По отсутствию грохота и падающей штукатурки я заключил, что Ааз вы-
шел... вероятно, искать меня с налитыми кровью глазами. Я поспорил с со-
бой, не выйти ли поискать его, но решил, что лучше будет просто подож-
дать здесь. В конце концов, он вернется, и поэтому я направился в сад
расположиться там поудобней, пока он не появится.
То, что я называю садом, на самом деле наш внутренний двор. Там есть
фонтан и великое множетво растений, поэтому я склонен думать о нем ско-
рее как об участке открытой местности, чем как о замкнутом пространстве.
В последнее время я сиживал там все дольше и дольше, особенно когда хо-
тел немного подумать. Он напоминал мне кое-какие более спокойные места,
которые я иной раз находил во времена, когда жил в лесу сам по себе...
еще до того, как встретил Гаркина, благодаря ему и Ааза.
Это воспоминание навело меня на размышления об одном любопытном мо-
менте: существуют ли другие преуспевающие личности, вроде меня, ис-
пользующие свое новое благосостояние для воссоздания обстановки или ат-
мосферы своей жизни до успеха? Если да, то это создавало любопытный
цикл.
Я был настолько поглощен этой мыслью, когда входил в сад, что чуть не
проглядел тот факт, что я не один. Мое тихое прибежище использовал некто
другой... а именно Ааз.
Он сидел на одной из каменных скамей, опершись подбородком на ладони,
а локтями о колени, глядя невидящим взором на протекавшую через фонтан
воду.
Мягко говоря, я несколько удивился. Ааз никогда не проявлял склоннос-
ти к созерцанию, особенно во время кризиса. Он больше склонен к принципу
"долбай кого-то или чего-то, пока проблема не сгинет". И все же он нахо-
дился здесь, не взволнованный, не расхаживающий взад-вперед, просто си-
дящий, уставясь на воду. Это было достаточно нехарактерно для него, что-
бы совершенно подорвать мой дух.
- Э-э-э... Привет, Ааз, - поколебавшись, обратился я.
- Здравствуй, Скив, - ответил он, не оглядываясь.
Я подождал еще несколько мгновений, не скажет ли он чего еще. Он не
сказал. Наконец, я сел на скамью рядом с ним и сам уставился на воду.
Так мы посидели какое-то время, оба не говоря ни слова. Журчащая вода
начала оказывать на меня успокаивающее гипнотическое воздействие, и я
обнаружил, что мои мысли перестают скакать и разбредаться.
- Денек выдался еще тот, не правда ли, патнер?
Мой рассудок рефлекторно отпрянул, приняв полную зашитную стойку,
прежде чем до меня дошло, что Ааз по-прежнему говорит спокойно.
- Д...да.
Я подождал, но он, казалось, снова ушел в свои мысли. Нервы у меня не
выдержали, и я решил взять инициативу на себя.
- Слушай, Ааз. Насчет Клади...
- Да?
- Я знал про Школу Начал. Она сказала мне об этом по пути от Живогло-
та. Я просто недостаточно знал, чтобы понять, как это важно.
- Знаю, - вздохнул Ааз, не глядя на меня. - Я не потрудился обучить
тебя магии начал... точно так же, как не обучил тебя драконьему покеру.
Никакого взрыва! Я начал немного тревожиться за своего партнера.
- Разве ты не расстроен?
- Конечно, расстроен, - вознаградил он меня мимолетным блеском оска-
ленных зубов, едва признаваемым за улыбку. - Думаешь, я всегда такой ве-
селый?
- Я хочу сказать, разве ты не взбешен?
- О, "взбешен" для меня уже пройденный этап. Я уже давно на пути к
"задумавшемуся".
Я пришел к поразительному выводу, что мне больше нравится, когда Ааз
кричит и не поддается вразумлению. С ЭТИМ я знал, как справиться. А вот
такое его настроение было совершенно неизвестным мне.
- О чем ты думаешь?
- Об отцовстве.
- Об отцовстве?
- Да. Знаешь, этаком состоянии полной ответственности за другое су-
щество? Ну, по крайней мере, такова теория.
Я был совсем не уверен, что понимаю, куда он гнет.
- Ааз? Ты пытаешься сказать, что чувствуешь себя ответственным за
случившееся с Клади из-за того, что ты не обучил меня больше магии и по-
керу?
- Да. Нет. Не знаю.
