.
Регент раскачивался перед хором, взметая фалдами черного фрака, будто
и сам собирался улететь. Умиленно смотря на коленопреклоненного команду-
ющего, жадно крестились бывшие помещики, бывшие коллежские и статские
советники, бывшие заводчики, бывшие предводители дворянства, бывшие...
бывшие...
Их истовость была понятна. Вера в милосердие божье и в счастливую
звезду Владимира Зеноновича Ковалевского была неподдельной, она явилась
для них единственной надеждой.
Растекался вокруг собора загадочный запах ладана, перемешивался с
тонким ароматом французских духов, острым духом сапожной ваксы и едкого
лошадиного пота.
В город вошли еще не все войска, еще тянулись к нему усталые обозы, а
многие здания уже украсились трехцветными Андреевскими знаменами, лавоч-
ники поспешно водружали на приземистых особняках благоразумно спрятанные
до поры до времени крикливые вывески: "Хлебная торговля бр. Чарушнико-
вых". "Скобяные изделия - Шварц и К°", "Мясо, колбасы - цены коммерчес-
кие"...
На углу Сумской и Епархиальной улиц на афишной тумбе появился приказ,
набранный строгим типографским шрифтом.
"Приказом командующего Добровольческой армией генераллейтенанта Кова-
левского я, полковник Щетинин Иван Митрофанович, назначен градоначальни-
ком города Харькова.
Градоначальник г. Харькова полковник Щетинин".
Худощавый, интеллигентного вида, старик с седоватой бородкой выбрался
из густой толпы, запрудившей улицы, внимательно прочитал этот приказ и
чуть пониже приклеил свое скромное объявление:
"Продаю коллекцию старинных русских монет. Также покупаю и произвожу
обмен с господами коллекционерами. Обращаться по адресу: Николаевская,
24, кв. 5. Платонов И. П.".
...Под штаб Добровольческой армии отвели здание бывшего Дворянского
собрания, вместительное и удобное, расположенное к тому же в самом цент-
реторода. Начальнику отдела снабжения армии генералу Дееву хлопот предс-
тояло предостаточно: в кратчайший срок надо было привести в порядок за-
пущенный особняк.
В конце дня Деев разыскал Кольцова и попросил его лично ознакомиться
с планировкой дома, с тем чтобы выбрать наиболее удобные комнаты для ка-
бинета и личных апартаментов кот май дующего.
- Я уже наметил, господин капитан, - говорил тучный Деев, шумно, ус-
тало дыша, - но посмотрите и вы.
В здании, когда туда приехал Кольцов, царила суета. В вестибюль втас-
кивали красного дерева тяжелую мебель, рабочие несли ведра с известкой,
солдаты спешно тянули связь, где-то вверху звенели тазы, звякали ведра,
сердито перекликались усталые женщины.
Торопливо, похлопывая себя кожаной перчаткой по начищенному голенищу
сапога, сбежал с лестницы Осипов, на ходу коротко поздоровался с Кольцо-
вым, скользнув по нему тяжелым взглядом, и скрылся за поворотом коридо-
ра, ведущего из вестибюля в глубь здания.
Комнаты, которые генерал Деев хотел предназначить командующему, рас-
полагались на втором этаже правого крыла здания. Кольцов быстро обошел
их - все они были вместительными и к тому же смежными, что вполне соот-
ветствовало их предназначению, но все же он решил осмотреть и другие по-
мещения.
Убавив шаг, он двинулся по коридору, направляясь в левое крыло зда-
ния. Походил по пустым, гулким комнатам и, стараясь не задеть перил
лестницы, пахнущих свежей краской, спустился вниз, на первый этаж. В
конце коридора за массивными стенами арки увидел небольшую дверь. Вер-
нее, она даже не сразу бросилась в глаза ему. В полутемном, затхлом ту-
пике он увидел останки огромного буфета из красного дерева, косо торча-
щую из-под какого-то торопливо оставленного хлама доску ломберного сто-
лика, диван и мысленно отметил про себя, что нужно будет отдать распоря-
жение очистить, коридор. Еще дальше за грудой всевозможных ящиков и
ящичков, скособоченных тумб и изъеденных старостью перегородок Кольцов и
заметил эту дверь, похожую на прислоненную к стене доску, едва видневшу-
юся в полумраке. Он осторожно расчистил себе путь к двери и с трудом,
навалившись на нее всей тяжестью, открыл. Зажег спичку И, оглядевшись,
увидел, что стоит в крошечной комнатке с тусклым запыленным окошком, за-
тянутым бесконечной паутиной.
