нородное фэнтези на весьма толстой философской платформе. К сожалению, за-
данного в первой части романа ритма они не выдержали. Если в начале рома-
на читателю просто некогда думать о том, скучно ему или нет - он вылетает
из пролога, как снаряд из гаубицы, - то ближе к концу этот снаряд движется
уже по инерции и все с большим трудом преодолевает сопротивление текста.
Конечно, здесь нет ничего особенного (этим грешат даже самые лучшие книги),
но тут важно, чтобы авторы правильно "прицелились". Увы, Громов и Ладыжен-
ский слегка перестарались и снаряд-читатель "падает", заметно не дотянув до
слова "Конец".
Два рассказа Г.Панченко произвели на меня диаметрально противополож-
ные впечатления. "Псы и убийцы" - добротная НФ: средневековый антураж, бое-
вые псы-телепаты, психологические коллизии вокруг абстрактного гуманизма и
исторической необходимости массовой резни. В принципе, коллизия не нова, но
написан рассказ очень неплохо. А вот "Птенцы дерева"... Средневековая (?)
диктатура, урановая роща, где вручную производят половинки ядерных бомб...
Дети-мутанты... Притча на четыре странички, железная, кубическая, пра-
вильная по форме, но сравнимая по банальности разве что с тем же железным
кубиком. Ну, положишь его на стол. Ну, уронишь на пол. Можешь молотком по
нему постучать... Что называется, ни уму, ни сердцу.
Роман А.Дашкова "Отступник" - первый в серии. Ну очень похоже на Мур-
кока. Фэнтези в духе "Корумовского цикла", хотя и на порядок умнее. Да не
примет это автор за комплимент: по моему мнению, умнее переводчиков Мурко-
ка (оригиналов я, увы, не читал) быть не трудно.
Мир, в котором мечется Сенор Холодный Затылок, Незавершенный, напоми-
нает более всего пузырь, болтающийся в мироздании: город и три деревеньки,
ограниченные Завесой Мрака. Миров таких, видимо, много. В течение всего ро-
мана герой намеревается по ним прогуляться, но благоразумно оставляет это
развлечение на вторую серию. В первой серии развлечений хватает и так. Ге-
рой, например, с чисто тактической целью покидает собственное тело и берет
напрокат женское. Он встревает в интриги Великих Магов, Повелителей Башни,
вынужден бежать, подвергается репрессиям со стороны обезглавленного им Слу-
ги Башни, встречается с тутошним аналогом Волшебника Блуждающей Башни (мур-
ковка!), и прочая, и прочая. Воображение, с которым все это описано, де-
лает автору честь. С философией и психологией несколько хуже, но нельзя же
бить чечетку сразу на обеих сторонах большого барабана.
Надо признать, что цели своей автор добился: мне уже хочется прочи-
тать продолжение. Муркоку это не удалось: вторую трилогию о Коруме я чи-
тать не собираюсь (разве что из садистских соображений: говорят, там его,
наконец, убивают).
Рассказ Лу Мэна (Е.Мановой) "Колодец" трактует о проблеме контакта. На
этот раз речь идет о мире, где человечество медленно вымирает от радиоак-
тивного заражения. Протагонист (любопытной Варваре нос оторвали) лезет в
деревенский колодец, попадает в подземелье и встречает разумных существ со-
вершенно нечеловеческой расы. Налаживание контакта и последующие события
вскрывают глубокую общность социального мышления человека и подземных мон-
стров. Рассказ написан легко и читается с интересом.
Завершают сборник пять миниатюр Ф.Чешко, которые можно отнести, ско-
рее, к жанру ужасов. "Час прошлой веры" и "Перекресток" повествуют о воз-
действии богов древних религий на современного человека. "Проклятый" - ис-
торическая зарисовка о временах опричнины. "Бестии" произвели на меня до-
вольно тягостное впечатление общей атрофией сюжета (в лесу завелись мон-
стры - ново до отпадения челюсти). Последний рассказ, "Давние сны", посвя-
щен пророческим снам мальчика, которому предстоит погибнуть, защищая Рос-
сию от заразы большевизма.
