а еще лучше совсем никогда. Благодарю за такую перепективу, но я бы
скорее стал арктическим тюленем.
- И я бы стала тюленем вместе с тобой, - сказала она. - Но если это
наша последняя земная жизнь на ближайшие столетия, нам следует сделать
в ней все, что в наших силах. Что значат для нас сейчас все наши
другие жизни? Или все то, что мы сделали в этой, - работа в Голливуде,
жизнь в трейлере, борьба за спасение леса - что все это будет значить
через тысячу лет, что это дало нам сейчас, кроме всего, чему мы
попутно научились? Мы уже знаем почти все! Мне кажется, что в этой
жизни нам повезло. Давай больше не будем рождаться тюленями. - Она
поежилась от холода. - Ты предпочитаешь одеяло или камин?
Я думал о том, что она сказала мне.
- И то, и другое, - пробормотал я. - Ты хочешь, чтобы я
организовал?
- Нет. Мне только нужны спички...
Пламя от разгорающихся в камине дров придавало теплый блеск ее
глазам и волосам.
- Вот что, - сказала она, - если бы ты мог сделать все, что
захочешь, что бы ты сделал?
- Я уже МОГУ сделать все, что захочу.
- И что бы ты сделал? - настаивала она, располагаясь возле меня и
не отрывая глаз от пламени.
- Я бы рассказал обо всем, чему научился. - Мои собственные слова
вызвали у меня удивление. Ведь непривычно, думал я. Не искать больше
ответы, а давать их другим! А почему бы и нет, если мы нашли свою
любовь,если мы наконец поняли, как работает вселенная? Или поделиться
тем, что мы думаем о ней.
Она перевела взгляд с огня на мои глаза.
- То, чему мы научились. - это все, что остается после нас. Ты
хочешь дать это другим? - Она снова посмотрела на огонь и улыбнулась,
проверяя меня. - Не забывай, что ты - человек, который написал, что
все известное нам может оказаться неправдой.
- Может оказатья, - согласился я. - Ведь когда мы слышим чьи-то
ответы, мы слушаем на самом деле не его, не так ли? Мы слушаем себя,
когда он говорит; мы сами решаем, что это - истинно, то - глупо, а это
- снова верно. При этом получаешь удовольствие от слов других людей. А
удовольствие от собственных слов получаешь тогда, когда говоришь как
можно меньше неправды.
- Ты снова думаешь о том, чтобы читать лекции, - сказала она.
- Возможно. А ты выйдешь на сцену со мной, чтобы мы вместе сказали
о том, что нашли? Не побоишься говорить о трудных временах или о
прекрасном? Обратиться к тем, кто ищет, как мы когда-то искали, и дать
им надежду что счастливая совместная жизнь в действительности
возможна? Как я хочу, чтобы мы могли услышать это много лет назад!
Она спокойно отвечала:
- Не думаю, что буду на сцене вместе с тобой. Я могу все
подготовить, все организовать для тебя, но я не хочу выступать перед
людьми.
Что-то было не так.
- Ты не хочешь? Но ведь существуют вещи, которые мы можем говорить
лишь вместе, и ни один из нас не способен сказать о них в одиночку. Я
не смогу рассказать обо всем, через что ты прошла так, как это
сделаешь ты. Мы можем обратиться к людям только вместе!
- Мне так не кажется, - сказала она.
- Почему?
- Ричи, когда я выступала против войны, люди относились ко мне так
враждебно, что я боялась стоять перед ними. Мне приходилось делать
это, но я пообещала себе, что когда я закончу с этим, я никогда больше
не буду говорить со сцены. Никогда. Ни под каким предлогом. Поэтому
мне кажется, что я не смогу сделать это.
- Это неразумно с твоей стороны, - сказал я ей. - Война закончена!
Теперь мы будем говорить не о войне. Мы будем говорить о любви!
Ее глаза наполнились слезами.
- О, Ричи! - сказала она. - Тогда я тоже говорила о любви !
Сорок восемь
- Где вы берете ваши безумные идеи? - спросил джентльмен из
двадцатых рядов. Это был первый вопрос во втором часу лекции.