Вероятно, когда-то эта комнатка предназначалась под какието побочные
службы, но истинное ее назначение было уже давно забыто, и она преврати-
лась в некий склад для разной рухляди, где было в кучу свалено все:
трехногие стулья, кресла без подлокотников, с торчащей во все стороны
ватой, позеленевшие от недоброй старости канделябры и подсвечники,
скульптуры царей, Лошадей и старые, зияющие пустотой рамы с тусклой по-
золотой...
Кольцов хотел было уже уходить, как вдруг совсем близко и отчетливо
слышалось:
- Шибче кистью води, а то до утра придется торчать здесь. Все равно
не выпустят, пока не сработаем.
- Оно конечно, - негромко ответил второй голос. - Да только руки ло-
мит - с самого свету машем.
Голоса шли откуда-то сверху, наползали один на другой, усиливаясь от
этого. Кольцов втиснулся между буфетом и старой софой, снова чиркнул
спичкой, поднял ее вверх. По стене тянулась едва заметная извилистая
трещина. Постучав по стене, Кольцов почувствовал, что она полая - скорее
всего, это был дымоход. На слух определив расположение помещений второго
этажа, он понял, что голоса доносятся из большой комнаты, которую гене-
рал Деев наметил для своего кабинета.
Быстро поднявшись на второй этаж, Павел отыскал это помещение. Оно
было просторным, большим, с удобным расположением многочисленных комнат.
Когда Кольцов вернулся в комнату с камином - как он теперь твердо ре-
шил, будущий кабинет командующего, - вдоль стены что-то вымерял пожилой
офицер связи, а в дверях топтались два солдата с катушками проводов.
- Помещение занято, господин поручик! - решительно сказал Кольцов. -
Здесь будет кабинет командующего.
- Но генерал Деев, господин капитан, направил меня сюда, - замялся
поручик. - Здесь будет...
- Здесь будут апартаменты командующего! - отчеканил Кольцов твердо и
надменно, как и полагается адъютанту его превосходительства.
- Но генерал Деев... - опять начал было поручик, но уже безнадежным
тоном.
- С генералом Деевым я договорюсь. - И, подождав, пока офицер и сол-
даты вышли, Кольцов плотно прикрыл дверь и отправился разыскивать Деева.
Двадцать седьмого июня с утра, едва солнце приподнялось над де-
ревьями, штабные офицеры покинули свои вагоны и с вокзала перебазирова-
лись в центр Харькова, на оседлое городское житье. Здание Дворянского
собрания наполнилось четким стуком скрипучих офицерских сапог, щеголева-
тым звоном шпор, вежливым щелканьем каблуков, поскрипыванием портупей,
гулом разнообразных голосов.
Полковник Щукин тоже облюбовал себе несколько небольших комнат на
первом этаже сообразно своим походным привычкам и неприхотливому, но
строгому вкусу. На окнах здесь тоже появились решетки, из кабинета-ваго-
на перекочевали сюда два внушительных стальных сейфа, стол, стулья. И
расставлены были так же, как недавно в вагоне. Об этом позаботился капи-
тан Осипов. Он знал: полковник не любил перестановок, подолгу и болез-
ненно привыкая к каждому новому предмету. Равно как не любил и новых лю-
дей в штабе и поэтому относился к ним с нескрываемым подозрением и был
способен терпеливо, на протяжении многих месяцев, выяснять мельчайшие
подробности их жизни.
После того как капитан Осипов доложил о поджоге Ломакинских складов и
непосредственном исполнителе этой крупной диверсии Загладине, Щукин сде-
лал какие-то пометки в блокноте и затем спросил, построжев внезапно ли-
цом:
- Что-нибудь узнали о Волине, Кольцове?
- Занимаюсь, господин полковник! Ротмистр Волин, как выяснилось, слу-
жил с подполковником Осмоловским. Подполковник отзывается о нем весьма
похвально. Однако... - капитан замялся.
- Что? - нахмурился Щукин и сразу словно отгородился бровями от Оси-
пова.
