По новым ли шла сеням да красной девушкой,
Аль каликой она шла перехожею;
Потихоньку она да подходила
И черным вороном в окошко залетала;
Скрытно садилась на крутоскладно изголовьице
И впотай ведь взяла душу со белых грудей...
Пошатываясь от слабости, Торопка подошел к певшим женщинам. Они сиде-
ли полукругом. В середине на снегу лежали рядом трупы ратников.
Большинство женщин было одето по-мужски. Возле них валялись на снегу то-
поры и рогатины. Женщины замолчали. С робостью и любопытством смотрели
они на подходившего Торопку.
- Здоровы будете! Можно ли к вам положить еще одну девушку?
- Иди, иди к нам. Ты откуда?
- Из-под Рязани...
- Поболезнуем и о ней. Вместе с нашими семеюшками похороним, как смо-
жем, без домовины.
Две женщины встали, пошли за Торопкой. Они перенесли Вешнянку, поло-
жили ее рядом со своими покойниками. Торопка сидел на снегу и слушал, а
женщины продолжали петь то вместе, то по очереди:
Ты расти, моя тоска, травой незнаемой,
Процветай да всяким разныма цветочками,
Мимо людушки бы шли да любовалися.
Шли бы старые старушки - порасплакались,
Стогодовые старики да поужахнулись...
Бесшумными шагами подошел к сидевшим Хаджи Рахим. Он приблизился так
тихо, что женщины вздрогнули и замолчали. Он сделал приветственный знак,
приложив руку к груди, к устам и ко лбу.
- Крестится - по-ихнему! - сказал - чей-то - голос. - Кто такой?
- Это знахарь татарский, - отвечал Торопка. - Святой, вроде как юро-
дивый. Всех без отказу лечит, что своих, что наших, и ничего зато не
спрашивает.
Хаджи Рахим долго стоял, опершись на посох, и неподвижными глазами
смотрел на лежавших покойников. Он стоял так долго, что женщины, перег-
лянувшись, начали снова заунывно петь. Пегаш, поджав хвост, осторожно
подошел сзади к чужому знахарю и обнюхал полы его одежды. Потом равно-
душно отошел в сторону и, свернувшись, лег в ногах у Торопки.
Хаджи Рахим повернулся и поднял руку. Его черные глаза блестели, от-
ражая огоньки костра. Певшие затихли... Он говорил горячо, вставляя
русские слова. Женщины, раскрыв рты, внимательно слушали.
- Вишь, чего он говорит! И не понять - ученый! - зашептали женщины.
А татарский знахарь снова повторил рукой приветственный жест и мед-
ленными шагами удалился в темноту.
Глава семнадцатая. ОСТАНОВКА БЛИЗ ИГНАЧ-КРЕСТА
Пишет Хаджи Рахим: -...Я видел смерть вокруг себя. Копье, меч и стре-
лы пока меня пощадили. Но я знаю, что острие несчастья продолжает висеть
надо мной и поразит в тот миг, когда я менее всего буду ждать его...
При тусклом свете бледного полумесяца Хаджи Рахим пошел лесной доро-
гой, где проехали тысячи татар. Кони измололи снег, ноги скользили и
проваливались.
На перекрестке дорог Хаджи Рахим услышал свое имя. Кто-то звал его.
Показались четыре всадника. Один держал в поводу его пятнистого Барсика.
Это были Арапша и татарские воины.
Арапша сошел с коня, поцеловал руку Хаджи Рахима и провел ею по своим
глазам.
- Я твой мюрид и не смел оставить тебя в час бедствия. Твой конь ска-
кал без всадника между монгольскими отрядами, джихангир заметил и узнал
его. Он приказал мне вернуться и разыскать твое тело. Урусуты, конечно,
зарезали бы тебя, если бы ты им попался.
- Урусуты такие же люди, как и мы все, - сказал Хаджи Рахим. - Я по-
могал раненым урусутам и слушал их погребальные песни. Они не сделали
мне зла. Рука судьбы и добрый друг снова вытащили меня из колодца нес-
частья.
Арапша придержал стремя и помог Хаджи Рахиму сесть на пятнистого Бар-
сика.
Всю ночь и утро монгольское войско продвигалось в направлении богатой
северной урусутской столицы Новгорода. Но к полудню идти вперед уже ста-
ло невозможно. Кони постоянно проваливались по брюхо в рыхлый снег. Рос-
тепель обращала еще недавно крепкие дороги в набухшие бурные потоки. Ко-
ни падали. Всадники, подымая их, выбивались из сил. Проводники из плен-
ных урусутов говорили, что дальше дорога будет еще хуже, что на пятьде-
сят дней всякая езда по дорогам прекратится, пока поднявшаяся вода в ре-
ках не утечет в море.
