Ричард Бах.
Мост через вечность
Порой нам кажется, что не осталось на земле ни одного дракона. Ни
одного храброго рыцаря, ни единой принцессы, пробирающейся тайными
лесными тропами, очаровывая своей улыбкой бабочек и оленей.
Нам кажется, что наш век отделяет от тех сказочных времен какая-то
граница, и в нем нет места приключениям. Судьба,.. эта дорога,
простирающаяся за горизонт... призраки пронеслись по ней в далеком
прошлом и скрылись из виду...
Как замечательно, что это не так! Принцессы, рыцари, драконы,
очарованность, тайны и приключения... они не просто рядом с нами,
здесь и сейчас, - ничего другого и не было никогда на земле!
В наше время их облик, конечно, изменился. Драконы носят сегодня
официальные костюмы, прячутся за масками инспекций и служб. Демоны
общества с пронзительным криком бросаются на нас, стоит лишь нам
поднять глаза от земли, стоит повернуть направо там, где нам было
сказано идти налево. Внешний вид нынче стал так обманчив, что рыцарям
и принцессам трудно узнать друг друга, трудно узнать даже самих себя.
Но в наших снах мы все еще встречаемся с Мастерами Реальности. Они
напоминают нам, что мы никогда не теряли защиты против драконов,
что синее пламя струится в нас, позволяя изменять наш мир, как мы
захотим. Интуиция нашептывает истину: мы не пыль, мы - волшебство!
Это повесть о рыцаре, который умирал, и о принцессе, спасшей ему
жизнь. Это история о красавице и чудовищах, о волшебных заклинаниях и
крепостных стенах, о силах смерти, которые нам только кажутся, и силах
жизни, которые есть. Это рассказ об одном приключении, которое, я
уверен, является самым важным в любом возрасте.
Фактически, в жизни все было почти так, как здесь описано. В
нескольких местах я вольно обошелся с хронологией, некоторые персонажи
составлены из ряда реальных людей, большинство имен выдуманы.
Остальное я бы не смог придумать, даже если бы постарался - реальность
была настолько невероятной, что не укладывалась в рамки никакой
выдумки.
Вы как читатели, конечно, увидите, заглянув за писательскую маску,
что заставило меня поместить эти слова на бумагу.
Но иногда, когда свет лучится точно как сейчас, писатель тоже
может заглянуть за маску читателя. Может быть, в лучах этого света мы
с вами встретимся где-нибудь на страницах этой книги, - я и моя
любовь, вы - и ваша.
Один
Сегодня она будет здесь.
Я глянул из кокпита вниз - сквозь ветер и мерцание пропеллера,
свозь полмили осеннего дня - вниз на арендованное мною поле, на кубик
сахара - вывеску "Полеты за три доллар", которую я привязал к открытым
воротам.
Рядом со знаком дорога с обеих сторон была сплошь заставлена
машинами. Их собралось штук, пожалуй, под шестьдесят. И,
соответственно, толпа народу, прикатившего поглазеть на полеты. Она
вполне могла уже быть там, подъехав несколько мгновений назад. Я
улыбнулся. Вполне возможно!
Я переключил двигатель на холостой ход, поддернул нос Флита
немного вверх, чтобы сопротивление крыльев заставило его потерять
скорость.
Затем до отказа вывел руль поворота влево, и выжал ручку на себя до
упора.
Зеленая земля, созревшие хлеба и соя, фермы, луга, застывшие н
полуденном безмолвии - все вдруг перевернулось, слившись в размытый
эффектным штопором вихрь. С земли это должно было выглядеть так,
словно старая этажерка вдруг вышла из повиновения.
Нос самолета рванулся вниз, цветные штрихи смерча, в который вдруг
превратился мир, все быстрее и быстрее вертелиь, вокруг моих летных
очков.
Как долго тебя не было рядом со мной, мой дорогой друг - родная
душа, моя милая, мудрая и таинственная прекрасная леди? - думал я. -
Сегодня, наконец-то, обстоятельства сложатся так, что заставят тебя
оказаться в городке Рассел, штат Айова, и, взяв за руку, приведут
сюда, на стелющееся внизу поле скошенной люцерны. Ты подойдешь к краю
толпы, не вполне осознавая, зачем, с любопытством созерцая живой, ярко
раскрашенный кусок истории, вертящийся в воздухе.
