Бату-хан прищурился на Субудая пьяным, - мутным взглядом:
- Не погиб, говоришь? О-о! Ты тоже хочешь быть среди моих друзей! Мне
не нужны друзья, мне нужны только верные слуги!.. Я не прощу коварства.
Вон торчат ноги двух бывших друзей! Я затолкал их в угол. Они осмелились
распоряжаться моим именем! Попробовали бы они это сделать при Чингиз-ха-
не! О-о! В этом доме черные злые онгоны выползают из щелей и делают лю-
дей безумными... О-о!
Субудай оставался спокойным. Бату-хан соскочил на пол и потащил Субу-
дая за рукав:
- Идем! Я покажу тебе, что они наделали! Иди за мной!.. Хаджи Рахим,
ты тоже иди с нами! Где твой фонарь? Зажги его.
Бату-хан быстро пошел вперед, все последовали за ним. Он спустился в
сад.
- Там нет никого! - сказал Субудай.
- Ты обманываешь меня?
Бату-хан направился к развесистой яблоне, остановился, посмотрел кру-
гом, свистнул, сказал: - Дзе-дзе! и поспешил дальше. Монголы вышли через
калитку в тихий монастырский двор, где протянулись сараи и конюшни.
- Хаджи Рахим, свети здесь!
На снегу, вытянув ноги, лежал вороной конь, Он приподнял голову и вы-
пуклыми умными глазами посмотрел на Бату-хана. Голова его снова упала, и
ноги, белые до колен, забили по снегу.
- Кто-то заколдовал коня: злые мангусы, или черные шаманы урусутов,
или добрые друзья! Они завидовали, они не хотели, чтобы я на нем догнал
и зарубил коназа Гюрга... О-о! Скажи, вороной, кто погубил тебя!
Конь с человеческим стоном изогнул шею и стал лизать кровавую рану в
боку.
- Хаджи Рахим! Ты умеешь разговаривать со звездами! Выслушай коня,
узнай, кто убил моего скакуна?
Хаджи Рахим осветил фонарем место, которое лизал конь. Хаджи Рахим
положил руку на больной бок, ощупал и надавил.
- Здесь опухоль. Выходит кровь и гной. Вот отчего конь умирает... - И
факих вытащил из раны тонкое железное острие.
Бату-хан склонился к тусклому фонарю.
- Это женская шпилька для волос! - сказал позади чей-то уверенный го-
лос.
- Нет, это не женская шпилька! ответил Субудай-багатур, рассматривая
острие. Женщины убивают шпилькой своего господина, когда он спит, но ни-
когда не убьют его коня. Это сделали добрые друзья. Я говорил тебе, не
заводи поддакивающих блюдолизов, а держи около себя только верных
слуг... Это обломок кинжала!
Конь вытянулся, забил ногами. Бату-хан присел перед ним на корточках:
- Не придется тебе, вороной, въезжать в захваченный пылающий город...
Ты верно служил мне, но коротка была твоя жизнь. О-о!
Бату-хан завыл, вскочил и бегом направился назад через сад и крыльцо.
Все поспешили за ним. Около двери своей кельи Бату-хан остановился и об-
вел мутным взглядом, точно кого-то разыскивая. Он вошел, взял глиняный
кувшин с вином и покосился на Субудая:
- А кто там, рядом?
- Пойди и посмотри!
Бату-хан с кувшином в руках прошел в соседнюю келью. На лежанке, ос-
вещенная поставцом с горящей лучиной, лежала Юлдуз-Хатун. Она посмотрела
на подходившего Бату-хана скорбными глазами и натянула себе на голову
соболью шубу.
- Она здорова? - спросил Бату-хан.
- Юлдуз-Хатун здорова и ни на кого не жалуется! - отвечала китаянка
И-Ла-Хэ.
Бату-хан повернулся к Субудай-багатуру.
- Это ты сделал? Ты спас ее?
- Да, я!
- Ты один меня понимаешь... Ты мой верный слуга! Я не давал приказа
ее казнить. Это сделали от моего имени мои друзья... - Он припал губами
к кувшину и стал пить вино, которое стекало ему на грудь. Он покачнулся,
опустился и растянулся на полу.
Субудай-багатур осторожно отобрал глиняный кувшин и тихо вышел.
- С рассветом мы выступаем, - сказал Субудай ожидавшим нукерам. -
Предстоит далекий и очень быстрый переход. Будьте все наготове. Я прика-
зал позвать юртджи! Где они?
- Они ждут тебя, непобедимый!
