идея возникает, нет ничего приятнее, чем продумывать ее, подбирать обеспе-
чивающую "белый шум" терминологию и т.д.), просто потому, что перед писате-
лем стояла принципиально новая художественная задача. Во-первых, нужна бы-
ла сверхсветовая космонавтика, близкая к абсолютной. Во-вторых, нужно было,
чтобы сверхсветовой корабль перемещался в обычном пространстве, чтобы было
движение, а не космометрическое перемещение, чтобы метрика пространства не
менялась (впоследствии этот корабль сам должен был оказаться бессильным
против машин метрики пространства). В-третьих, он должен был служить не
просто средством перемещения или соприкосновения, но средством активного,
силового воздействия на окружающий мир, средством реконструкции трехмерной
Вселенной. В-четвертых, поскольку ему предстояло оказаться вовлеченным в
грандиозные боевые действия, а от людей развитого коммунизма трудно ожи-
дать, чтобы они вооружали свои корабли каким-либо специально придуманным
сверхоружием, движитель корабля, будучи средством реконструкции Вселенной,
должен был иметь возможность попутно стать мощным оружием. И в-пятых, как
мне кажется, у Снегова была своя, отличная и от бытовой стругацковской, и
от мореходной ефремовской, эстетика перемещения. Чего стоят, например, фра-
за из первого тома романа "Люди как боги": "Тонкой пылевой стежкой вьется в
Персее след нашего звездолета"!
Так возникли аннигиляторы Танева, способные уничтожить пространство,
превращая его в вещество, и наоборот.
Скорость света, по Снегову, действительно является предельной скорос-
тью, возможной в физическом пространстве. Но если пространство перед кораб-
лем вычерпывается достаточно быстро, корабль будет проваливаться в откры-
вающийся канал быстрее, чем свет.
В этой идее, видимо, нет ничего, прямо противоречащего современному
состоянию науки. Концепция материальности пространства ведет свою генеало-
гию еще от эфира. Дирак предполагал возникновение элементарных частиц из
абсолютного вакуума, являющегося их нейтральным скоплением. Наконец, Хойл,
стремясь объяснить постоянную плотность Вселенной в ситуации разбегания Га-
лактик, вводил понятие спонтанного творения вещества пространством (в "од-
ном ведре пространства" создается один атом водорода в 20 млрд. лет). Та-
ким образом, перекачка впереди лежащего пространства назад в форме вещес-
тва не является вопиющим абсурдом.
Симптоматично другое. Двигатель Снегова, призванный активно воздей-
ствовать на космос, а не просто перемещать экипаж и грузы, впервые в исто-
рии русской межзвездной космонавтики оказался экологически настораживающим.
Писатель, разумеется, вовсе этого не имел в виду и не хотел. Напротив, воз-
можность создавать вещество где угодно и перекраивать планетные системы
так, как это нужно людям, творить планеты там, где в них возникла необходи-
мость - это большой плюс по сравнению с чистым перемещением. Но это же и
минус. Здесь мы видим в чистейшем, безукоризненным и всеохватывающем, как
элементарная алгебраическая формула, виде тот факт, что всякое воздействие,
придуманное с благороднейшими побуждениями (если придумано оно объективно,
не придумано, а продумано во всей совокупности действий своего механизма),
есть палка о двух концах. Оно принципиально не может воздействовать только
положительно. Можно указать много негативных последствий запыления прос-
транства и его "выедания" аннигиляторами Танева при массовых рейсах, но
достаточно сказать об одном-единственном: раньше или позже сами рейсы по
наиболее общеупотребительным трассам станут невозможны, так как количество
вещества в пространстве, заглатываемом аннигиляторами, превысят предельно
допустимую плотность, и аннигиляторы просто начнут захлебываться, "да-
виться" пылью. Назреет необходимость в очистных кораблях, которые будут
барражировать трассы и превращать пыль обратно в пространство.
Эксперимент Снегова, несмотря на это, закончился стопроцентной удачей.
Но только для него самого.
Эффект трансформации пространства в вещество и обратно именно в силу
комплекса следствий, обязательно вытекающих из него, во многом определял
сюжет. Но повторять специфический сюжет Снегова, к счастью, никто из эпиго-
нов не решился. Перемещение в гиперпространстве может совершаться с какой
угодно целью, оно не накладывает никаких обязательств на перемещаемых; по-
лет на "пространственном инверторе", который может быть средством рекон-
струкции, может быть оружием, и вдобавок обладает конечной, хоть и в тыся-
чи раз превышающей световую, скорость, накладывает на последующее поведе-
ние летящих массу обязательств; они должны пользоваться им как оружием,
должны пользоваться как средством реконструкции, должны лететь долго и
что-то делать, о чем-то думать и говорить во время полета. Если эти обяза-
тельства не исполняются, подобное средство передвижения просто не нужно,
экономичнее и проще вернуться к традиционному гиперпространству, ничего не
требующему от космонавтов. Поэтому полифункциональный аннигилятор Танева
устойчивой семантической единицей мира фантастики не стал.
Подытоживая, можно сказать, что с массовым переходом НФ от проблем пе-
ремещения на проблемы соприкосновения развития средств галактического тран-
спорта прекратилось. Образная и функциональная системы коммуникативного ан-
туража сложились, и не следует думать, что новые типы кораблей не появляют-
ся потому, что фантасты стали меньше интересоваться наукой. Во-первых, нау-
ка с 60-х годов не подсказала практически никаких принципиально новых хо-
дов. Во-вторых, даже если такие подсказки будут возникать, их услышат лишь
тогда, когда они окажутся в состоянии обеспечить написание не новой техни-
ки, а нового образа перемещения, и услышат лишь те, кому в силу их ка-
кой-либо специфической художественной задачи понадобится именно этот новый
образ.