Взбрыкивая и глухо подвывая, биплан несся вниз. С каждой секундой
вихрь становился круче, плотнее и громче.
Вращение... а теперь... стоп.
Ручка - вперед, жестким нажатием на правую педаль перебрасываем
руль слева направо. Размытые очертания делаются четче, скорость
растет, один, два оборота, после чего вращение прекращается, и мы
мчимся прямо вниз с максимально возможной скоростью.
Сегодня она должна здесь, появиться, - думал я, - ведь она тоже
одинока. Потому что она уже знает все, чго хотела узнать
самостоятельно. Потому что в мире есть лишь, один-единственный
человек, к встрече с которым ведет ее судьба, и этот человек в данный
момент управляет этим вот самым аэропланом.
Крутой выход, газ нуля, выключаем двигатель, пропеллер застыл...
Планируем вниз, беззвучно скользя к земле, приземляемся с таким
расчетом, чтобы замереть, прямо напротив толпы.
Я узнаю ее, едва лишь увижу, - подумал я, - такой яркий образ, -
сразу же узнаю.
Вокруг аэроплана теснились люди: мужчины, женщины, семьи с
корзинами для пикника, дети на велосипедах. Разглядывают. Рядом с
детьми - две собаки.
Отжавшись на руках, я выбрался из кокпита и взглянул на людей. Они
мне понравились. В следующий момент я с занятной отрешенностью уже как
бы со стороны слушал свой собственный голос и в то же время взглядом
пытался отыскать ее в толпе.
- Рассел с высоты птичьего полети, люди! Уникальный шанс воспарить
над полями Айовы! Последняя возможность перед тем, как выпадет снег!
Вперед, - туда, где обитают лишь птицы да ангелы...
Кое-кто засмеялся и зааплодировал - кому-нибудь другому, кто
решится попробовать первым. Лица - некоторые с выражением глубокого
недоверия и вопроса, некоторые - полные устремления и жажды
приключений, были и хорошенькие - веселые и заинтересованные. Но того
лица, которое я искал, не было нигде.
- А вы уверены, что это безопасно?- поинтересовалась женщина. -
Судя по тому, что я видела, вы - не слишком осторожный пилот!
Покрытая зapoм кожа, ясные карие глаза. Ей так хотелось, чтобы ее
предположение оказалось справедливым.
- Безопаснее не бывает, мэм! Легкость пушинки! Флит в воздухе с
двадцать четвертого декабря тюсяча девятьсот двадцать восьмого года -
еще на один полет его, пожалуй, хватит, прежде чем он развалится на
куски...
Она изумленно моргнула.
- Шучу, - сказал я. - Он будет летать даже спустя годы после того,
как нас с вами не станет, уверяю вас!
- Кажется, я ждала достаточно долго, - сказала она, - мне всю жизнь
хотелось покататься на одном из этих...
- Тогда вам должно понравиться.
Я толкнул пропеллер, чтобы запустить двигатель, помог ей забраться
в носовой кокпит и застегнуть ремень безопасности.
- Невозможно, - думал я. - Она не здесь. Не здесь - не может быть!
Каждый день - уверенность, что сегодня - тот-самый-день, и каждый
день - ошибка!
После первого полета было еще тридцать - до самого захода солнца. Я
летал и болтал без устали, пока все не разошлись по домам, чтобы
вместе поужинать и провести ночь. Я же остался один.
Один.
Неужели она - плод моей фантазии?
Молчание.
За минуту до того, как вода закипела, я вытащила котелок из огня,
вытряхнул в него растворимый какао и размешал сухим стебельком.
Нахмурившись, произнес, обращаясь к самому себе:
- Дурость какая - искать ее здесь.
Недельной давности булочку с корицей я наколол на хворостинку и
поджарил над языками пламени.
Да, странствующий пилот на старом биплане - полет сквозь
семидесятые годы двадцатого века. Вроде бы, приключение. Раньше оно
было приправлено множеством вопросительных знаков. Теперь же все стало
таким же знакомым и безопасным, как фотографии в семейном альбоме.