По отдельности рассказы Ф.Чешко выглядят достаточно тускло, чтобы выз-
вать какой-то особый интерес, но в контексте сборника они сильно выигры-
вают. Странным образом авторы сборника схожи эстетикой мировосприятия. Нес-
мотря на то, что в книгу вошли ну просто оч-чень разные - и по форме, и по
содержанию - вещи, сборник воспринимается как плотно сбитый и уравновешен-
ный. Пожалуй, это следует отнести на счет именно общности мировосприятия
авторов. Имеет смысл говорить даже о появлении "харьковской школы фантасти-
ки" - не более, не менее. Конечно, школа эта страдает многими болезнями
совковой литературы (в частности, обожает открывать Америки и нести заум-
ную чушь), но объединяет весьма небездарных людей, вполне способных спра-
виться с болезнями роста.
Чур, чур! Не сглазить бы...
---------------------------------------------------------------------------
Г. Л. Олди. "Войти в образ": Романы.- Харьков: "Второй блин", 1994.-
352 с., ил.- (Серия "Бенефис", т.1)
---------------------------------------------------------------------------
За каких-то два года Г.Л.Олди (он же Дмитрий Громов плюс Олег Ладыжен-
ский) стал одним из самых издаваемых украинских (то есть, живущих на Украи-
не) авторов. И дело здесь, видимо, не только в том, что этот дуэт сам ак-
тивно занимается издательской деятельностью ("Войти в образ" - третья кни-
га отечественной фантастики на их счету, а сделанных с их участием перево-
дов и литобработок вышло на порядок больше), хотя это сильно поспособство-
вало публикации произведений как самого Олди, так и ребят из харьковского
литобъединения "Второй блин". Задуманный и частично осуществленный проект
серии антологий "Перекресток" (вышли первый и шестой тома) ясно дал понять,
что в фантастике появилась новая группа сильных авторов. Безусловно, дале-
ко не все члены группы равно талантливы (и, следовательно, равно заметны) -
и Г.Л.Олди явно стоит среди них особняком.
Итак, чем же сумел этот автор так выделиться? Пишет он эпически-герои-
ческое фэнтези, в котором вообще трудно изобрести что-то новое. К его фэн-
тези вполне клеится ярлык "темное" (во всяком случае, оно мрачноватое), что
тоже трудно назвать нововведением. То, что романы Олди выстраиваются в цикл
(впрочем, часто не по сюжету или общности мира, но общности
мировосприятия), конечно, привлекательно для читателя, но и этого сейчас
навалом. Сюжет? Как правило, не особенно динамичный. Герой? Местами есть,
местами нет. Антураж? Быстро надоедает. Стиль? Цветисто, частенько даже
слишком...
В целом, проза Олди занимает экологическую нишу где-то посредине меж-
ду безнадежно коммерческой и безнадежно интеллектуальной фантастикой, соче-
тая в равной мере как достоинства, так и недостатки того и другого. Видимо,
именно такая двойственность и привлекает читателей, донельзя умученных ана-
цефалами с двуручными мечами из американо-английской фэнтези и до крайнос-
ти этизированными героями отечественных "интеллектуйных" "магических реа-
листов".
Герои Олди удачно сочетают способность: а - не рефлексировать по пово-
ду каждого прибитого ими противника, и бе - задавать осмысленные вопросы.
Согласитесь, редкое сочетание.
Три романа (по размеру и построению, скорее, повести), составившие ре-
цензируемый сборник, иллюстрируют это достаточно наглядно.
Все три входят в цикл "Бездна голодных глаз". Действие романа "Страх"
разворачивается на очень близком к Земле Отражении в средневековом Городе,
где оседают странники чуть ли не со всех континентов и всех времен. Некото-
рых из них настигает внезапная и необъяснимая смерть. Герой романа, ле-
карь-итальянец Якоб Генуэзо, ищет разгадку преступления. Поиски уводят его
прочь от города, в заброшенный языческий храм, где лежит на алтаре книга с
чистыми страницами - Книга Небытия, в которую каждый человек может вписать
то, что умерло в его душе, добавить пригоршню мрака в Бездну Голодных Глаз
- и зачерпнуть из нее полной горстью единственное, что у нее есть - Голод...
