Нэвил Шут - имена и приключения этих людей неудержимо влекли меня к
борту "Мотылька". Какой милый маленький биплан! Белый с золотистыми
шевронами шириной в десять дюймов, направленными остриями вперед,
похожими на наконечники стрел на золотых полосах, протянувшихся до
самых концов крыльев и горизонтального стабилизатора.
Включатели зажигания снаружи, верно, и если самолет восстановлен
точно, то... да, на полу кабины - огромный английский военный компас!
Я с трудом удержал руки за спиной, настолько красивой была эта машина.
Так, теперь педали руля поворота - на них должны быть...
- Нравится самолет, да?
Я чуть не вскрикнул от неожиданности. Человек уже, вероятно, с
полминугы стоял рядом, вытирая руки от масла ветошью и наблюдая за
тем, как я разглядываю "Мотылька".
- Нравится?- сказал я. - Да она просто прелестна!
- Спасибо. Я закончил ее год назад. Восстановил, начиная с самых
колес.
Я присмотрелся к обшивке... Сквозь краску слабо проступала фактура
ткани.
- Похоже на секонит, - сказал я, - хорошо сработано.
Это было сказано в качестве необходимого вступления. За один день
не научишься отличать хлопок классна А от секонитовой обшивки старых
аэропланов.
- А компас? Его ты где нашел?
Он улыбнулся, довольный тем, что я заметил:
- Ты не поверишь: в комиссионном магазине в Дотхэне, Алабама!
Прекрасный компас королевских ВВС выпуска 1942 года. Семь долларов с
полтиной. Как он там оказался? Это я у тебя могу спросить. Но я его
оттуда изалек, можешь не сомневаться!
Мы обошли вокруг Мотылька. Он говорил, я слушал. И знал, что
цепляюсь за свое прошлое, за известную и потому простую жизнь в
полете. Может быть, я поступил чересчур импульсивно, продав Флита и
обрубив все концы, связывавшие меня со вчерашним днем, чтобы
отправиться на поиски неведомой любви? Там, в ангаре, у меня возникло
ощущение, что мой мир как бы превратился в музей или старое фото.
Отвязанный плот, который легко уплывает прочь, медленно уходя в
историю...
Я тряхнул головой, нахмурился и перебил механика:
- Чет, Мотылек продается?
Он не отнесся к вопросу серьезно:
- Любой самолет продается. Как говорится, все дело в цене. Я скорее
самолетостроитель, чем летчик, но за Мотылька запрошу уйму денег, это
уж точно.
Я присел на корточки и заглянул под самолет. Ни единого следа масла
на обтекателе двигателя.
Год назад восстановлена авиамехаником и с тех нор так и стоит в
ангаре. Этот Мотылек - действительно особая находка. Я никогда ни на
минуту не допускал и мысли, что перестану летать. На Мотыльке я могу
пересечь, страну. Летая на телевизионные интервью и всюду, куда
потребуется, я, может быть, найду родную душу!
Я положил на пол свою сложенную подстилку и сел на нее. Она
хрустнула.
- Уйма денег - это сколько, если наличными?
Чет Дзвидсон ушел обедать с полуторачасовым опозданием. С
формулярами и техническими инструкциями на Мотылька я направился в
контору.
- Простите, мэм, у вас тут есть телефон, да?
- Разумеется. Местный звонок?
- Нет.
- Автомат на улице возле выхода, сэр.
- Спасибо вам. У вас замечательная улыбка.
- Вам спасибо, сэр.
Хороший обычай - обручальные кольца. Я позвонил в Нью-Йорк Элеоноре
и сообщил ей, что согласен появиться на телевидении.
__________________________________________________________________________
* laundry-bag - сумка, в которой американцы носят вещи в
laundry-nat - автоматические прачечные самообслуживания (прим. пер. )
** Штат Аризока - пустыня у границы с мексиканским штатом Сорока
(прим, пер.)
Шесть
Сон под крылом в полях порождает безмятежность познания. Звезды и
дождь, и ветер раскрашивают сны в реальность. В гостиницах же, как я
обнаружил, нет ни познания, ни безмятежности.