После сотого урагана я мог делать их с закрытыми глазами. А после
того, как я в тысячный раз обшарил глазами толпу, у меня возникают
сомнения: может ли родная душа явиться мне среди скошенных полей.
Денег достаточно. Катая пассажиров, мне вряд ли когда-нибудь
придется голодать. Но я не узнаю ничего нового, я просто болтаюсь без
толку.
В последний раз я по-настоящему учился два лета тому назад. Когдa я
увидел сверху бело-золотистый биплан "Тревл Эйр", припаркованный среди
полей. Приземлившись, я познакомился с его пилотом - Дональдом
Шимодой, Мессией в отставке, экс-Спасителем Мира. Мы подружились, и в
те последние месяцы его жизни он передал мне некоторые секреты своего
странного призвания.
Дневник, который я тогда вел, превратился в книгу, я отослал ее
издателю. Не так давно она вышла из печати. Большинство его уроков я
усвоил хорошо, так что новые испытания попадались действительно крайне
редко. Но вот решить проблему с родной душой не удавалось никак.
Где-то возле хвоста Флита послышался тихий шорох - крадущиеся шаги
по сухой траве. Я повернул голову, прислушиваясь к этому звуку. Шорох
стих. Потом появился опять, как если бы кто-то стал медленно
подкрадываться ко мне. Я напряженно вглядывался в темноту:
- Кто там?
Пантера? Леопард? Только не в Айове, их в Айове не встречали уже...
Еще один осторожный шаг по ночной траве. Как бы это ни был...
Лесной волк!
Я бросился к ящику с инструментом, судорожно пытаясь ухватить нож,
большой гаечный ключ, но было уже слишком поздно. В это мгновение
возле колеса самолета возникла черно-белая бандитская маска, изучающий
взгляд ярко блестевших глазок, нос, с сопением принюхивающийся к
запаху коробки с продуктами.
He лесной волк.
- Эй... Привет, эй ты там... - сказал я. Я рассмеялся: так сильно
колотилось сердце. Я сделал вид, что убираю ключ прочь.
Осиротевших крошек-енотов на Среднем Западе часто берут в дом и
выращивают в домашних условиях. Когда им исполняется год, их отпускают
на волю, но они на всю жизнь остаются домашними.
А что тут плохого? Разве нельзя шуршать себе по полю, в темноте на
огонек заглянуть - а вдруг у того, кто разложил костер, найдется
что-нибудь, вкусненькое - погрызть, коротая ночь?
- Нормально... Давай, иди-ка сюда, приятель! Проголодался?
Хорошо бы чего-нибудь сладенького - кусочек шоколадки... можно
зефира немного, - все сойдет. Енот постоял немного на задних лапках,
морща носик и изучая воздух в поисках запаха съестного. Остатки зефира
- если, конечно, ты сам на них не претендуешь - вполне сойдет.
Я вытащил кулек из ящика и высыпал кучку мягких шариков в сахарной
пудре на подстилку.
- Вот так... иди сюда...
Мини-мишка шумно взялся за десерт. Отдавая должное зефиру, он с
довольным чавканьем набил им полный рот.
От лепешки моего изготовления он отказался, едва надкусив ее,
прикончил зефир, умял почти весь мой запас медовой воздушной пшеницы и
вылакал мисочку воды, которую я ему налил. Немного посидел глядя на
огонь, фыркнул: пора двигаться дальше.
- Спасибо за то, что зашел в гости, - сказал я.
Исполненный важности взгляд черных бусин.
Благодарю за угощение. А ты вполне приличное человеческое существо.
Ну, ладно, до завтра, вечером увидимся. Лепешки у тебя -
отвратительные.
И пушистое создание двинулось прочь. Полосатый хвост растворился в
тенях, шорох шагов в траве слышен все слабее и слабее. И я остался
наедине со своими мыслями и мечтой обрести даму сердца.
Каждый раз все неизменно возвращается к ней.
- Она не относится к сфере невозможного, - размышлял я, - и надежда
на встречу с ней отнюдь не являеся чем-то чрезмерным!
Интересно, что сказал бы Дональд Шимода, сидя здесь, под крылом,