Глава седьмая. СОН БАТУ-ХАНА
Монголы ушли из Углича в багровом зареве пожара. Монастырь, подожжен-
ный со всех сторон, горел, как костер. Монахи бегали, выкатывали бочонки
с вином и елеем, выносили иконы. Согласно грозному приказу Бату-хана: -
Не убивать и не обижать урусутских шаманов, - монгольские воины не тро-
гали монахов, но при удобном случае, когда сотники не замечали, сдирали
с монахов подрясники, соблазненные добротностью просторной одежды.
Бату-хан после старых монастырских медов и настоек еще плохо сообра-
жал, что кругом происходит. Субудай-багатур приказал бережно завернуть
его в пушистую долгополую шубу, поднесенную архимандритом. Джихангира
уложили в наполненные сеном раскрашенные сани. Рядом посадили закутанную
в шали Юлдуз. Китаянка И-Ла-Хэ ехала в другом возке, охраняя имущество
седьмой звезды.
Монгольские отряды шли на север и запад широкой лавой, заходя во все
встречные погосты. Воины забирались в каждую избу, вытряхивали из сунду-
ков полотенца, сарафаны, рубахи и порты, - все годилось, все переходило
в монгольские переметные сумы и в розвальни, следовавшие за отрядом.
Монголы выгребали из закромов зерно, жарили его в своих котлах и ели
горстями, сидя у костров.
Утром, на остановке, Бату-хан пришел в сознание. Он бодро встал,
удивленно осматриваясь. Рядом с санями стояли выпряженные кони с подвя-
занными к мордам торбами. На снегу были просыпаны ячменные зерна и валя-
лись клочки сена.
В санях, сжавшись, сидела маленькая женщина. Из-под меховой шапки
пытливо смотрели карие глаза. Бату-хан отвернулся. Невдалеке начинался
молодой еловый лес. На опушке дымились костры, толпились люди, проезжали
всадники. Дальше виднелась окраина деревни. Горели ярким пламенем избы,
доносились крики, яростный лай собак.
Где мы? - спросил Бату-хан.
Неподвижный нукер, в заиндевевшем меховом колпаке, отвечал, с трудом
шевеля губами:
- Мы в дневном переходе от того города, где сожгли дворец урусутских
черных шаманов.
- А это что за деревня?
- Деревня упрямая. Урусуты не покоряются, бьются топорами. Уже уложи-
ли многих наших воинов. Мы гонялись за проклятыми, а они точно не видят,
что им спасенья нет, грызутся, как затравленные волки.
- Где Субудай-багатур?
- Вон, недалеко у костра. Там и тысячники.
- Позови!
Нукер, приложив руку к губам, закричал:
- Внимание и повиновение! Джихангир проснулся!
Монгольские военачальники вскочили, неуклюже переваливаясь, побежали
к саням и подтащили их к костру. Бату-хан стоял, недоверчиво косясь на
всех. Он вышел из саней, засучил рукава и присел на корточки, грея над
огнем потемневшие от грязи ладони.
Нойоны и темники стояли полукругом, почтительно ожидая, когда загово-
рит ослепительный. Бату-хан поднялся. Вздрогнув, все замерли на месте.
- Черные шаманы-попы усыпили меня волшебными напитками из колдовских
ягод и трав. Но я не умер. Заоблачные боги сохранили меня для великого
дела, которое прославит монгольское имя. Тень моя вылетела из моего тела
через раскрытый рот и унесла меня в небесные голубые просторы, где
царствует мой дед, Священный Правитель. Да, и я увидел его, и он говорил
со мной...
Все воскликнули - Бо!, всплеснув руками, и снова застыли.
- Да, я увидел его! Он стал еще выше, плечи его шире, белая борода
еще длиннее, почти до колен. Он сказал: - Ты, мой внук, хорошо продолжа-
ешь мое дело. Ты ушел на запад на девятьсот девяносто девять переходов
от горы Бурхан-Халдун, где под высоким кедром в золотом гробу покоится
мой прах. Я все вижу и знаю, что ты не уберег моего младшего сына, хана
Кюлькана, Почему ты не уберег его? - И я ответил деду: - Я твоя жертва!
Я виноват в этом, ты можешь казнить меня. Я внимаю и повинуюсь! - Еще
рано казнить тебя. Ты был далеко от хана Кюлькана, когда он погиб. Так
ответил Священный Правитель. - Сперва я должен казнить тех, кто убил мо-
его сына. Хан Кюлькан до сих пор не прилетел ко мне. Его тень скитается
над холодными снежными полями урусутов. Бродит по лесам, воет по-волчьи
и пробирается ночью между спящими монголами, разыскивая своих убийц. Хан
Кюлькан стонет и плачет: - Я хотел подвигов и славы, а умер молодым и
безвестным! Никто не споет песни о молодом хане Кюлькане! Я не успоко-
юсь, пока монголы не сделают славного подвига, о котором будут со стра-
хом и ужасом рассказывать наши враги и гордиться им наши внуки и правну-
ки...