Бату-хан был в ярости. Он сам зарубил урусута, который громко смеял-
ся, широко раскрывая рот, при виде проваливавшихся в болото воинов. Ба-
ту-хан говорил:
- Для смелого и упорного нет преграды. Проводники нарочно завели нас
в эти болота, чтобы погубить, но мы будем сильнее и хитрее их. Мы добе-
ремся до славного торговлей богатого Новгорода!
Воины стали громко роптать. На одном перекрестке, где был вкопан вы-
сокий, в три человеческих роста, деревянный крест, войско остановилось.
Татары сошли с коней, чтобы дать им передышку. Субудай-багатур посовето-
вал обратиться к богам-покровителям и призвать шаманку Керинкей-Задан.
Она подъехала на небольшой черной лошади, обросшей за время морозов
густой лохматой шерстью. Увидев Бату-хана, шаманка стала бить в бубен,
прыгать в седле и выкрикивать слова молитв и заклинаний.
- Скажи, служительница заоблачных богов, - спросил Бату-хан, - идти
ли мне вперед, будет ли мне в Новгороде удача, или я там погибну? Спроси
у небожителей.
Керинкей-Задан, с медвежьей шкурой на плечах и в колпаке с нашитыми
птичьими головами, соскочила с коня, приплясывая и ударяя в бубен, забе-
гала по кругу и вдруг, в несколько прыжков, бросилась к одинокой высокой
сосне, стоявшей на поляне.
- Я поговорю с облаками, посмотрю вдаль! - кричала она. - Боги все
знают, боги все скажут!
Шаманка ловко вскарабкалась на верхушку сосны и стала раскачиваться.
Сосна постепенно склонялась в сторону. Монголы закричали: "Берегись!
Слезай скорее!"
Сосна наклонялась все быстрее и наконец рухнула. Шаманка упала в
снег, пробила лед, бывший под ним, и погрузилась в мутную воду. Она ба-
рахталась, засасываемая черной вязкой топью...
- Арканы! Бросайте ей арканы! - кричал Субудай-багатур, Он отстегнул
от седельной луки аркан и ловко бросил его левой рукой. Конец не достал
до шаманки. Субудай стал снова наматывать аркан и направил коня ближе к
гибнущей Керинкей-Задан. Саврасый осторожно шагал, погружаясь по колено
в снег. Субудай снова бросил аркан, и конец его хлестнул шаманку по го-
лове. Она ухватилась за аркан рукой, продолжая погружаться в черную
грязь. Конь Субудая сделал еще шаг вперед и вдруг тоже провалился. Субу-
дай, пытаясь соскочить с коня, откинулся назад, но лед трескался, конь
быстро опускался, ударял ногами и вязнул еще более. Монголы завопили:
- Непобедимый тонет! Скорей на помощь!..
Несколько монголов с разных сторон с опаской приблизились к тому мес-
ту, где тонул старый полководец. Черные арканы мелькнули в воздухе и
захлестнули поднятую руку и шею Субудая. Монголы напрягались изо всех
сил, таща своего начальника. Арканы натянулись, как струны. Субудай кри-
чал:
- Спасите коня!.. Спасите моего саврасого!
Монголы выволокли Субудая на дорогу. Его конь провалился по шею, го-
лова, фыркая, еще несколько мгновений подымалась над болотом. Саврасый
заржал отчаянным человеческим криком... Голова исчезла. Никаких следов
не осталось от двух жертв жадного болота. Только круглый бубен плавал на
поверхности страшного черного - окна, где навеки скрылись шаманка и вер-
ный конь Субудая.
Монголы с трудом удерживали вымазанного грязью Субудая, который поры-
вался броситься к коню и кричал:
- Саврасый! Ты всегда выручал меня из беды! Ты всегда был мудрым со-
ветником! Как я останусь без тебя, саврасый! Проклятая урусутская зем-
ля!..
Старые монголы, сойдя с коней, обступили тесным кольцом своего на-
чальника и, навалившись, пригнули его к земле:
- Сиди так и больше туда не смотри! Здесь проклятое место! Урусутские
черные мангусы искали кровавой жертвы. Они проглотили смелую Керин-
кей-Задан, они сгубили твоего мудрого неутомимого коня. Здесь мы должны
остановиться и повернуть назад. Видишь этот большой деревянный крест?