"Витражи Патриархов" начинаются как чуть ли как science fiction: пат-
рульный корабль, на котором летел герой, терпит крушение на неизвестной
планете (во весь рост - тень Максима Ростиславского). Единожды упомянутый,
этот факт более не всплывает. Авторам это, мягко говоря, по барабану. В
созданный ими мир помещен герой, ничего об этом мире не знающий - и какая
разница, как он туда попал? Они осознанно создали однозначно искусственную
ситуацию (у героя, например, никаких проблем с местным языком) - и на этой
основе выстраивают все остальное.
А остальное - концептуальное фэнтези. В мире "Витражей..." Слово имеет
почти неограниченную силу, владение Словом здесь равнозначно власти над ми-
ром. И магия Слова доступна здесь каждому, но настоящую силу обретает она в
устах человека, умеющего плести Витражи - создавать то, что в нашем мире
называется поэзией... И человек, владеющий поэтическими сокровищами земной
культуры, оказывается могущественным магом, не способным сознательно приме-
нять свою власть...
"Войти в образ" - прямое продолжение "Витражей..." Прошло несколько
десятилетий. Мир теряет магию Витражей, но - свято место пусто не бывает,
на смену этой магии грядет иная... Какая? Кем она порождена - Бездной Го-
лодных Глаз или человеческим духом? Это зависит только от того, кто выхо-
дит на помост. На подмостки. На сцену. И - "зачем" выходит... Открывает ли
он путь Бездне к душам зрителей - или, напротив, пытается совершить немыс-
лимое - заполнить Бездну этими душами?
Г. Л. Олди. "Дорога": Роман, рассказы.- Харьков: "Второй блин", 1994.-
320 с., ил.- (Серия "Бенефис", т.2)
Прозе Олди свойственны некоторые странности. Скажем, огромное количес-
тво прямых и косвенных цитат из классики. Как правило, цитаты привинчены к
тексту достаточно плотно, но с таким расчетом, чтобы "слышащий да услышал".
Попадается вдруг эдакое... "Мне скучно, бес..." Пишу на полях:
"А.С.Пушкин". "...зелень лавра, доходящая до дрожи..." На полях: "И.Брод-
ский". Заметно это было и в других книгах серии, но в "Дороге" это стало
для читателей проклятием.
Другой странностью романов Олди являются вставные номера. В "Дороге"
их на два порядка больше, чем нужно. Такое впечатление, что авторы сделали
этот роман кладбищем своих ранних несерийных рассказов. Рассказы выстроены
таким образом, что создают видимость пунктирно намеченного "надсюжета" -
процесса образования на нашей планете Некросферы. Впечатления вся эта шат-
кая конструкция на меня не произвела. Отдельные рассказы, впрочем, хороши -
именно как отдельные рассказы.
Прочие блоки, из которых собран роман, смотрятся не менее эклектично,
хотя и написаны специально для него. Эпизод с историей бессмертного Марцел-
ла из Согда хорош, но в более поздних "Сумерках мира" отрывок из него смот-
релся куда как более к месту. Кстати, в "Сумерках мира" огромное количес-
тво отсылок к описанным в "Дороге" событиям и реалиям - и у читателя не
возникает абсолютно никакого желания узнать, кто же такие упомянутые "Пор-
ченные Жрецы" и что общего у Пустотников с Некросферой. Захватывает сам ро-
ман. "Дорога" же в этом контексте смотрится как комментарии к "Сумеркам ми-
ра",- комментарии, в которых читатель, в общем-то, не нуждается.
(Сразу следует отметить, что сам я прочитал сначала именно "Сумерки
мира", а уже после - "Дорогу". Случись наоборот, я, скорее всего, написал
бы здесь, что "Сумерки..." - неожиданно сильное продолжение очевидно слабо-
го романа...)
Впрочем, одну коллизию "Дорога" мне все-таки прояснила. Читая "Сумер-
ки...", я никак не мог взять в толк, какого черта авторы вставили в текст
такое количество аллюзий (Марцелл, Согд, Даймон - все это из истории и
культуры нашего мира), почему бессмертный цитирует русские былины и вспоми-
нает подвиги Геракла и так далее. В "Дороге" связь мира "Сумерек" и нашего
