чтобы рассмотреть возможность согласия на мое банкротство; когда она
закончилась, мы едва ли могли думать о чем-то другом.
- Это будет не очень весело, маленький вук, - сказал я, мужественно
решаясь на четвертую попытку испечь лимонный пирог по рецепту моей
матери. - Все будет потеряно. Мне придется начать все с нуля.
Она накрывала стол для обеда.
- Нет, тебе не придется, - сказала она. - Законы о банкротстве
говорят, что тебе разрешается оставить себе "инструменты, необходимые
для твоего ремесла". И есть еще крайний минимум средств, который ты
можешь взять себе для того, чтобы не умереть от голода слишком скоро.
- Серьезно? Можно содержать дом? Жилище? - Я раскатал тесто тонким
слоем, поместил его на противень и призвал на помощь фею хрустящей
корочки.
- Дом содержать нельзя. Даже трейлер.
- Мы можем пойти жить среди деревьев.
- Это будет не так уж плохо. Мэри Кинозвезда имеет сбережения, не
забывай; и она не разорится. Но что ты скажешь о правах на свои книги!
Ведь ты же потеряешь их! Что ты скажешь, если кто-то купит права и
распорядится ими по своему усмотрению, если он снимет дешевые фильмы
по твоим прекрасным книгам?
Я поставил противень с пирогом в печь.
- Я переживу это.
- Ты не ответил на мой вопрос, - сказала она. - Но можешь не
отвечать. Что бы ты ни сказал, я знаю как ты себя чувствуешь. Нам
придется быть очень бережливыми, экономить каждый цент и думать о том,
как выкупить права.
Перспектива потери авторских прав на книги преследовала нас обоих
подобно необходимости продать своих детей с аукциона тому, кто даст
самую высокую цену. И они будут потеряны, и аукцион состоится, если я
соглашусь на банкротство.
- Если я пойду на это, правительство получит по тридцать или сорок
центов вместо каждого доллара, который я ему должен и мог бы уплатить
полностью. КЗР пытался затевать незаконную торговлю лесом и потерпел
неудачу, которая влетела правительству в копеечку. Если это случилось
с нами, вуки, если мы просто наблюдаем свою крохотную часть
происходящего, сколько миллионов они выбрасывают везде в других
местах? Как правительство может быть таким процветающим и делать так
много ошибок?
- Я удивлялась этому тоже, - сказала она, - и думала об этом. В
конце концов я пришла к единственному возможному ответу.
- И каков же он?
- Практика, - сказала она. - Неустанная, безжалостная практика.
Мы полетели в Лос-Анжелес и встретились с юристами и счетоводами на
последнем оборонительном рубеже наших попыток прийти к согласию.
- Я сожалею, - сказал Джон Маркворт, - но мы не можем получить
доступ к их компьютеру. Ни один человек нам не отвечает на письма и на
телефонные звонки. Компьютер время от времени посылает сообщения. Не
так давно мы получили информацию, что дело ведет новый агент, миссис
Фомпир. Она двенадцатая. Держу пари, что она собирается запросить у
нас отчет о финансовом состоянии.
Все ясно, думал я. Они вынуждают меня пойти на банкротство. И все
же я уверен, что несправедливости нет; я знаю, что наши жизни даются
нам для обучения и развлечений. Мы создаем себе проблемы, чтобы
проверить на них свои силы... если бы у меня не было этих проблем,
появились бы другие - такие же настоятельные проблемы. Никто не может
учиться в школе без контрольных вопросов. Но эти вопросы часто имеют
неожиданные ответы, а иногда бывает и так, что можно дать только один,
чрезвычайно категоричный ответ.
Один из консультантов нахмурился.
- Я работал в ДН в Вашингтоне тогда, когда Конгресс принимал
голосованием закон о погашении путем банкротства задолженности при
невыплате федеральных налогов, которым вы хотите воспользоваться, -
сказал он. - ДН очень не нравился этот законопроект, и когда он
вступил в юридическую силу как закон, мы поклялись, что если ктото
попытается воспользоваться им, мы сделаем так, что он пожалеет об
этом!