По двум тысячам человек в Городской Аудитории пробежал тихий
смех... это вызвало любопытство не только у него.
Лесли непринужденно сидела со спокойным и доброжелательным видом на
высоком кресле на сцене рядом со мной. За мгновение до этого я подошел
с дистанционным микрофоном ближе к свету прожекторов на краю сцены,
чтобы выбрать одну среди поднятых рук, не забывая повторить вопрос для
тех, кто находился на галерке, тем самым давая себе время подумать над
ответом.
- Где я беру безумные идеи? - повторил я. Через полсекунды ответ
материализовался, затем появились нужные слова, чтобы высказать его.
- Там же, где и благоразумные, - сказал я. - Идеи приносят фея сна,
фея прогулки, а когда я становлюсь безнадежно мокрым и не могу делать
заметки, их подсказывает мне фея мытья под душем. Я всегда просил у
них: "Пожалуйста, давайте мне идеи, которые бы не противоречили моей
интуиции".
Я знаю интуитивно, например, что мы рождены для светлой жизни, а не
для слепой смерти. Я знаю, что мы не заперты на нашей планете и не
отделены от других измерений пространства и времени. Мы не обречены
бесконечно кружиться среди миллионов хороших и плохих изменяющихся
сиюминутных обстоятельств. Идея о том, что мы - лишь физические
существа, пришла к нам из лабораторий, где простейшие бактерии
беспомощно плавают в колбах в питательном растворе. Эта идея
противоречит моей интуиции, она топчется по ней, как человек в
футбольных бутсах по газону.
Еще больше мне не нравится идея о том, что мы сотворены ревнивым
Богом, который соткал нас из пыли и поставил перед выбором между
поклонением и молитвами и вечными адскими муками. Ни одна фея сна
никогда не приносила мне таких идей. Само представление о сотворении
мне кажется неверным.
И в тоже время я не могу найти такого места, где бы были ответы на
мои вопросы, или такого человека, который бы предоставил мне их. Я
получаю ответы лишь от своего внутреннего Я - того внутреннего Я,
которому раньше я боялся доверять. Когда-то я должен был плавать как
кит, набирая в рот для фильтрации огромное количество морской воды, и
выбирать из того, что писали, думали и говорили другие, крохи знания
размером с планктон, которые согласовались с тем, во что я хотел
верить?.. Все, что объясняло хоть как-нибудь уже известное мне
интуитивно, было истинным, то есть тем, чего я искал.
От одного автора я не мог взять даже малейшей крупицы, как много бы
я ни читал его книги. У другого я не понял ничего, кроме этого: "Мы -
не то, чем мы кажемся". Ура! Я чувствовал интуицией, что это ИСТИННО!
Все остальное в книге могло быть морской водой, но кит отфильтровал
это утверждение.
Мало-помалу, думал я, мы восстанавливаем сознательное понимание
того, что мы уже знаем от рождения: истинно все то, во что желает
верить наше высшее внутреннее Я. Однако наш сознательный ум не находит
покоя, пока не сможет объяснить это с помощью слов.
Прежде чем я стал догадываться об этом, уже несколько десятилетий
назад у меня была способность получать ответы на все свои мысленные
вопросы.
Я быстро взглянул на Лесли, и она кивнула мне в ответ, напоминая о
своем присутствии.
- Какой был вопрос? - спросил я. - А! Где я беру свои безумные
идеи? Ответ: у феи снов, у феи прогулок, у феи мытья под душем. Феи
книг. А в последние несколько лет - у своей жены. Если теперь у меня
возникают вопросы, я задаю их ей, и она отвечает мне. Если же у вас
еще нет родной души, я бы посоветовал всем найти ее как можно скорее.
Следующий вопрос.
Мы можем так много рассказать людям, думал я, но в нашем
распоряжении лишь один день в каждом городе, который приглашает нас
приехать и выступить. Даже восемь часов - и то мало. Как могут
некоторые лекторы сказать людям все необходимое за один час? Мы за
первый час успели лишь в общих словах очертить наши взгляды на мир.
