доставляло нам радость на протяжении всего дня.
Одной из причин, по которой я годами раньше стремился завязать
новые отношения, была моя нелюбовь к продолжению встреч, когда
утонченная эротическая аура развеивалась. Я восхищался, что в
отношениях с этой женщиной электризующий эффект не прекращался.
Постепенно моя жена становилась все более прекрасной, выглядела все
более привлекательиой и нежной.
- Все это субъективно, не так ли? - спросил я, теряясь в плавных
очертаниях и золотистом слиянии.
- Да, это так, - отвегила она, зная, о чем я думаю. Наша телепатия
не была основана на методах, она случалась спонтанно, и каждый из нас
нередко знал, что на уме у другого.
- Кто-то другой посмотрел бы на нас и отметил, что мы не
изменились, - сказала она, - что мы те же самые, что и раньше. Но в
тебе есть что-то, что кажется мне все более и более привлекательным!
Так и есть, думал я. Если бы мы друг для друга не менялись, нам с
ними давно стало скучно!
- Мы уже закончили наше вступление? - спросил я. - Или так будет
продолжаться всегда?
- Помнишь, что в твоей книге скачала чайка? Может быть, ты сейчас
находишься как раз там же: "Теперь ты готов к тому, чтобы лететь вверх
и начать познавать смысл добра и любви".
- Он не говорил этого. Это было сказано ему.
Она улыбнулась.
- А сейчас это было сказано тебе.
Сорок три
Согласно решению суда, который признал мое банкротство, нам на
некоторое время разрешили остаться в нашем маленьком домике на правах
временно-ответственных за него, пока мы не найдем себе другое место
для жизни. Какое-то другое более дешевое место подальше на север.
Затем наступило время покинуть Долину Малых Яблочных Ворот.
Мы вместе ходили по дому и двору, прощаясь. До свидания, стол и
протест против лесоторговли. До свидания, кровать под открытым небом,
где мы смотрели на звезды, прежде чем уснуть. До свидания, камин,
камни для которого мы таскали сами один за другим. До свидания,
теплый маленький домик. До свиданьия, сад, который Лесли мечтала
превратить в цветочный мир, когда она взрыхляла, вскапывала, сажала и
полола. До свидания, леса и животные, которыхx мы любили и за спасение
которых боролись. До свидания, говорили мы.
Когда пришло время отправляться, она спрятала лицо на моей груди, и
ее храбрость изошла слезами.
- Наш сад! - рыдала она. - Я люблю наш сад! И я люблю наш маленький
домик, и наши растения, и нашу семью оленей, и солнце, поднимающееся
ввысь над лесом...
Она плакала так, что, казалось, ничто ее не может утешить.Я обнял
ее и гладил ее волосы.
- Не страшно, вуки, - бормотал я. - Все в порядке. Это - всего лишь
дом. А домашний уют - это мы. Где бы мы ни были... когда-нибудь мсы
построим другой дом, еще лучше, чем этот, а вокруг будет твой сад с
фруктовыми деревьями, огородами, цветами и еще многим, о чем мы здесь
и не мечтали. И мы снова будем жить среди полевых растений, и новая
пара оленей поселится рядом с нами. Место, куда мы направляемся, будет
даже более прекрасным, я обещаю тебе!
- Но, Ричи, я люблю это место!
Ее рыдания становились все тише и тише, а затем я помог ей сесть в
машину, и мы уехали. Долина, где мы жили, скрылась из виду позади
нас.
Я не плакал, потому что у нас был негласный договор - только один
из нас может на время выбыть из строя, мы не можем одновременно
уставать, болеть, ранить себя, быть убитыми горем, ожидающими
решениями суда. Я вел машину в тишине, и Лесли плакала до тех пор,
пока наконец не уснула на моем плече.
Вот мы и свободны, думал я, направляясь в северные штаты. Мы можем
начать все сначала и не с нуля. Мы можем начать все сначала, зная все
то, чему мы научились на пути! Принципы любви и поддержки,
взаимопомощи и исцеления помогали нам постоянно, даже сейчас.
