рой вертится, пытаясь приноровится или сломать ее, обычная жизнь. [Доста-
точно вспомнить "Города в полете" старика Блиша - у него с помощью антигра-
витации отправляются куда-нибудь на Бетельгейзе целые сталелитейные заводы
с мартеновскими печами и бессемеровскими ковшами. Жалко только, что мавзо-
лей Ильича никуда не летит.) В киберпанке осей много, они образуют, спле-
таясь, целую жизненную ткань. Измененная психология, физиология, - там да-
же справить малую нужду по-простецки нельзя, - принципиально иной антураж,
непривычный язык героев. В отличии от нынешнего фантреализма, который рас-
кладывает пасьянсы из известных аксиом, знакомых ярлыков и готовых схем,
киберпанку приходится гораздо больше доказывать и тщательнее обрисовывать.
К тому же он часто выступает в роди Джека-Потрошителя, раскурочивая челове-
ческую натуру до последнего гормона, чем другие жанры предусмотрительно не
занимаются, дабы не вызвать у публики чувства омерзения.
Киберпанк требует более плотного языка автора (что иногда раздражает
не столько читателей, сколько критиков и издателей). Плотность эта - от
большей, чем в других жанрах, информационной насыщенности текста, что, как
правило, связано с новаторством темы и принципиальной новизной создаваемо-
го мира.
Да, доморощенный киберпанк еще вызывает ненависть так называемых гума-
нистов с большой буквы "Гэ", ему делают подсечки, его пытаются утопить лег-
ким нажатием в область темечка, его пытаются выдавить из писателя.
Да, отечественный киберпанк еще не накачал мускулы настолько, чтобы
засиять боди-билдерскими рельефами.
Но!..
Р.S. Господам критикам, несмотря на их гуманитарное образование, я бы
все-таки предложил хоть немного аргументировать свои доводы. Тогда, возмож-
но, появится тема для оживленной полемики. Нужны разумные аргументы, лите-
ратурный и концептуальный анализ, а не выкрики типа "вообще ни в какие во-
рота не лезет", "бред", "дрожь в коленках", "Господи". Такого сорта стилис-
тика нам досталась от Ульянова-Ленина - кто не верит, прошу приложиться к
сочинениям вышеуказанного товарища, особенно обратить внимание на так назы-
ваемые "философские" работы. Впрочем, будем оптимистами. Слабая начитан-
ность, недостаточная эрудиция, узкие культурные ассоциации, отсутствие на-
выков логического мышления, догматизм, все эти качества весьма пригодились
бы некоторым педагогам для тесного и плодотворного сотрудничества с г.Про-
хановым.
Александр Тюрин, приват-доцент
---------------------------------------------------------------------------
Вячеслав РЫБАКОВ
ИДЕЯ МЕЖЗВЕЗДНЫХ КОММУНИКАЦИЙ В СОВРЕМЕННОЙ ФАНТАСТИКЕ
Популяризаторская функция научной фантастике была оправданной и важ-
ной на определенных этапах развития общества. Потребность в популяризации
основ научных представлений, уже общепризнанных и не являющихся предметом
научных дискуссий, возникает, когда культурный уровень большинства населе-
ния еще чудовищно низок, практически - феодален, но нужды промышленной ре-
волюции уже подталкивают это большинство к начаткам естественных знаний, к
минимальной тренировке ума. Для Франции, например, этот период пришелся на
вторую четверть XIX века (классическим примером писателя, удовлетворившего
этот никем не названный, но не менее от этого ощутимый социальный заказ,
является Жюль Верн), для России - на начало XX века и, главным образом,
время первых пятилеток, то есть конец 20-х - начало 30-х годов.
