да. Фильм будет иметь колоссальный успех. Мы отлично заработаем!
Я готов был броситься и задушить этого человека или завыть, как соба-
ка.
Но что я могу сделать? Куда бежать? Бросить искусство? Покончить с
собой?.. Придя домой, три часа играл на скрипке, - это успокаивает меня,
- и думал, ища выхода, но ничего не придумал. Стена...
Только когда он достиг мировой известности, киноторгаши принуждены
были согласиться с капризами - "причудами" - Престо и с неохотой допус-
тили его играть трагические роли. Впрочем, они успокоились, когда увиде-
ли, что у Престо "трагедии выходят смешней комедий".
- Гофман, Гофман! Вы находите, что свет дан под хорошим углом? -
спросил Антонио у оператора.
Оператор Гофман, флегматичный толстяк в клетчатом костюме, внима-
тельно посмотрел в визир аппарата. Свет падал так на лицо Престо, что
впадина носа недостаточно ярко обозначилась тенью.
- Да, свет падает слишком отвесно. Опустите софит и занесите юпитер
немного влево.
- Есть! - ответил рабочий, как отвечают на корабле.
Резкая тень пала на "седло" носа Антонио, отчего лицо сделалось еще
более смешным. В луче этого света у окна должна была произойти сцена
трагического объяснения неудачного любовника, - которого играл Престо, -
бедного мейстерзингера, с златокудрой дочерью короля. Роль королевны ис-
полняла звезда американского экрана Гедда Люкс.
Тонио Престо обычно сам режиссировал фильмы, в которых участвовал. И
на этот раз до приезда Гедды Люкс он начал проходить со статистами неко-
торые массовые сцены. Одна молодая, неопытная статистка прошла по сцене
не так, как следовало. Престо простонал и попросил ее пройти еще раз.
Опять не так. Престо замахал руками, как ветряная мельница, и закричал
очень тонким, детским голосом:
- Неужели это так трудно ходить по полу? Я вам сейчас покажу, как это
делается.
И, соскочив с своего помоста. Престо показал. Показал он очень наг-
лядно и верно. Все поняли, что требуется. Но вместе с тем это было так
смешно, что статисты не удержались и громко засмеялись. Престо начал
сердиться. А когда он сердился, то был смешон, как никогда. Смех статис-
тов сделался гомерическим. Бароны и рыцари хватались за животы и едва не
падали на пол, придворные дамы смеялись до слез и портили себе грим. У
короля слетел парик. Престо смотрел на это стихийное бедствие, произве-
денное его необычайным дарованием, потом вдруг топнул ногой, схватился
за голову, побежал и забился за кулисы. Успокоившись, он вернулся в "за-
мок" побледневшим и сказал:
- Я буду отдавать приказания из-за экрана.
Репетиция продолжалась. Все его замечания были очень толковы и обли-
чали в нем талант и большой режиссерский опыт.
- Мисс Гедда Люкс приехала! - возвестил помощник режиссера.
Престо передал бразды правления помощнику и отправился одеваться и
гримироваться.
Через двадцать минут он вышел в ателье уже в костюме мейстерзингера.
Костюм и грим не могли скрыть его уродства. О, как он был смешон! Ста-
тисты с трудом удерживали смех и отводили глаза в сторону.
- Но где же Люкс? - нетерпеливо спросил Тонио.
Партнерша заставила себя ожидать. Для всякой другой артистки это не
прошло бы даром, но Люкс могла позволить себе такую вольность.
Наконец она явилась, и ее появление произвело, как всегда, большой
эффект. Красота этой женщины была необычайна. Природа как будто накапли-
вала по мелочам сотни лет все, что может очаровывать людей, копила по
крохам, делала отбор у прабабушек, чтобы, наконец, вдруг собрать воедино
весь блистательный арсенал красоты и женского очарования.
У Антонио Престо нервно зашевелился туфлеобразный нос, когда он пос-
мотрел на Люкс. И все, начиная от первых артистов и кончая последним
плотником, устремили свои глаза на Гедду. Статистки смотрели на нее поч-
ти с благоговейным обожанием.
Нос Престо приходил все в большее движение, как будто он вынюхивал
воздух.
- Свет! - крикнул Престо тонким голосом, ставшим от волнения еще
пронзительней и тоньше.