- Но если это закон. - сказала Лесли, - как они могут помешать
людям пользоваться...
Он покачал головой.
- Я просто честно предупреждаю вас. Есть закон или его нет, а ДН не
даст вам покоя; они будут досаждать вам всеми возможными способами.
- Но ведь они хотят, чтобы я стал банкротом, - сказал я, - поэтому
какие у них могут быть возражения!
- Возможно, это так.
Я посмотрел на Лесли, на ее уставшее лицо.
- К чертям ДН, - сказал я.
Она кивнула.
- Достаточно четырех потерянных лет. Давай снова вернем себе наши
жизни.
К юристу, который оформляет документы при банкротстве, я принес
список всего, что имел: дом, джип с трейлером, банковские счета,
компьютер, одежду, легковой автомобиль и авторские права на все книги,
которые я написал. Я потеряю все это.
Юрист прочитал список молча, а затем сказал:
- Суд не будет интересоваться тем, сколько у него пар носков,
Лесли.
- В моей книге о банкротстве сказано включить в список все, -
ответила она.
- Носки можно было не перечислять, - сказал он. Оказавшись в
преддверии ада, благодаря тучным циклонам из ДН с одной стороны и
отбивая атаки пилильщиков из КЗР с другой, мы боролись то с одним
монстром, то с двумя сразу в течение четырех лет без перерыва.
Никаких приключений, книг, постановок, кинокартин, телевидения,
никакой продуктивной деятельности - ничего из жизни, которой мы жили
до того, как сражение с правительством стало нашим основным занятием.
Я во всем зтом, несмотря на то, что это были самые напряженные и
трудные времена из всех, которые мы когда-либо переживали - и это было
самое странное -... мы становились все более счастливы, живя вместе.
После испытания с ограблением трейлера мы неторопливо жили в
маленьком домике, который мы построили на холме. Ни разу не
разлучались, на большее время, нежели было необходимо для того, чтобы
съездить в город за продуктами.
Я знал, что она это знает, но ловил себя на том, что снова и снова
говорю ей, что люблю ее. Мы ходили под руку как влюбленные по
городским тротуарам, гуляли, взявшись за руки, в лесу. Поверил ли бы я
в прежние годы, что буду несчастым, если буду идти, не прикасаясь к
ней?
Было похоже на то, что наш брак сработал вопреки ожидаемому -
вместо того, чтобы стать холоднее и отдаленнее друг от друга, мы
сближались, и наши отношения становились все более теплыми.
- Ты предрекал скуку, - иногда серьезно произносила она.
- А где наша взаимная потеря уважения? - настаивал я.
- Скоро уже воцарится тоска, - говорили мы друг другу. То, что
раньше вызывало у нас благоговейный страх, стало темой для
бесхитростных шуток, которые вызывали у нас веселый смех.
С каждым днем мы узнавали друг друга лучше, и наш восторг и радость
от совместной жизни тоже возрастали.
Мы фактически жили совместно уже четыре года со времени начала
нашего эксперимента, принадлежа исключительно лишь друг другу, когда
рискнули предположить, что мы и есть родные души.
Юридически, тем не менее, мы были холостяком и незамужней женщиной.
Никакого законного брака, пока не разберетесь с ДН, предупредил нас
Маркворт. Не вступайте в брак, пожалуйста. Пусть Лесли не впутывается
в это дело, в противном случае ее посадят на мель вместе с тобой.
Когда банкротство было оформлено, мое дело в ДН закончилось, и мы
получили наконец, возможность заключить законный брак. Контору по
заключению браков я вычислил по телефонному справочнику между
"Ботаническим садом" и "Бюро заказов", и это событие стало на повестку
дня в нашем списке "Что нужно сделать в субботу в Лос-Анжелесе":
9:00 Упаковаться и все проверить.
10:00 Аптека - светозащитные очки: записные книжки, карандаши.
10:30 Свадьба.
В убогой комнатке мы отвечали на вопросы, которые задавала
служащая. Когда она услышала имя Лесли, она подозрительно взглянула на
нее.
- Лесли Парриш. Это знакомое имя. Кто вы?
