моем малодушии. Поэтому на следующее утро я решил вернуться в Тщикаго.
Однако самолет, в который я сел, был захвачен террористами и посажен в
городе Каннибал, штат Миссури. Там представители авиакомпании рассыпались
в извинениях перед пассажирами. Нас посадили в самолет, следующий
специальным рейсом в Тщикаго. Но электронный автопилот что-то там напутал,
и мы приземлились в Дулуте. Опять служащие авиакомпании изощрялись в
извинениях и переводили пассажиров на борт другого лайнера.
Но на этот раз Гинь проявил смекалку. Стало быть, меня хотят держать
подальше от Тщикаго? Ладно. Я купил билет на челнок до Буффало - и
электроника милостиво дозволила мне доехать туда без приключений.
И вот я оказался у дальнего конца резервации Эри - и мог передохнуть.
Тамошние ворота охранял один из моих тотемических братьев, бывший у меня
на свадьбе, - он узнал меня, заулыбался, четырежды постучал кулаком по
кулаку, посадил меня в вертолет и доставил в мраморный викиап Угадая.
Должно быть, вид у меня был еще тот. Мамочка лишь раз взглянула на
меня, прижала к своим сдобным телесам и залилась слезами. Она раздела меня
- как куклу, выкупала, уложила в постель, стала нянчить и кормить всякими
кашками. Прошло совсем немного времени, а я ободрился, на щеках у меня
опять заиграл румянец. Подобной заботливой мамочки у меня никогда не было.
Я прикипел к ней всем сердцем. Часом позже появился державный папочка в
сопровождении головастого карлика, похожего на сказочный персонаж.
Карлик представился:
- Я профессор Ларсен. Преподаю лингвистику в университете. Надеюсь,
вы не больны, мистер Курзон?
- Просто устал, полностью вымотался.
Ларсен поговорил с папочкой на черокском языке, затем сказал мне:
- Вождь осведомлялся, как дела у его новоприобретенного сына. Я
ответил, что вы очень утомлены.
Папочка удрученно поцокал языком, потом еще что-то спросил. Ларсен
перевел.
- Теперь Вождь желает знать о своем сыне и дочери.
- Насколько мне известно, оба более или менее живы-здоровы.
- Звучит как-то двусмысленно, мистер Курзон.
- Согласен, профессор Ларсен, но действительное их положение
настолько запутанное, что мне придется до вечера объяснять, что к чему.
Поэтому скажите коротко: живы-здоровы и счастливы.
Карлик переговорил с папочкой, потом спросил от его лица:
- Почему вы приехали без них?
- Скажите, что я как раз еду на встречу с ними.
- Они вас пригласили?
- В некоторой степени да.
- Опять двусмысленность, мистер Курзон.
- Это часть уже упомянутой сложности. Я хотел бы занять некоторую
сумму денег.
- Вы же известны как миллионер, мистер Курзон. Разве это не так?
- Я и есть миллионер. Но тут опять слишком сложно объяснять.
- Хотел бы я узнать детали этой запутанной ситуации! Просто умираю от
любопытства. Извините. - Профессор передал мои слова державному папочке.
Тот пространно ответил. Ларсен обратился ко мне: - Вождь сказал:
несомненно. Он готов одолжить вам денег. Сколько вам нужно?
- Сто тысяч.
У Ларсена челюсть отвисла. Зато папочку сумма нисколько не смутила.
Он ответил спокойным кивком, и я полюбил его пуще прежнего. Великий Вождь
вышел на минуту из комнаты и вернулся с десятью пачками золотистых банкнот
- в каждой по десять тысяч. Он положил их на столик у изголовья постели, а
сам присел на кровать возле меня, ласково заглянул мне в глаза, положил
руку мне на голову и что-то тихо пророкотал.
- Вождь говорит, - перевел Ларсен, - что, невзирая на ваш усталый
вид, супружеская жизнь с его дочерью, похоже, пошла вам на пользу.
- Скажите ему, пожалуйста, что его дочь стала еще краше, чем прежде.
- Я не стану переводить, мистер Курзон. В резервации не принято
восхищаться красотой своей скво.