- Но это же глупо!
- Знаю, - ответил он с первой настоящей усмешкой с тех пор, как я во-
шел в сад. - Именно это-то и заставило меня задуматься об отцовстве.
Я бросил всякую надежду понять его логику.
- Тебе придется объяснить мне это, Ааз. Я сегодня малость туго сооб-
ражаю.
Он чуть выпрямился, обняв меня одной рукой за плечи.
- Постараюсь, но это будет нелегко, - сказал он почти разговорным то-
ном. - Видишь ли, несмотря на все, что я говорил, когда проповедовал те-
бе о том, какой большой проблемой будет Клади, прошло уже очень много
времени с тех пор, как я был родителем. Я сидел здесь, пытаясь вспом-
нить, на что это было похоже. Внезапно, сильно удивило меня понимание,
что я на самом деле никогда не переставал им быть.
Я заерзал, почувствовав себя неуютно.
- Выслушай меня. На сей раз я пытаюсь поделиться с тобой некоторыми
тяжело усвоенными уроками без крика. Забудь о теориях отцовства! На са-
мом деле, тут все сводится к ощущению гордости тем, что ты никогда не
сможешь уверенно считать своей заслугой, и принятию на себя ответствен-
ности и вины за то, чего ты либо не знал6 либо никак не мог контролиро-
вать. На самом деле, тут все обстоит намного сложней, но голый скелет
всего этого таков.
- Послушать тебя, так это кажется не особенно привлекательным, - за-
метил я.
- Во многих отношениях это так и есть. Твой ребенок ожидает от тебя,
что ты будешь знать все... сможешь ответить на любой заданный им вопрос
и, еще важнее, дашь логическое объяснение тому, что является по существу
нелогичным миром. С другой стороны, общество ожидает от тебя, что ты на-
учишь своего ребенка всему необходимому для того, чтобы стать преуспева-
ющим, ответственным членом общины... даже если ты сам им не являешься.
Беда в том, что ты для ребенка не единственный источник ввода данных.
Друзья, школа и другие взрослые дружно предлагают иные мнения, со многи-
ми из которых ты не согласен. Это означает, что если твой ребенок доби-
вается успеха, ты по-настоящему не знаешь, добился ли он его благодаря
или вопреки твоему влиянию. С другой стороны, если ребенок собьется с
пути, ты всегда гадаешь, не мог ли бы ты сказать или сделать иначе
что-то еще, способное спасти положение, прежде чем оно стало совсем
швах.
Его рука слегка сжала мое плечо, но я думаю, он сделал это неосознан-
но.
- Так вот, я был не особенно хорошим родителем... что, хотел бы ду-
мать, относит меня к большинству. Я не слишком занимался своими детьми.
Бизнес всегда служил хорошим оправданием, но правда в том, что я рад был
по возможности предоставить их воспитание кому-нибудь другому. Теперь я
понимаю - это происходило потому, что я боялся, что если попробую за-
няться этим сам, то совершу по неведению или из-за неуверенности ка-
кую-то ужасную ошибку. В конечном итоге из некоторых детей вышел толк, а
из некоторых... скажем, не совсем. А я остался с саднящим ощущением, что
мог бы поступить лучше. Что мог бы добиться большего.
Он отпустил мое плечо и встал.
- Что и приводит нас к тебе.
Я не был уверен, как себя чувствовать - неуютно, от того, что он сос-
редоточился на мне, или радостно, от того, что он снова принялся расха-
живать.
- Я никогда сознательно не думал о тебе, как о сыне, но задним числом
понимаю, что многое в том, как я обращался с тобой, вызвано застарелым
чувством вины со времен отцовства. В тебе я обрел еще один шанс вылепить
кого-то... дать все советы, которые, как я считал, мне следовало дать
собственным детям. Если временами казалось, будто я излишне остро реаги-
рую, когда дела идут неважно, то это потому, что в глубине души я вижу в
этом свой личный крах. Я хочу сказать, ведь это же мой второй шанс. Вре-
мя показать, многому ли научили меня предыдущие неудачи, и знаешь что
получается? Я теперь уделяю все свое внимание и прилагаю все силы, а де-
ла ВСЕ РАВНО идут вкривь и вкось!
Это ничуть не улучшило моего настроения. Помимо всего прочего, у меня
теперь возникло отчетливое ощущение, что я как-то подвел Ааза.