Наилучшим образом сбалансированное питание - блинная мука,
замешенная на воде из ручья среди цивилизованной дикой природы
фермерской Америки. Запихивание в себя жареного арахиса в такси,
галопирующем в направлении телецентра, - не столь сбалансировано.
Гордое "ура" пассажира, целым и невредимым сошедшего на землю со
старого биплана, страх высоты, сменившийся чувством победы. Вымученное
телеинтервью в промежутке между коммерческой рекламой и тиканьем
секундной стрелки - ему не хватает этого духа совместного триумфа.
Но она стоит гостиниц, арахиса, интервью в жестком режиме текущего
времени, она - моя иллюзорная родственная душа, и встретить ее мне
доведется, если я буду продолжать-движение, наблюдение, поиск в
телестудиях по городам и весям.
Я ни на мгновение не усомнился в ее существовании, потому что
почти-ее я встречал повсюду. Немало постранствовав, я знал, что
Америку осваивали удивительно привлекательные женщины, ведь миллионы
их дочерей населяют эту страну сегодня. Проходящий мимо бродяга, я
знал их лишь в роли клиентов, наблюдать за которыми в перерывах между
полетами - такое наслаждение. Мои беседы с ними имели практический
характер. Аэроплан гораздо более надежен, чем кажется на первый
взгляд. Если вы завяжете волосы, мэм, прежде, чем мы поднимемся в
воздух, то после приземления вам гораздо легче будет их расчесать. Да,
там очень ветрено - как-никак десять минут в открытой кабине на
скорости в восемьдесят миль в час. Спасибо. С вас три доллара,
пожалуйста. К вашим услугам! Мне тоже полет доставил удовольствие.
Телепередачи, успех книги, новый счет в банке, или просто я
перестал безостановочно летать? Я вдруг начал относиться к встречам с
привлекательными женщинами совсем не так, как раньше. Намеренный поиск
- я смотрел на каждую из них теперь сквозь призму надежды. Каждая была
той самой единственной до тех пор, пока не доказывала мне обратное.
Шарлен - телеведущая - могла бы быть родственной мне душой, если бы
не была слишком хорошенькой. Невидимые недостатки, которые видела лишь
она, глядя на себя в зеркало, напоминали ей, что Бизнес жесток, что у
нее осталось всего несколько лет на то, чтобы заработать пенсию и
скопить кое-какие деньги. С ней можно было бесседовать и о других
вещах, но недолго. Она неизменно возвращалась к Бизнесу. Контакты,
переезды, деньги, агенты. Это было ее способом говорить, что она
испугана и не может придумать, как ей выбраться из-под убийственного
зеркального колпака.
У Джейни страх отсутствовал. Джейии любила вечеринки, ей нравилось
пить. Очаровательная, как восходящее солнце, она хмурилась, и
вздыхала, когда обнаруживала, что я не знаю, где будет какое-нибудь,
мероприятие подобного рода.
Жаклин не пила и не увлекалась, вечеринками. Быстрая и смышленая,
она не могла поверить в собственный ум.
- Осечка средней школы. Исключили, - говорила она, - не нашлось на
мое имя диплома. Без диплома человек не может быть образованным. Ведь
правда, не может. И без научной степени. Вот и приходится болтаться,
полагаясь на надежность, ремесла официантки коктейль-холла. И не
важно, насколько это задевает за живое. Деньги хорошие. Нет
образования. Из школы пришлось уйти, понимаешь.
Лиэнн ни капельки не беспокоили ни степень, ни работа. Она хотела
выйти замуж, и лучший способ выйти замуж видела в том, чтобы почаще
появляться со мной на людях. Ее экс-муж, видя это, должен был, по ее
замыслу, захотеть, чтобы она к нему вернулась. Из ревности возникает
счастье.
Тамара любила деньги. В своем роде она была просто ослепительна -
женщина вполне достойная высокой цены. Лицо натурщицы, ум,
просчитывавший все даже тогда, когда она смеялась. Хорошо начитанная,
много путешествовавшая, владеющая множеством языков. Ее бывший муж был
биржевым брокером, и Тамара теперь хотела открыть собственную
брокерскую контору. На то, чтобы поднять свой бизнес, ей хватило бы
ста тысяч долларов. Всего сто тысяч, Ричард, ты мне не поможешь?