Главными героями таких произведений становятся не люди (хотя Жюль Вер-
ну или Александру Беляеву в своих наиболее художественных произведениях
удавалось создавать запоминающиеся человеческие образы), но много-много
разрозненных научных и технических данных. Сюжеты и персонажи диктуются не
человековедческой, а науковедческой задачей, и являются лишь средствами
сшить эти разрозненные данные воедино, продемонстрировать их полезность для
бытовой жизни, их прагматическую ценность, результативность. В этих усло-
виях громадную роль начинает играть фактор занимательности, развлека-
тельности сюжета - он должен пробуждать интерес к этим разрозненным данным,
обеспечить их облегченное усвоение умом нетренированным, непривычным к
скучному процессу чтения, неспособным хоть ненадолго отрешиться от сиюми-
нутных бытовых проблем.
Как только совершается культурная революция, популяризаторская роль
научной фантастики отмирает. Строго говоря, она остается нужной только
младшим школьникам, да и то не в той мере, что прежде, да и то наиболее ле-
нивым из них - тем, кому скучно читать настоящую популяризаторскую литера-
туру.
Дело в том, что, во-первых, увеличивается грамотность населения, и оно
начинает нуждаться уже в более подробных и квалифицированных сведениях, ко-
торые никак не втиснуть в беллетристику. Во-вторых, удовлетворяя эту нужду,
расцветает специальная научно-популярная литература, и надобность в фантас-
тическом локомотиве для паровоза в ум читателя научных вагончиков отпадает.
В-третьих, развивается и сама наука, так что ее материалы становятся все
более абстрактными, сложными, обширными, и поэтому не влезают под литера-
турные обложки.
Когда-то, много веков назад, бытописательская литература, уделяя мини-
мальное внимание психологии людей (да и сама психология была много проще,
без рефлексий), практически сводилась к описанию нарядов, обрядов, насечек
на рукоятках мечей и узоров на попонах - но закономернейшим образом пере-
росла эти рамки, как только возросли и трансформировались духовные потреб-
ности общества. Точно также фантастика переросла популяризацию, которая, в
сущности, призвала ее на свет в модификации "научной фантастики". Это прои-
зошло исторически недавно, и сейчас фантастика еще ищет себя, ищет свое но-
вое место в культуре. Этот процесс, как и всякий процесс отыскания нового,
проходит не гладко. Но спекулировать на этих "не-гладкостях" и, тем более,
усугублять их, пытаясь вновь вогнать НФ в роль "пробудителя желания посту-
пать во втузы" - все равно, что, скажем, всю литературу загонять в рамки
этнографических зарисовок. Тогда от "Анны Карениной", тряся неумолимыми и
никем не контролируемыми редакторскими ножницами, пришлось бы требовать,
чтобы она не с одним Вронским изменила своему старику, а проехалась бы, ме-
няя любовников, по всей России, дабы занимательный сюжет дал возможность
неназойливо ознакомить читателя с бытом и нравом русского народа в различ-
ных губерниях, в столице и в глубинке...
Фантастические сюжеты, в которых отыгрывались полеты внутри Солнечной
Системы, пришлись в русской фантастике на период, когда популяризаторская
НФ еще была актуальна. Выход на межзвездные просторы пришелся на момент на-
чала поисков НФ пути в Большую Литературу.
Таким образом, ученому теперь уже окончательно не приходится ждать от
фантастики конкретных подсказок, а массовому читателю - конкретных техни-
ческих сведений. Фантастика, взамен этого, в состоянии формулировать дос-
рочные социальные заказы науке и создавать образы, раскрепощающие фантазию
читателя.
Крайне существенно, что и то и другое, однако, писатель - если он пи-
сатель, а не ремесленник - делает совершенно непроизвольно, как бы походя,
попутно, исходя из своих чисто художественных задач. Более того, чем меньше
он останавливается на этих двух параметрах, чем больше они для него являют-
ся вспомогательным средством для достижения основного - художественной дос-
товерности, тем лучших показателей он, так сказать, по этим параметрам до-
бивается.