- Никто, - сказала Лесли.
Леди снова прищурилась, пожала плечами и стала впечатывать имя в
бланк.
К каретке ее ручной печатной машинки была приколота надпись:
Христиане не совершенны, им просто прощают. К стене был прибит еще
один плакатик: ЗДЕСЬ МОЖНО КУРИТЬ. Контора была насквозь прокурена,
пепел валялся на столе и на полу.
Я взглянул на Лесли, затем быстро перевел глаза на потолок и
вздохнул. В телефонном справочнике, сказал я ей без слов, не было
предупреждения, что здесь окажется гадко.
- Вот, у нас есть простые свидетельства о браке, - сказала
служащая, - по три доллара. Есть специальные с золотыми буквами - по
шесть. Или же есть еще роскошные с золотыми буквами и сверкающим
покрытием на них. Эти по двенадцать долларов. Какие вы хотите? -
Образцы были пришпилены к рыхлой доске объявлений.
Мы посмотрели друг на друга и вместо того, чтобы покатиться со
смеху, важно покивали головой. Вот где нами совершался юридически
важный шаг.
Мы произнесли одновременно одно и тоже слово: простое.
- Простое нам подойдет, - сказал я.Женщина не обратила внимания.
Она вставила скромное свидетельство в печатную машинку, постучала но
клавишам, подписала его, крикнула, приглашая войти из коридора
свидетелей, и повернулась к нам.
- Теперь если вы оба распишетесь вот здесь...
- Фотограф обойдется в пятнадцать долларов...
- Это мы пропустим, - сказал я. - Нам не нужны фотографы.
- Церковный взнос - пятнадцать долларов...
- Мы бы также обошлись без церемонии. Не нужно никакой.
- Без церемонии? - Она вопросительно уставилась на нас, но мы не
ответили, и она пожала плечами. - O'кeй. Я объявляю вас мужем и
женой.
Она вполголоса складывала цифры.
- За свидетелей... окружной сбор... стоимость регистрации... всего
тридцать восемь долларов, мистер Бах. А вот конверт для пожертвований,
которые вы захотите сделать.
Лесли достала из кошелька наличные, тридцать восемь долларов и пять
долларов для конверта. Она подала их мне, а я передал их служащей
конторы. Подписи закончились, со свидетельством в руках мы с женой
вышли оттула как можно быстрее.
Сидя в машине среди городского транспорта, мы надели друг другу
обручальные кольца и открыли окна, чтобы из нашей одежды выветрился
дым.
Затем в течение первых полутора минут нашей жизни в законном браке
мы смеялись.
Ее первыми словами в качестве моей законной супруги были:
- Да, ты явно умеешь вскружить голову девушке!
- Давай взглянем на дело так, миссис Парриш-Бах, - сказал я. - Это
все было запоминающимся, не правда ли? Неужели мы скоро забудем день
нашей свадьбы?
- К несчастью, не скоро, - засмеялась она. - О, Ричард, ты - самый
романтичный...
- За сорок три доллара романтики не купишь, моя козочка. Романтика
- это когда ты получаешь роскошное свидетельство; а за сверкающее
покрытие на буквах нужно дополнительно платить. Но ты ведь знаешь, нам
нужно считать копейки.
Ведя машину, я повернулся к Лесли на секунду и сказал:
- Ты чувствуешь какие-то изменения сейчас? Ты чувствуешь себя более
замужем, чем раньше?
- Нет. А ты?
- Чуть-чуть. Что-то изменилось. Минуту назад в этом прокуренном
домике мы сделали то, что наше общество считает Подлинной Вещью. Все,
что мы делали до этого, не играло никакой роли, это были просто наши
совместные радости и горести. Подписать бумагу - вот что важно.
Возможно, теперь я чувствую, что одной областью, куда правительство
могло бы сунуть свой нос, стало меньше. И знаешь, что мне кажется? Чем
более я обучаюсь, вук, тем меньше мне нравится правительство. Или это
только наше такое?
- Присоединяйся к толпе, дорогой мой. Бывало, у меня настунали
слезы на глазах, когда я видела государственный флаг, так я любила