Целый океан света разлился по ателье. Казалось, будто Гедда Люкс при-
несла его с собой. Ее псевдоним так же хорошо шел к ней, как "Престо" -
к ее партнеру".
Перед съемкой Престо решил прорепетировать главный кадр - объяснение
мейстерзингера с дочерью короля.
Люкс уселась в высокое кресло у окна, поставила ногу в расшитой золо-
том туфельке на резную скамеечку и взяла в руки шитье. У ног ее улегся
великолепный дог тигровой масти. А в почтительном расстоянии от Люкс
стал Престо и под аккомпанемент лютни начал декламировать поэму о любви
бедного певца к благородной даме. Дочь короля не смотрит на него. Она
все ниже склоняет голову и чему-то улыбается. Быть может, в этот момент
она думает о прекрасном рыцаре, который на последнем турнире победил
всех соперников во славу ее красоты и был удостоен ее небесной улыбки.
Но мейстерзингер понимает эту улыбку по-своему - недаром он поэт.
Он приближается к ней, он поет все более страстно, потом падает перед
нею на колени и начинает говорить о своей любви.
Неслыханная дерзость! Невероятное оскорбление! Ужасное преступление!
Королевна, не поднимая головы от шитья, хмурится. Глаза ее мечут искры,
она топает маленькой ножкой в золоченой туфельке по резной скамеечке,
зовет слуг и приказывает увести дерзкого поэта. Входят слуги, хватают
мейстерзингера и уводят в тюрьму. Мейстерзингер знает, что его ожидают
пытки и казнь, но он не жалеет о том, что сделал, и посылает своей воз-
любленной последний взгляд, исполненный любви и преданности. Он охотно
примет смерть.
Сцена прошла прекрасно. Престо удовлетворен.
- Можно снимать, - говорит он Гофману.
Оператор уже стоит у аппарата. Всю сцену он наблюдал через визирное
стеклышко. Престо вновь становится у кресла Люкс.
Ручка аппарата завертелась. Сцена повторялась безукоризненно. Мейс-
терзингер поет, королевна наклоняет свое лицо все ниже и чему-то улыба-
ется. Мейстерзингер подходит к королевне, бросается на колени и начинает
под музыку свою страстную речь Престо увлечен. Он не только играет жес-
тами и богатой мимикой своего подвижного лица. Он говорит и шепчет
страстные признания с такой искренностью и силой, что Люкс, забывая де-
сятки раз проделанную последовательность движений и жестов, чуть-чуть
приподнимает голову и с некоторым удивлением взглядывает на своего парт-
нера одними уголками глаз.
И в этот момент происходит нечто, не предусмотренное ни сценарием, ни
режиссером.
Престо, коротконогий, большеголовый, со своим туфлеобразным, подвиж-
ным носом, признается в любви! Это показалось Гедде Люкс столь несооб-
разным, нелепым, комичным, невозможным, что она вдруг засмеялась неудер-
жимым смехом.
Это был смех, который охватывает вдруг человека, как приступ страшной
болезни, и держит, не выпуская из своих рук, потрясая тело в судорожном
напряжении, обессиливая, вызывая слезы на глазах. Люкс смеялась так, как
не смеялась никогда в жизни Она едва успевала переводить дыхание и снова
заливалась бесконечным серебристым смехом. Вышивание выпало у нее из
рук, одна из золотистых кос спустилась до пола. Встревоженный дог вско-
чил и с недоумением смотрел на свою хозяйку. Растерянный Престо также
поднялся на ноги и, мрачно сдвинув брови, смотрел на Люкс.
Смех так же заразителен, как зевота. Не прошло и минуты, как перекаты
смеха уже неслись по всему ателье. Статисты, плотники, монтеры, декора-
торы, гримеры-все были во власти смеха.
Престо стоял еще несколько секунд, как громом пораженный, потом вдруг
поднял руки и с искаженным лицом, сжав кулаки, сделал шаг к Люкс. В эту
минуту он был скорее страшен, чем смешон.
Люкс посмотрела на него, и смех ее вдруг оборвался И так же внезапно
замолк смех во всем ателье Оркестр давно прекратил игру, так как у сме-
явшихся музыкантов смычки выпали из рук. И теперь в ателье наступила
жуткая тишина.