- Спасибо, профессор Ларсен. Тогда скажите ему, что Натома
удивительно работящая.
- Это ему придется по душе.
В этот момент дверь распахнулась, и в викиапе появилась работящая
скво собственной персоной - она ворвалась как растревоженная богиня.
Впрочем, многие ли богини так элегантны и грациозны, как моя женушка?
Она бросилась ко мне.
- Что такое. Хинь? Что случиться? Ты болеть? Почему на кровать? О, я
тебя задушить? Где ты быть? Куда ты направляться? Ты знать, что я
приезжать? Как ты узнать? Почему ты молчать?
Когда она отпустила меня и я смог вздохнуть и что-то сказать, я
ответил на тысячу ее вопросов встречным вопросом: что она здесь делает?
- Я не мочь не приехать, - сказала Натома. - Я хочу взять в Эри новый
запас здравый рассудок. Я видеть мой брат. И я очень бешеный!
Мне до смерти хотелось узнать подробности, но на разговоры времени не
оставалось - наступил священный час трапезы. Папочка, профессор,
малолетние братья и я сидели за столом, а мамочка и Натома подавали
кушанья. Моя несравненная женушка сочла своим долгом вернуться ко всем
традициям резервации. На ней был наряд из оленьей шкуры, она скромно
потупляла мордашку и исправно краснела, когда малолетние бутузы отпускали
шуточки по поводу интимной жизни молодоженов, которые Ларсен решительно
отказывался переводить.
После трапезы я сделал ей знак, что приглашаю на вечернюю прогулку,
она согласно кивнула, но жестом попросила обождать: ей - вместе с мамочкой
- предстоит перемыть посуду. Когда Натома наконец окончательно
освободилась и мы вышли из викиапа, она скромно следовала за мной,
отставая на три шага, как и положено по обычаю. Лишь когда нас больше не
было видно из викиапа, она кинулась мне на шею и чуть не повалила меня на
землю.
- Я любить тебя. О, как я любить тебя! Я любить тебя, даже если ты
омерзительный. Ведь ты освободить меня от Эри!
- Ну, ты бы, милая, и без меня вырвалась из плена традиций и обычаев.
- Как? Я никогда не знать, что есть другой мир. Нет, ты
эмансипировать меня и теперь я весь твой.
Любопытное явление. Она еще вполне безграмотно говорит на двадцатке,
но слово "эмансипация" уже проникло в ее словарь!
- И я весь твой, - сказал я. - Наша любовь и преданность взаимны.
Она привела меня туда, где любила прятаться в детстве - к высоченному
ливанскому кедру. Мы залезли повыше и, укрытые его листвой, сидели
рядышком, взявшись за руки, не боясь осуждающих взглядом эрийских замшелых
консерваторов.
- Кто рассказывать первый? - спросила она.
- Ты.
- Мистер Гилель быть прав. Мой брат найти меня.
- Где он тебя нашел?
- Бокстон.
- Я и не подозревал, что ты там.
- Машины держать нас отдельно. Ты и я.
- Верно. Ну и что произошло между вами? Он пытался развеять твою
тревогу?
- Нет. Я бояться Секвойя. Он не просто дурной мальчик. Он есть
холодный. Совсем холодный. Нет сердца.
- О-о!
- Он больше не быть мой брат.
- Сейчас - да. Но снова станет твоим любящим братом, когда все это
наваждение закончится.
- Он сказать мне, что растереть по стенка весь род человеков, что
человеки напрашиваться на беда много, много тысяч лет. Будет смерть и
уничтожать. Никакой пощады.
- Боже мой! Нет сомнений в том, что у нега и электронной сети слово с
делом не разойдется!
- Он приказать мне идти в Эри, где я быть в безопасности. Сеть не
проникать в резервация. И еще несколько мест, куда она не проникать.
Сахара, Бразилия и... и... Я забыть, потому что не слушать.
- Почему?
- Я выйти из себя. Я сказать ему... Почему ты смеяться?
- Да просто я знаю, какая ты, когда взбесишься.
- Я сказать ему, что он есть изменник меня, своя семья, свой народ и
весь прекрасный мир, который мне показать мой муж.