Желая заострить какую-то этическую проблему, туже скрутить коллизии
сюжета, заставить людей проявиться в экстремальных обстоятельствах, писа-
тель неизбежно будет стараться придумать какую-то реально представимую за-
дачу, вставшую перед обществом, и противопоставить ей минимально необходи-
мые для ее разрешения социально-технические средства (причем обязательно -
минимально необходимые, иначе ситуация потеряет остроту, общество окажется
вялым, расслабленным, и в значительной степени будет утрачен смысл примене-
ния фантастического приема). Но при закреплении связи "задача - средства
решения" в уме читателя дело непроизвольно примет иной оборот, последова-
тельность окажется прямо противоположной: общество, достигнувшее такой-то и
такой-то стадии общественного и индустриального развития, неизбежно будет
ставить перед собою такие-то и такие-то задачи, и поэтому для их выполне-
ния понадобятся такие-то и такие-то технические средства. Если общество
выглядит достоверно, а задача, стоящая перед ним - не надуманно и не облег-
ченно, это и будет формулированием долгосрочного социального заказа, кото-
рый современное автору общество предъявляет науке с указанием необходимого,
пусть сколь угодно отдаленного, срока исполнения.
Прибегая к субсветовой и суперсветовой технологии, автор волей-нево-
лей должен для создания достоверной среды давать и авторской речи некие об-
разы, а в речи героев - некие реплики, относящиеся к этой технологии. Если
писатель добросовестен и не безграмотен, эти образы и эти реплики должны
удовлетворять двум условиям. Во-первых, они не должны прямо противоречить
существующим на момент написания текста научным данным. Во-вторых, они дол-
жны более или менее относиться к затрагиваемой научной проблеме. Если ка-
кое-либо из этих условий не соблюдается, художественная достоверность не
может быть достигнута. Даже не слишком искушенный читатель всегда почув-
ствует, где фантастический реализм, а где - абракадабра; а к абракадабре
нельзя относиться всерьез, и к тому, что происходит в связи с нею - тоже.
Но именно так и создается благотворнейшим образом действующий на способ-
ность фантазировать "белый шум". Он и представляет собою ни что иное, как
эмоционально убедительное и притягательное произвольное комбинирование ши-
рокого набора малосвязанных данных и, что самое важное, намеков на данные.
При чтении любой склонный к аналитическому мышлению ум волей-неволей начи-
нает пытаться привести эти намеки в систему и, что самое важное, пытаться
заполнить недостающие звенья. А тут уже недалеко до нестандартных решений,
до выхода за пределы устоявшихся и тесных представлений. Короче, недалеко
до открытий. Но этот "белый шум" возникает побочно. Сам автор ставит перед
собою задачи совершенно иного порядка.
Интересно, что на первых порах, когда всплеск НФ конца 50-х - начала
60-х только набирал силу, субсветовая технология с ее удивительным парадок-
сом сокращения времени использовалась в основном как аналог машин времени
анизотропного действия, то есть способных перемещать пассажира только из
прошлого в будущее. Сама экспедиция, как правило, оставалась более или ме-
нее за кадром. "Парадокс близнецов" заменил употреблявшиеся в фантастике
XIX века спонтанные временные смещения - герой заснул, например, на сто
лет, проснулся, а вокруг будущее: спонтанные же смещения во времени, в свою
очередь, тоже были заменой еще более раннего литературного приема спонтан-
ного перемещения в пространстве, неожиданного попадания в место, которого
нет - утопия. Цель у всех трех приемов оставалась одной и той же - экскур-
сия современного автору текста человека по миру, основанному на идеальных,
с точки зрения автора, социальных и политических принципах. Показательным
примером такого рода может служить начатый в 1951 г. роман Мартынова "Гость
из бездны", где в развитое коммунистическое будущее люди XX века попадают
одновременно двумя путями: один просто воскрешен через 2000 лет после смер-
ти, другие жили все это время в фотонном звездолете и состарились лет на
семь.
Однако фантасты быстро поняли, что игра среди межзвездных декораций