Банкротство, потеря прав на книги - все это может показаться
незаслуженной катастрофой, Ричард, но разве мы не знаем ничего более
глубокого, чем то, что на поверхности, ведь правда? Настало время
прочно обосноваться в том, что eсть вопреки тому, что кажется. Чистая
грифельня доска, ничто не связывает, ничто не держит - это просто
подаренный мне шанс доказать могущество моего Духовного Мира, которому
я так доверяю! Eсть нерушимый Космический закон, думал я, Жизнь
никогда не покидает жизнь.
Выход из руин богатства подобен вылету из темницы на легком
воздушном шаре. Грубые темные стены больше не окружали нас; самые
трудные и суровые годы, время испытаний и проверок, подошли к концу.
Но в этих стенах выросло нечто золотое и радужное, что так долго
искал странник... Я нашел человека, который значил для меня больше,
чем кто-либо другой во всем мире. Беспокойный поиск, который длился
десятилетиями, наконец увенчался успехом.
В этот момент, прямо здесь, где орегонские холмы исчезают в
сумерках, любой хороший писатель прошептал бы:
"Конец"
Сорок четыре
Мы переехали дальше на север и начали жить в доме, снятом на деньги
Мэри Кинозвезды, которые Лесли теперь настоятельно предлагала считать
нашими общими деньгами. Как непривычно чувствовать, что у тебя нет ни
одной собственной монеты!
Она была в такой же мере бережливой и предусмотрительной, в какой я
был когда-то расточительным. Расчетливость и экономность - эти
качества никогда не присутствовали в моем списке качеств родной души.
Но от вселенной можно было ожидать такого предвидения: кто-то один из
магической пары должен восполнять то, чего может не хвать другому.
С самого первого момента, когда на меня свалились большие доходы,
мне очень не хватало непритязательной обстановки. Если человек не
готов заранее к такому переходу, неожиданное благополучие окружает его
многообразной запутанной паутиной вещей, хитросплетение которых
перегружено изощренными усложненностями. Простота, как ртуть, исчезает
сразу же, как только ее начинают выдавливать.
Теперь же простота застенчиво постучала по косяку, там, где раньше
была дверь. "Привет, Ричард! Я никак не могла заметить, что твои
деньги сплыли. Посмотри-ка на это небо теперь! А на эти облака!
Взгляни, как красиво Лесли сажает цветы, даже если это не ее сад! А
разве не прекрасно наблюдать, как твоя жена снова начала работать с
компьютером?"
Все это было прекрасно. В теплые дни Лесли одевала самую простую
одежду - белые парусиновые брюки и легкую блузу - и садилась работать
рядом со мной в нашем маленьком кабинете. Какое тонкое это было
удовольствие - повернуться к ней и спросить, как правильно пишется
слово "совмистимый"! Как я люблю простоту!
Не все, неприятности закончились, однако. Наступило наконец, время,
когда поверенный в делах моего банкротства, которому было поручено
распродать все мое бывшее имущество, прислал нам извещение, что он
объявил о продаже моих авторских прав на книги. Все семь из них
теперь можно было купить. Как и всякий другой человек, мы могли бы
участвовать в покупке, если бы пожелали.
Мы поменялись ролями. Я стал осмотрительным, а Лесли после месяцев
ожидания внезапно была готова раскошелиться.
- Давай не будем предлагать большую сумму, - сказал я. - Три книги
в последнее время не публиковались. Кто даст за них много денег?
- Не знаю, - сказала она. -Я не хочу рисковать. Мне кажется, что мы
должны предложить все что у нас есть, до последнего цента.
Я замер.
- Все до последнего цента? А как же мы будем платить за жилье, как
мы будем жить?
- Мои родители сказали, что одолжат нам деньги, - сказала она, - до
тех пор, пока мы сами не поднимемся на ноги. - Лесли была исполнена
решительности.
- Давай, пожалуйста, не будем одалживать денег. Я могу теперь
вернуться к работе. Кажется, уже можно писать новую книгу.
Она улыбнулась.