Его урусуты ставят на могилах своих шаманов. Здесь уже погибло немало
путников от руки разбойника Игнача, который бросал убитых им в болото...
Скажи джихангиру, что не надо нам богатого Новгорода. Повернем назад!..
Другие кони преданно послужат тебе. Выбирай любого!
Субудай-багатур тряхнул плечами, отбросил монголов и встал. Не огля-
дываясь на болото, он сел на ближайшего коня и подъехал к Бату-хану.
Джихангир стоял, держа в поводу своего серого в яблоках жеребца, потем-
невшего от пота и прилипшей грязи, и кормил его коркой черного хлеба.
Субудай-багатур сошел с коня и сел на корточках у ног Бату-хана. Ты-
сячники стали кругом тесной толпой. Все молчали, жадно прислушиваясь,
что решат их начальники. Бату-хан сказал:
- До сих пор не было ничего, что могло бы удержать меня. Мое войско
прошло через пустыни, переплыло многоводный Итиль и другие большие реки.
Теперь урусутские злые мангусы хотят погубить всех моих воинов, когда
реки разольются и обратят дороги в озера. Я поворачиваю назад. Мы едем
отдыхать в Кипчакские степи.
- Назад! В степи! - закричали монголы.
Радостный клич пронесся по всему войску, растянувшемуся по черной
разрытой дороге.
Глава восемнадцатая. ЗАТУШИТЬ КОСТЕР НЕПОВИНОВЕНИЯ!
...За честь нашей родины я не боюсь...
А если над нею беда и стряслась,
Потомки беду перемогут!
А. К. Толстой. Змей Тугарин,
Пишет Хаджи Рахим: - Рука с трудом повинуется, излагая печальные и в
то же время славные страницы...
Татарское войско несколькими потоками двинулось из урусутской земли
назад в Кипчакские степи. По пути татары захватывали и уничтожали горо-
да, грабили и сжигали села, убивали жителей. Были разрушены Торжок,
Тверь, Волок, Дмитров и другие города. Татары ничего не жалели, ничего
не берегли, не рассчитывая поселиться здесь. Пусть помнят урусуты та-
тарскую грозу!..
Кормов не было. Кони исхудали и дохли. Им приходилось идти по размы-
тым, вязким, топким дорогам. Встречные речки раздулись после снежной зи-
мы. Где нельзя было найти бродов, приходилось перебираться вплавь. Осла-
бевшие кони тонули, не справляясь с быстрым многоводным течением.
Повсюду по дорогам валялись сани, нагруженные облезлыми шубами, окро-
вавленными одеждами, мешками, набитыми старыми, изношенными сапогами без
подошв, тряпками, битой посудой, треснувшими деревянными мисками, пере-
сохшими хомутами и седелками - всем, что попадалось под цепкую татарскую
руку. Все это везли отобранные у крестьян лошади. Для огромной прожорли-
вой татарской орды не хватало ни сена, ни зерна. Голодные, тощие, с вы-
пиравшими ребрами кони с трудом тащили сани; на раскатах запрокидывались
кверху ногами, не имея сил подняться. Пленные мужики старались поднять
коней, - кто за хвост, кто за плечи, и плакали, видя, как беспомощно ле-
жат их кормильцы, обессиленные от голодухи, Монголы посвистывали и рав-
нодушно бросали целые обозы. Часть татарских войск задержалась у крепос-
ти Козельска, обычно бойкого и шумного сторожевого поста урусутов на
границе половецкой степи.
Над татарскими войсками здесь начальствовал Гуюк-хан. Ему хотелось
прославиться громкими победами, но его все время опережали другие воена-
чальники.
Осада Козельска затянулась. Жители, вооруженные короткими мечами, от-
чаянно дрались, делали ночные вылазки, убивая отдыхавших татар, и смело
сбрасывали тех, кто пытался взобраться на крепостные стены.
Гуюк-хан видел, что татарские отряды проходили мимо, отправляясь в
Кипчакские степи. Его воины тяготились трудной осадой, стремясь поскорее
уйти из урусутских болот в приволье Дикого поля. Гуюк-хан решил снять
осаду. Об этом узнал Бату-хан и сейчас же примчался. Он обложил город
тесным кольцом своих - непобедимых. - Бешеные - Субудай-багатура загоро-
дили отступление отряду Гуюка и погнали его обратно к стенам Козельска.