- О-ля-ля! Ты действительно раскипятилась.
- Я сказать ему, что я не быть больше скво. Мой муж сделать из меня
независимый персона, который уметь думать сам, и я будет делать все
возможное, чтобы его останавливать и наказывать, даже если нужно ополчать
на него все племена и народы Эри. Если мы мочь побивать интернациональный
мафия, то мы легко побивать и его подлый друг компутер.
- Молодец, Натомочка, здорово ты ему врезала! А если рассуждать
спокойно - племена и народы Эри действительно могут помочь в нашей борьбе?
- Обязательно. Мы жить много поколений без электроника, за ограда, и
иметь только самое нужное. Поэтому компутер не мочь обманывать индейцы.
Они его презирать. Наши мужчины рваться в бой.
- Неужели их не смущает, что придется выступить против сына великого
вождя?
- Они не будет его убивать. Они просто положить его на решетка и
медленно жарить, пока он не приходить в разум. Сейчас он очень холодный.
Немного горячо ему помогать.
- Ты упомянула в разговоре с ним наше основного изменника - предателя
из Команды?
- Нет.
- Ну и как он реагировал на твою вспышку?
- Никак. Он повернуться и уйти, как будто я был часть мебели.
- И куда он направился?
- Натома не знать.
- Обратно к своим криокапсулам?
- Натома не знать. Он уйти, и я вернуться в Эри.
- Правильно. Здесь ты и останешься.
- Нет.
- Почему это "нет"?
- Хочу быть с тобой.
- Натома!
- Эдуард!
Тут мы так повздорили, что в итоге чуть не ссыпались с ветки. Я
исступленно перечислял все смертельно опасные подлости, на которые
способно чертово электронное братство. Никакого результата. Когда я
рассказал, что вигвам сгорел, а от роскошного севрского сервиза остались
одни черепки, она и бровью не повела. Натома только еще больше насупилась
и выразила еще большую решимость идти до конца. Она так трогательно
походила на меня былого - когда я был горяч и в трудных ситуациях поступал
по принципу или грудь в орденах, или голова в кустах. Так что я в итоге
сдался. Я же говорил, что моя черокская женушка приворожила меня - они,
индеанки, это умеют.
И моя умница сумела перехитрить коварную электронную мафию. Мы-таки
пробились в Тщикаго. Сперва мы направились в Буффало, оттуда в Питтсбург,
из Питтсбурга в Чарлстон. Затем мы намеревались добраться до Спрингфилда,
сесть там в машину на воздушной подушке и мигом домчаться до Тщикаго.
Однако кто-то напортачил с билетами, и на чарлстонской челночной станции у
нас возникли трудности перед самым вылетом. Натомин испангль был не лучше
двадцатки, поэтому я оставил ее в челноке и сам пошел разбираться с
претензиями.
Я заспорил с хамоватыми клерками, которые пытались доказать мне, что
компьютер никогда не ошибается и наши билеты не оплачены. Этих придурков
не переубедишь, а потому я швырнул им тысячную банкноту и потребовал новые
билеты - только быстро. Пока я ждал, сработала автоматическая система
отправления и челнок поднялся в воздух. Когда он был метрах в тридцати от
земли, полыхнуло пламя и взрыв расшвырял по небу осколки аппарата. Часть
осколков проломила стену аэропорта. Похоже, что-то ударило меня по голове,
и я потерял сознание.
11
Его настоящего имени никто не знал, да и не спрашивал. В уголовном
мире не принято интересоваться именами. Все звали его Капо Рип. Капо -
слово итальянское и значит "начальник" или "голова" (в смысле башковитый).
Кто он и откуда - про то никто не знал. Его звезда взошла мгновенно - за
пару-тройку недель. Ходила дюжина баек про его прошлое, но их автором был
он сам, а потому в эти истории мало кто верил, зная его репутацию
отъявленного вруна. По одной версии он вырос в сиротском приюте (тогда как
подобные заведения упразднили больше ста лет назад). По другой - он вырос
в уличной банде, а потом был усыновлен интернациональной мафией. По