- Я тоже так считаю. А помнишь, как ты сказал, что твоя миссия
закончена? Помнишь, как ты говорил мне, что можешь умереть в любой
момент, потому что написал уже все то, для чего пришел?
- Я был глупым гусем. Мне тогда не было зачем дальше жить.
- А теперь есть?
- Да.
- В таком случае не забывай об этом, - сказала она. - Ведь если ты
умрешь, будет два трупа! Я не собираюсь оставаться здесь, когда ты
уйдешь.
- Ладно, но ведь два трупа будет еще раньше, сели ты потратишь все
деньги на старые авторские права, и не с чем будет сходить за
продуктами!
- Переживем. Мы ведь не можем позволить всем нашим книгам уйти, так
и не пытаясь спасти их.
Около полуночи мы пришли к компромиссу. Мы предложим все, что у нас
есть, до последнего цента, и одолжим денег на жизнь у родителей Лесли.
На следующее утро, прежде чем я успел убедить ее в том, что это
слишком много, она послала заявку поверенному.
Поверенный разослал другим претендентам вопрос: Дадите ли вы за
авторские права больше?
В доме, который мы снимали, воцарилась такая осязаемая тревога,
что, казалось, ее можно было рубить топором.
Через неделю зазвонил телефон.
Она не дыша побежала вверх по лестнице.
- Вуки! - закричала она. - Они у нас! Они у нас! Книги снова наши!
Я сжал ее в своих объятиях. Мы визжали, кричали, прыгали и
смеялись. Я не знал, что возвращение домой наших бумажных детей будет
значить так много для меня.
- А сколько дал самый богатый претендент? - сказал я.
Она сонно просмотрела на меня.
- Претендентов больше не было? Никто даже не послал заявку?
Вообще?
- Никто.
- Не было даже заявок! Ура!
- Не ура, - сказала она.
- Почему?
- Ты был прав! Нам не следовало предлагать такую большую сумму. Я
промотала наши деньги на продукты на следующие сто лет!
Я снова обнял ее.
- Совсем нет, маленький вук. Твое предложение окачалось таким
устрашающим, что никто другой даже не рискнул послать заявку. Вот и
случилось! Если бы ты предложила меньше, они бы тоже вступили в борьбу
и дали бы на десять центов больше, чем ты!
Она засияла так же, как и странное свечение над нашим будущим.
Сорок пять
В те месяцы авиация переживала понижение цен на небольшие самолеты,
и первый же рассказ, который я написал, принес нам денег ровно
столько, чтобы купить себе чего-нибудь поесть и приобрести сверхлегкий
аэроплан - летающую машину фирмы, называемой Птеродактиль, Ltd. Как
только я услышал это название, фирма мне понравилась, и оказалось, что
она производит самые лучшие сверхлегкие аппараты для моих целей: снова
взлетать с сенокосов и пастбищ, смотреть из воздуха вниз на облака, и
все это просто для удовольствия.
Как приятно снова работать своими руками, собирая аэроплан!
Алюминиевый корпус и стальные тросы, болты, заклепки и ткань, мотор
размером с четвертую часть старого киннеровского двигателя моего
Флита. Я справился с работой за месяц, читая инструкцию страница за
страницей и следуя фотографиям и чертежам, которые я получил с завода
вместе с упаковкой.
- Какая милая машина! - сказала Лесли, когда увидела впервые
фотографию Птеродактиля.
Она сказала это снова, большими буквами, когда наш герой стоял
готовый на траве. Это была увеличенная копия детской модели аэроплана,
красующаяся, как стрекоза из шелка и металла на широком листе
кувшинки.
Это же просто, думал я, почему этот самолет не был спроектирован
сорок лет назад? Но какая разница? Он создан сейчас как раз вовремя и
предназначен для людей, стесненных в средствах, но жаждущих снова
оторваться от земли.
С большим уважением к незнакомой вещице и после многих испытаний
поворотных устройств во время десятисекундных полетов у самой
поверхности одолженного пастбища я в конце концов выжал газ до упора,