- Женщина вон там, в задних рядах справа...
- У меня вопрос к Лесли. Как мы можем узнать, что тот, кого мы
встретили, - родная душа?
Моя жена с ужасом бросила на меня взгляд, который длился долю
секунды, и подняла свой микрофон.
- Как мы можем узнать, что тот, кого мы встретили, - родная душа? -
повторила она вопрос так спокойно, будто делала это уже много раз. - Я
не знала, когда встречала. Это было в марте. Вверх? - спросила я. Да,
- ответил он. Ни один из нас тогда не знал, что эти слова будут
значить для тех людей, которыми мы являемся сейчас.
Через четыре года мы познакомились и сразу же стали лучшими
друзьями. Чем больше я узнавала о нем, тем больше он вызывал у меня
восхищения, и тем чаще я думала: Какой он удивительный человек!
Вот ключ. Ищите такого любовника, который бы становился лучше с
каждым днем, восторг от которого был бы все более ярким, а доверие к
которому росло бы вопреки невзгодам.
Я поняла, что сокровенная близость и радость возможны для меня
только с этим одним мужчиной. Я раньше думала, что такая близость и
счастье были моими особенными требованиями, качествами лишь моей
родной души. Но сейчас мне кажется, что каждый может так же, но
отчаивается найти для себя их воплощение в человеке и поэтому
довольствуется малым. Как мы можем требовать близости и радости, если
самое лучшее из всего, что нам известно, - это мимолетный любовник и
поверхностное счастье?
Однако глубоко в наших сердцах мы знаем, что мимолетный любовник не
согреет, а поверхностное счастье перерастет в бспричинную грусть и
навязчивые мысли: "Действительно ли в моей жизни есть любовь? Можно
ли жить как-то иначе? И вообще, почему я оказался здесь?" Сердцем мы
знаем, что должно быть что-то большее, и стремимся к тому, чего еще не
нашли.
Часто бывает так, что один из супругов тянется вверх, тогда как
другой тормозит развитие. Один идет вперед, а другой делает все для
того, чтобы на каждые два шага в избранном направлении приходилось три
шага назад. Лучше учиться счастью в одиночестве, думала я, любить
своих друзей и свою кошку, лучше ждать родную душу, которая все не
приходит, чем согласиться на жалкий компромисс.
Родная душа - это тот, у кого есть ключи от наших замков, и к чьим
замкам подходят наши ключи. Когда мы чувствуем себя настолько в
безопасности, что можем открыть наши замки, тогда наши самые подлинные
"я" выходят навстречу друг другу, и мы можем быть полностью и искренне
теми, кто мы есть. Тогда нас любят такими, какими мы есть, а не
такими, какими мы стараемся быть. Каждый открывает лучшие стороны
другого. И невзирая на все то, что заставляет нас страдать, с этим
человеком мы чувствуем благополучие как в раю. Родная душа - это тот,
кто разделяет наши глубочайшие устремления, избранное нами направление
движения. Если мы вдвоем подобно воздушным шарикам движемся вверх,
очень велика вероятность того, что мы нашли друг в друге нужного
человека. Родная душа - это тот, благодаря кому вы начинаете жить
подлинной жизнью.
К ее удивлению, толпа заглушила ее голос аплодисментами. Я почти
было поверил ее словам о том, что она будет очень плохо выглядеть на
сцене. Это было не так.
- Ваши мнения совпадают с его мнениями? - спросил следующий человек
из аудитории. - Бывают ли у вас разногласия?
- Бывают ли у нас разногласия? - повторила она. - Очень редко. Чаще
наоборот, он включает погромче радио, и я обнаруживаю, что он -
единственный из известных мне людей, кто обожает слушать мелодии,
исполняемые на волынке. Он - единственный, кроме меня, кто может слово
в слово пропеть со мной песенку "Одинок я, одинок" из истории Tubby
the Tuba, которую помнит еще с детских лет.
- Было время, - сказала она, - когда мы занимались такими разными
вещами... Я была активистом движения против войны, а Ричард - пилотом
ВВС. У меня был один мужчина, у Ричарда этой одной женщиной были