- Если бы я мог, - думал я, - если бы я мог найти женщину с лицом
Шарлен и телом Лиэнн, способностями Жаклин, обаянием Джейни и холодным
равновесием Тамары - тогда передо мной была бы родственная душа,
правда?
Но дело в том, что лицо Шарлен было неотделимо от ее страхов, а
тело Лиэнн - от проблем Лиэн. Каждая новая встреча была интригующей,
но проходили дни, и цвета тускнели, загадочность, заблудившись,
исчезала в лесу идей, которые мы не разделяли. Мы все были друг для
друга ломтями пирога, неполными и незавершенными.
Неужели не существует женщины, - подумал я наконец, - которая не
способна в первый же день доказать, что она - не та, кого я ищу? У
большинства тех, кого я встречал, было трудное прошлое, большинству
нужно было больше денег, чем у них было. Мы были готовы принять уловки
и недостатки друг друга, и, едва познакомившись, тут же начинали
называть себя друзьями. Это был бесцветный калейдоскоп, и в нем каждый
был настолько же изменчивым и серым, насколько шумным.
К тому времени, когда на телевидении от меня устали, я купил
короткокрылый биплан с мощным двигателем, который составил компанию
Мотыльку. Я очень много тренировался и через некоторое время начал за
плату давать шоу по высшему пилотажу.
На летных авиационных представлениях собираются многотысячные
толпы, и если я не могу найти ее на телевидении, я, наверное, найду ее
на летном празднике.
С Кэтрин я познакомился после своего третьего выступления. Это
было в Лэйк Уэльс, Флорида. Она возникла из толпы, собравшейся вокруг
самолета, словно была старой знакомой. Улыбнувшись нежной интимной
улыбкой, прохладной и одновременно близкой, насколько это было
возможно.
Неизменно спокойный взгляд, даже в сиянии яркого полудня. Длинные
темные волосы, темно-зеленые глаза. Чем темнее глаза, тем, говорят,
легче переносить яркое солнце.
- Забавный, - сказала она, кивая на биплан, не обращая внимания на
шум и толпу.
- Не дает с тоски помереть, - отвечал я. - Если самолет
подходящий, можно улизнуть от самой жуткой скуки.
- А как ощущение, когда носишься там вверх ногами? Вы катаете
пассажиров или только выступаете?
- В основном выступаю. Немного катаю. Иногда. Если поверишь, что не
вывалишься из самолета, то даже приятно так носиться.
- А меня вы не покатаете, - спросила она, - если я как следует
попрошу?
- Вас - можно, когда представление закончится. - Я никогда не
видел таких зеленых глаз. - А как следует - это как?
Она невинно улыбнулась,
- Пожалуйста?
Оставшуюся часть дня она постоянно крутилась поблизости, время от
времени исчезала в толпе, опять появлялась, улыбаясь и делая
заговорщицкие знаки. Когда солнце уже почти зашло, возле аэроплана не
осталось никого, кроме нее. Я помог ей забраться в передний кокпит
маленькой машины.
- Два ремня безопасности, не забудьте, - сказал я. - Одного в
общем-то вполне достаточно, чтобы удержать вас в аэроплане, какие бы
трюки мы ни проделывали, однако нам все же нравится, когда их два.
Я рассказал ей, как пользоваться парашютом, если придется прыгать,
подтянул мягкие ремни, чтобы они плотно облегали ее плечи и пристегнул
их внизу замком, укрепленным на втором ремне безопасности. У вас
красивая грудь. Я чуть было не сказал это в качестве комплимента. Но
вместо этого произнес:
- Нужно всегда проверять - все должно быть, затянуто как можно
туже. Когда аэроплан перевернется вверх колесами, вам покажется, что
все ремни держат намного слабее, чем сейчас.
Она усмехнулась мне с таким видом, будто я остановил свой выбор на