Бату-хан угрюмо замолчал. Мрачными суженными глазами взглянул он на
стоящих тихо военачальников:
- Вы слышите, что говорил Священный Правитель?
- Слышим и понимаем! - ответили шепотом монголы.
- Я сказал великому вождю: - Внимание и повиновение! Я исправлю
горькую ошибку. Тень хана Кюлькана получит на земле успокоение и приле-
тит на крылатом коне к тебе, наш повелитель, чтобы встать в ряды твоих
небесных призрачных воинов!
Шаркая широкими гутулами, подошел Субудай-багатур и остановился. Ки-
вая головой, старый полководец всхлипывал:
- Верно!.. Верно говоришь! Так мы и сделаем!
- Кто был около хана Кюлькана в день его смерти?
- Темник Бурундай! - воскликнули все.
- А где темник Бурундай?
Высокий сутулый монгол с плоским желтым лицом без волос опустился на
одно колено:
- Это я виноват! Я недосмотрел!
Бату-хан подошел к нему с яростным от гнева лицом:
- Ты заплатишь за это или умрешь! Я даю тебе задачу. Ты не вернешься
назад, пока ее не выполнишь. Со всем своим туменом и с туменом кипчакс-
кого сброда, который пристал к тебе, ты отправишься туда! - Бату-хан по-
казал широким жестом на безмолвные снежные равнины, - Там, за дремучими
лесами, на замерзшей реке...
- Сити! - подсказал Субудай-багатур.
- На реке Сити строится боевой стан урусутского коназа Гюрга. Ты наб-
росишься на урусутов, не думая, можно или нельзя их победить. Твои воины
будут их избивать, не отступая ни на шаг. Знай, что впереди твоего войс-
ка полетит тень хана Кюлькана. Ты должен этой победой дать ей успокое-
ние. Тогда хан Кюлькан отправится к своему отцу, моему деду, с радостной
вестью о новой монгольской победе. Если же ты будешь разбит и будешь ме-
таться по земле, подобно летучей мыши, тогда тень хана Кюлькана станет
прилетать к тебе по ночам, пить кровь из твоих глаз...
Бату-хан замолчал. Ноздри его раздувались. Он сильно дышал и погляды-
вал на Субудай-багатура. Тот, отвернувшись, смотрел в сторону и повто-
рял:
- Верно, верно!
- За эту ночь приготовь своих воинов к набегу. Довольно им тормошить
урусутских женщин. Помни, что я и непобедимый пойдем с нашими туменами
по вашим следам. Остерегайтесь, чтобы мы вас не обогнали. Тогда мы уда-
рим первыми...
- Внимание и повиновение! - сказал Бурундай, упав на ладони. Поцело-
вав снег, он вскочил и, придерживая рукой висевший на боку кривой меч,
побежал к своим воинам.
Бату-хан отошел и беседовал вполголоса с Субудай-багатуром. Непобеди-
мый хрипел и доказывал:
- Хотя воин Мусук и брат прекрасной седьмой звезды, но лучше отпра-
вить его подальше, так далеко, чтобы он вернулся назад через девяносто
девять лет или вовсе не вернулся. Обычно брат новой царицы получает под-
ношения от низших и подарки от высших. У него появляется много золота,
он пьянствует с новыми друзьями и быстро становится негодным, как дыря-
вый бурдюк. Дай ему опасное, но достойное поручение, чтобы он гордился
им, а выполнить его было бы трудно... Пошли его с сотней нукеров на раз-
ведку прямо на Сить, к лагерю коназа Гюрга. Пошли так, чтобы темник Бу-
рундай и не подозревал об этом. Тогда мы проследим и проверим темника
Бурундая, как он выполнил твой приказ.
Бату-хан пристально смотрел на старого полководца, желая понять, ка-
кая тайная мысль скрывается за его словами. Он нахмурился и вздохнул:
- Ты мой верный слуга и учитель. Я так и сделаю. Вместе с Мусуком я
пошлю сотника Тюляб-Биргена, у которого русский пленный мальчишка увел
скакового коня. Этот удалец с отчаяния будет бешеным!
- Верно! - подтвердил Субудай. - Надо торопиться и напасть на войско