- По-моему, тебе нельзя сказать, будто это твоя вина, Ааз. Я имею в
виду, что ты старался изо всех сил и был терпеливее всех, кого я ког-
да-либо знал. Никто не может обучить другого всему, даже если помнит,
чему следует учить. У меня есть определенная точка насыщения. После это-
го мне не усвоить ничего нового, пока не переварю уже полученные знания.
И даже тогда - буду честен и скажу прямо - в некоторые вещи я ни за что
не поверю, как бы часто ты мне ни втолковывал. Мне придется просто выяс-
нить самому. Ремесленник не может винить себя в неумении, если у него
дефектный материал.
- именно так я и думал, - кивнул Ааз. - Мне нельзя постоянно винить
во всем себя. С твоей стороны очень проницательно вычислить это в твоем
возрасте... не пережив того, что пережил я.
- Не так уж трудно вычислить, что я туп, - с горечью сказал я. - Я
все время это знал.
Внезапно я почувствовал себя поднятым в воздух. Я посмотрел мимо ку-
лака Ааза, стиснувшего мне ворот рубашки, вдоль его руки и дальше в жел-
тые глаза.
- Неверный урок! - зарычал он, очень походя на прежнего себя. - Тебе
полагалось усвоить отнюдь не то, что ты туп. Ты не туп, и если бы слушал
сказанное мной, то услышал бы, как я только что поздравил тебя с этим.
- Что же тогда... - сумел выдавить я из себя вместе с немногим остав-
шимся воздухом.
- суть в том, что случившееся в прошлом не МОЯ вина, точно так же,
как в происходящем теперь виноват не ты!
- Аааа... ыг... - не замедлил опровергнуть я.
- О! Извини.
Мои ноги ударились оземь, и воздух хлынул обратно мне в легкие.
- Все, что может сделать родитель, любой родитель, это приложить мак-
симум усилий, хорошо это или плохо, - продолжил Ааз, словно без всякой
перебивки. - Реальный итог зависит от многих переменных, никто не может
брать на себя одного ответственность, вину или хвалу за все, что ни про-
изойдет. Мне важно помнить об этом, имея дело с тобой... а тебе помнить,
имея дело с Клади. Это не твоя вина!
- Разве?
- Совершенно верно. В нас обоих есть сильная жилка отцовства, хотя не
знаю, откуда она взялась у тебя, но все, что мы можем сделать, это при-
ложить максимум усилий. Нам требуется помнить, что не надо пытаться
взвалить на себя вину за действия других людей... вроде Тананды.
Это снова отрезвило меня.
- Ты об этом знаешь, да?
- Да. Она попросила меня попрощаться с тобой за нее, если не увидит
тебя, но полагаю, ты уже знаешь.
Я просто кивнул, не в состоянии говорить.
- Я уже тревожился, как-то ты прореагируешь на проблемы с Клади, а
когда Тананда решила уехать, я понял - ты воспримешь это тяжело. И попы-
тался найти способ показать тебе, что ты не одинок. Справедливы твои
чувства или нет, отнюдь не новы.
- Спасибо, Ааз.
- Это хоть как-то помогло?
Я с миг подумал.
- Немножко.
Мой партнер снова вздохнул.
- Ну, - проговорил он. - Я пытался. Это самое главное... как мне ду-
мается.
- Здорово, ребята. Как живем-можем?
Я поднял взгляд и обнаружил шагающего к нам весело сияющего Корреша.
- О. Привет, Корреш.
- Я думал, вам захочется узнать, - объявил тролль, - что я вычислил
способ спихнуть счет за учиненные сегодня Клади повреждения Синдикату по
статье деловых расходов!
- Отлично придумано, Корреш, - тускло обронил Ааз.
- Да. Восхитительно.
- Эй, - поглядел он на нас, чуть склонив голову на бок. - Всякий раз,
когда двое самых крупных рвачей на Базаре не возбуждаются из-за денег,
должно быть, что-то стряслось. Давайте-ка выкладывайте. Что вас беспоко-
ит?
- Хочешь сказать ему сам, Ааз?
- Ну...
- Слушайте, это ведь не из-за того, что сестричка покидает гнездо,
верно? Вот смех-то.
- Ты знаешь? - моргнул я.
- Я вижу, ты до крайности расстроен этим, - сказал опасным тоном Ааз.