Эта внезапная тишина как будто привела Престо в чувство. Он медленно
опустил руки, медленно повернулся, волоча ноги, дошел до большого дивана
и кинулся ничком.
- Простите, Престо, - вдруг сказала Люкс, нарушив тишину. - Я вела
себя как девочка, и из-за моего глупого смеха испорчено столько пленки.
Престо скрипнул зубами Она думает только об испорченной пленке!
- Вы напрасно извиняетесь, - вместо Престо ответил ей Гофман. - Я на-
рочно не прекращал съемки и совсем не считаю пленку испорченной. С моей
точки зрения, этот новый вариант кадра у окна великолепен В самом деле,
смех, уничтожающий смех, который не оставляет никаких надежд, смех люби-
мой женщины в ответ на страстное признание - разве для влюбленного он не
ужаснее самых страшных мук? Разве этот смех не превратил на один момент
любовь мейстерзингера в жгучую ненависть? О, я знаю нашу американскую
публику, публика будет смеяться, как никогда. Эти выпученные глаза мейс-
терзингера, раскрытый рот... Вы не сердитесь. Престо, но еще никогда вы
не были так эффектны. И если бы я не видел вас каждый день, то не смог
бы вертеть ручку аппарата.
Престо поднялся и сел на диван.
- Да, вы правы, Гофман, - сказал он медленно и глухо. - Это вышло ве-
ликолепно. Наши американцы подохнут со смеху.
И вдруг, чего еще никогда не было, сам Тонио Престо засмеялся сухим,
трескучим смехом, обнажив ряд мелких и редких зубов. В этом смехе было
что-то зловещее, и никто не отозвался на него.
УБИЙСТВЕННЫЙ СМЕХ
После этой злополучной съемки Престо сел в автомобиль и, по словам
шофера, "загнал машину насмерть".
Неудовлетворенность, обида на жизнь, возмущение несправедливостью
природы, оскорбленное самолюбие, терзания неудовлетворенной любви-все,
что накапливалось в его душе годами, словно прорвалось в страшном извер-
жении. В бешеной езде он хотел найти успокоение, словно хотел убежать от
самого себя.
- Вперед! Вперед! - кричал Престо и требовал, чтобы шофер дал полную
скорость. И они мчались по дорогам, как преступники, за которыми гонится
полиция. А за ними и в самом деле гнались. Пролетая мимо ферм, они дави-
ли гусей и уток, шествующих с соседнего пруда, и обозленные фермеры гна-
лись за ними с палками, но, конечно, не могли догнать. Два раза за авто-
мобилем погнались на мотоциклетках полицейские, так как автомобиль мчал-
ся с недопустимой скоростью и не желал остановиться, несмотря на энер-
гичные требования полицейских Однако полицейским мотоциклам невозможно
было угнаться за автомобилем Престо. Это была одна из лучших во всей
стране, сильнейших машин, сделанная по особому заказу Тонио Он любил
скорость во всем.
В пять часов вечера Престо, пожалев шофера, разрешил сделать останов-
ку у придорожного кабачка и пообедать Сам Престо не притронулся ни к че-
му и только выпил кувшин холодной воды.
И снова началась та же бешеная езда весь вечер и всю ночь. Шофер ва-
лился от усталости и, наконец, заявил, что он засыпает на ходу и не ру-
чается, если разобьет машину вместе с седоком.
- Вперед! - крикнул Престо, но потом вдруг поднялся со своего места,
отстранил шофера и сам взялся за руль. - Вы можете отдохнуть, - сказал
Тонио шоферу. Тот завалился на широкое сиденье автомобиля и тотчас креп-
ко уснул.
А мысли Престо неслись с такой же скоростью, как машина.
- Это надо кончить! Это надо кончить раз навсегда! - шептал Престо.
Когда шофер проснулся, было семь часов утра. Автомобиль стоял у виллы
Гедды Люкс.
- Выспались? - ласково спросил Престо шофера. - Я зайду сказать доб-
рое утро мисс Люкс, а вы подождите здесь. Потом мы поедем домой.
Семь часов утра - слишком ранний час для визита, но Тонио знал, что
Гедда Люкс встает в шесть. Она вела чрезвычайно регулярный образ жизни
по предписанию лучших профессоров-гигиенистов, чтобы на возможно больший
срок сохранить обаяние молодости и красоты - свой капитал, на который