- Поручик Дудицкий пишет в докладной записке о странном поведении
ротмистра в плену у Ангела. Проявлял малодушие, трусость. И потом, после
побега... - Под угрюмым взглядом Щукина Осипов все больше сникал, пони-
мая, что излагает только голые предположения.
- Факты? Мне нужны факты! - настойчиво повторил Щукин.
- Вел сомнительные разговоры... Подробности и факты досконально выяс-
няю. Доложу несколько позже, - совсем тихо закончил Осипов.
- Так. Все? - Шукин резко положил руку на стол, как будто припечатал
его печатью.
- Капитана Кольцова хорошо знают многие наши офицеры еще по румынско-
му фронту. Отзываются с похвалой.
Щукин поднял на Осипова глаза, в которых светилось усмешливое недове-
рие.
- Этого мало, капитан! - сухо сказал полковник и отвернулся, давая
понять, что он недоволен своим помощником.
Осипов мысленно выругал себя за то, что поторопился с докладом.
Ковалевский сидел за овальным столиком в личных покоях с заткнутой за
воротник салфеткой. Завтракал.
Кольцов бегло просматривал поступившие за последние часы письма, те-
леграммы, документы и докладывал командующему:
- Рапорт градоначальника. Просит утвердить штатное расписание комен-
дантской роты и взвода охраны сортировочного лагеря.
- Заготовьте приказ, я подпишу, - благодушно согласился Ковалевский.
- Слушаюсь!.. Рапорт начальника гарнизона Павлограда.
- Что там? - тем же размеренно ленивым тоном спросил Ковалевский.
- Полковник Рощин жалуется, что генерал Шкуро в пьяном виде ворвался
в штаб и потребовал освобождения из-под ареста своего хозяйственника Си-
нягина. Полковник Рощин пишет: "В присутствии офицеров штаба генерал
Шкуро кричал на меня: "Мишка, выдай Синягина, а то я из тебя черепаху
сделаю! - прочел Кольцов с почтительной выжидательной веселостью.
Ковалевский тоже улыбнулся:
- В семнадцатом Шкуро, напившись пьяным, вот так же кричал великому
князю Дмитрию Павловичу: "Хочешь, Митька, я тебя царем сделаю?!" Великий
князь холодно поблагодарил и отказался... А что полковник Рощин?
- Отказался выдать Синягина.
Некоторое время Ковалевский молча управлялся с завтраком, и казалось,
забыл о Кольцове, потом со вздохом сожаления сказал:
- Синягина все же придется освободить.
Кольцов с недоумением посмотрел на командующего:
- Но он же вор, Владимир Зенонович! Продал партию английского обмун-
дирования...
- Антон Иванович Деникин просил меня не трогать Шкуро, - доверительно
сказал Ковалевский. - По крайней мере до тех пор, пока не возьмем Моск-
ву. Заготовьте письмо полковнику Рощину.
- Слушаюсь, Владимир Зенонович! - Кольцов сделал пометку в блокноте и
продолжил: - Письмо харьковского архиерея Харлампия. Просит принять его.
- Пишет, по какому делу?
- Так точно, насчет земли хочет посоветоваться. Просит разрешения
прирезать к монастырю пятьсот десятин лугов.
- С богом, с богом пусть советуется... - махнул салфеткой Ковалевский
и задумчиво уставился на Кольцова. - А что, может, принять?.. Давно в
церкви не был, лба перекрестить некогда... Приму, пожалуй! Луга-то им
небось надобны. Сирот, нищих ныне сколько - монастыри кормят... Что еще?
- Письма промышленников. Морозов, Бобринский, Сабанцев... - Кольцов
тщательно перебирал письма.
- А они что хотят?
- Испрашивают аудиенции у вашего превосходительства.
- Где же я возьму столько времени?! - ужаснулся Ковалевский. - Каждо-
му надо уделить внимание! Нет, я решительно не хотел бы с ними встре-
чаться... - Но, подумав с минуту, заколебался: - Морозов, Бобринский,
говорите? Черт! Все крупные промышленники, финансовые тузы. Как их не
принять?
И тут Кольцов, сделав небольшую паузу, заговорил:
- Позвольте мне кое-что предложить, ваше превосходительство! - и, ви-
дя, что Ковалевский готов его выслушать, сказал: - Мне кажется, было бы