***************************************************************************
********************** ПОСПОРИТЬ С АРБИТМАНОМ: ***************************
Роман АРБИТМАН:
Дорогие Сергей и Андрей!
Спасибо за журнал "Двести". Надеюсь, что со временем он преобразуется
в журнал "Сто тысяч" и придет в каждый дом.
Правда, лично мне казалось, что окололитературные дискуссии, - после
которых одни хорошие фантасты обязуются не подавать руки другим хорошим
фантастам, а те вторые рассчитывают при встрече пощупать лица первых, - де-
ло глубоко неконструктивное. И продолжать их - все равно, что уподобляться
известным персонажам известного анекдота, которые на спор бесплатно говно
ели.
Давайте лучше подискутируем о фантастике. Без личностей (желательно) и
без мордобоя (обязательно). Лично я готов с кем-нибудь о чем-нибудь поспо-
рить.
Всех Благ!
Роман Арбитман. 04.09.94
Андрей ИЗМАЙЛОВ: (с присущей ему мягкой интеллигентной улыбкой)
ЭПИГРАФ: "Автор сборника "Время ненави-
деть" погорел и выпал в осадок после первого
же внутреннего монолога, скроенного из несоб-
ственно-прямой речи. Будь это лишь случайный
дефект композиции, читателя еще можно было бы
взять на понт, замотивировав такую туфту спе-
цификой преамбулы. Однако, скомпоновав всю
повесть из подобных внутренних монологов,
Андрей Измайлов фраернулся капитально.
...Молодого петербуржского писателя сгу-
били переизбыток интеллигентского снобизма,
нежелание даже на сто страниц похерить свой
богато организованный внутренний мир, чуть
более ловко внедрить авторское "я" в тради-
ционную структуру криминальной повести."
Роман Арбитман. "Идентификация фраера".
Газета "Сегодня".
Молодой саратовский критик Рома Арбитман, прочтя треть книги "Время
ненавидеть", публично выразился в том смысле, что автор "капитально фраер-
нулся", мол, он, автор, излишне интеллигентен для создания бандитских бое-
виков-триллеров.
Что ж, придется при встрече с молодым саратовским критиком публично
дать по хлебалу - по-нашенски, по-боевиковски - чтоб не заблуждался на
предмет того, кто, собственно, фраер, проидентифицировать, так сказать.
***************************************************************************
*************************** БЕСЕДЫ ПРИ СВЕЧАХ *****************************
БОРИС СТРУГАЦКИЙ: "Я НАПИСАЛ РОМАН"
ИНТЕРВЬЮ, ВЗЯТОЕ У БОРИСА НАТАНОВИЧА СТРУГАЦКОГО 15 сентября 1994 го-
да Сергеем Бережным и Андреем Николаевым
Эксклюзивное интервью для журнала "Двести".
БЕРЕЖНОЙ: Борис Натанович, прежде всего, насколько верна самая горя-
чая новость, что Борис Стругацкий написал новый роман.
СТРУГАЦКИЙ: Написал.
БЕРЕЖНОЙ: Нам хотелось бы немножко более подробно - опять же, нас-
колько вы сочтете возможным, не нарушающим ваши интересы - разгласить эту
информацию.
СТРУГАЦКИЙ: Информация... Сережа, к сожалению, тут есть некий нюанс.
Поскольку роман идет под псевдонимом, элементарное чувство порядочности не
позволяет все-таки мне раскрывать этот псевдоним. Даже тиражом в двести эк-
земпляров. Я очень мало могу сказать вам. Я не могу даже сказать ни псевдо-
нима, под которым идет этот роман, ни названия этого романа, поскольку это
будет раскрытием псевдонима.
НИКОЛАЕВ: Все равно уже все раскрыто, Борис Натанович.
СТРУГАЦКИЙ: Возможно, но не мной. Я не отвечаю за действия иностран-
ных разведок. Но лично я храню тайну. Я обязан это делать, если уважаю за-
коны, которые сам же и устанавливаю. Могу сказать, что роман получился
большой: восемнадцать с половиной авторских листов. Могу сказать, что я ни-
когда в жизни не был так счастлив, как когда закончил этот роман. Потому
что я изначально не был уверен в том, что сумею его закончить. Могу также
сказать, что этот роман написан в манере поздних Стругацких и у меня нет ни
малейших сомнений, что любой читатель, знакомый с творчеством этих авторов,
если не отгадает немедленно автора, то уж во всяком случае сильно заподоз-
рит, кто скрывается под псевдонимом. Я могу сказать, что передал этот текст
в журнал "Звезда" и они обещают первые две части (в романе четыре части)
опубликовать в десятом номере, который выйдет в декабре этого года, а
третья и четвертая части должны быть опубликованы где-то в начале следующе-
го. Я могу сказать, что передал текст этого романа еще в два издательства,
но, поскольку договора не подписаны, я не хотел бы называть их...
Ну, что я могу вам еще сказать... Хотя и понимаю, что этот роман не
лишен недостатков, я тем не менее доволен, потому что для меня самым глав-
ным было самому себе доказать, что я способен работать один. А это совер-
шенно не тривиальный факт. Факт, который ниоткуда не следует, и соотноше-
ние "могу-не могу", как мне казалось, было даже не "фифти-фифти", а гораз-
до хуже, и не в мою пользу. И то, что мне вообще удалось закончить эту ра-
боту, худо-бедно, но удалось, для меня большое событие. И я себя ощущаю,
(я, кажется, уже кому-то это говорил) роженицей, которая вот мучилась де-
вять месяцев, потом мучилась рожала, а потом, наконец, появился ребенок.
Она еще не знает, кто вырастет из этого ребенка - академик Сахаров или
