Но страшный удар в грудь прервал его могучий голос. Он упал, облива-
ясь кровью.
С ужасной силой, сбивая все встречное, летели в теснившихся на холме
русских воинов огромные камни. Это татары подтащили на полозьях китайс-
кие камнеметные машины.
Взвыл Ратибор волчьим голосом. Отшвырнул палицу, бросился к любимому
другу. В отчаянии теребил его:
- Жив ли ты, Евпатий?.. Откликнись, друже!
Осторожно припал к нему ухом... Кончено! Больше не придется им вместе
биться за родную Русь.
Он поднял голову, оглянулся. Со всех сторон с диким грохотом падали
страшные камни, сокрушая русских храбрецов. Ратибор поклонился мертвому
другу, поднялся во весь свой громадный рост и пошел, безоружный, большой
и грозный, с бурно дышащей грудью и горящими глазами, навстречу неминуе-
мой смерти.
Глава восьмая. ПОСЛЕДНИЕ НА БУГРЕ
...Где честная могила Евпатия,
Знают ясные зори с курганами,
Знала старая песня про витязя,
Да и ту унесло ветром-вихорем!..
Лев Мей. Песня про Евпатия.
Битва подходила к концу.
Между соснами на бугре еще стояла маленькая кучка людей. Это были
последние, оставшиеся в живых воины отряда Коловрата. Камни редко падали
на бугор, где люди стояли выпрямившись, тесно прижавшись друг к другу,
спокойно ожидая смерти. Они выпустили последние стрелы. Сделать больше
ничего нельзя.
Нет... Можно!
Неожиданно высокий, звонкий, словно детский, голос затянул песню...
Родную, протяжную и грустную песню:
Еще что же вы, братцы, призадумались,
Призадумались, ребятушки, закручинились?
Что повесили свои буйные головушки...
Песню дружно подхватили другие голоса, и она полилась, смелая и
вольная. Песня, казалось, говорила, что русские люди, умирая, прощаются
с любимой родиной. Песня, казалось, говорила, что татары русских не сло-
мили!
Взглянув в сторону оставшихся урусутов, Бату-хан приказал остановить
машины. Грохот прекратился. И тогда до монгольских военачальников донес-
лись звуки плавного, протяжного пения. Джихангир удивленно прислушался.
- Взять их! - приказал он. - Привести сюда живыми!
Непобедимые - бросились исполнять священную волю джихангира, Они ок-
ружили оставшихся урусутов. Набросились одновременно со всех сторон,
захлестывая арканами, сломили уже бесполезное упорство, скрутили урусу-
там руки за спину. Только помня строгий приказ джихангира, монголы не
разделались с ними.
Бату-хан окинул приведенных пленных внимательным взглядом. Многие
урусуты были ранены, залиты кровью, ушиблены камнями. Были среди них бе-
лобородые старики, были двое юных, совсем мальчики. Урусуты стояли спо-
койно и мрачно. Они не склоняли головы, как виноватые, не было у них
волнения или страха. Готовые к смерти, они смотрели в глаза грозному ха-
ну.
- Развязать пленным руки! - приказал джихангир. - Субудай-багатур,
надень на шею каждому урусуту деревянную пайцзу.
- Внимание и повиновение! - сурово отвечал старый полководец. - Баур-
ши, принеси мой мешок с пайцзами!
- Скажи им, коназ Галиб, обратился джихангир к стоящему сзади старому
толмачу Бату-хан прощает храбрых урусутов и дарит им жизнь и свободу.
Они настоящие багатуры!
Князь Глеб поморщился, но поспешил исполнить приказание. Бату-хан
пристально следил за ним.
Показывая на пленных урусутов, Бату-хап крикнул громко, чтобы воины
слышали его:
- Вот как надо любить и защищать свой родной улус!
К Бату-хану подошел летописец, факих Хаджи Рахим и до земли склонился
перед молодым джихангиром:
- Ты великий, ты справедливый! Твоими устами говорил сейчас Священный
Воитель, твой мудрый дед. Он учил так поступать...
Баурши направился к урусутам, которые еще не понимали происходившего.
Но Бату-хан остановил его. Князь Глеб перевел вопрос джихангира:
- Кто запел песню?
Урусуты переглянулись. В одном порыве три пожилых бородатых воина
сделали шаг вперед. Но в тот же миг, оттолкнув их, выбежал молодой воин.
- Неправда, это я запел! воскликнул он странно тонким, звенящим голо-
сом. Задорно закинув голову, вызывающе смотрел он на джихангира.
Бату-хан сдержал улыбку. Его прищуренные, слегка раскосые глаза смот-
рели на вспыхнувшее юное, почти детское лицо, в смелые, взволнованно
блестящие, темные глаза мальчика. Джихангир повернулся к толмачу, но то-
щий высокий темник Бурундай перебил его. Приблизившись к молодому воину,
он крикнул:
- Перед ослепительным целуют землю, урусут! Благодари на коленях за
милость! - И неожиданно грубо толкнул мальчика. Тот упал, его меховая
шапка свалилась, и с головы молодого воина сползли две русые косы.
К Бурундаю подскочил другой урусутский мальчик и вцепился в него.
- Не тронь! - крикнул он.
Бурундай схватился за меч, но властное движение джихангира его оста-
новило. Бурундай отступил с искаженным от злобы лицом.
- Девочка? - удивленно протянул Бату-хан, наблюдая с любопытством,
как молодой воин запрятывал косы под шапку. - Как зовут эту девочку?
- Она кня... - быстро заговорил ее маленький защитник, но девушка
прервала его:
- Молчи, Поспелка, не к тебе вопрос! - Оборачиваясь к Бату-хану, она
спокойно отвечала: Мое имя - Прокуда.
Я бедная сиротка...
- Откуда ты?
- Из стольного города Владимира.
Бату-хан небрежно кивнул головой:
- Мои воины его сожгли. Ульдемира больше нет!
- Знаю. Я видела, как вы жгли города. Я тогда и убежала с Поспелкой.
Бату-хан улыбнулся.
- Берикелля! - сказал он вполголоса.
Прибежавшие нукеры доложили, что найдены тела урусутов - молодого во-
ина-силача и старого шамана, павших под ударами тяжелых камней. Бату-хан
пожелал их увидеть. Нукеры подвезли на деревенских розвальнях тела Евпа-
тия и Ратибора. Джихангир внимательно осмотрел мертвецов, осторожно тро-
нул пальцем полузакрытые глаза Евпатия.
- Нет, это были не мангусы и не шаманы, а храбрые воины, большие ба-
гатуры. Если бы они были живы, я хотел бы иметь их против моего серд-
ца... Мои воины должны учиться у них!
И, обращаясь к теснившимся вокруг монголам, Бату-хан сказал:
- Воздадим им воинский почет!
Тогда непобедимый полководец Субудай-багатур, приближенные знатные
темники и нукеры, с суровыми и строгими лицами, вынули блестящие мечи,
подняли их над головой и трижды прокричали:
- Кху! Кху! Кху!..
* 8. ВЬЮГА ЗАКРУЖИЛА *
...Татары под предводительством
хана Батыя опустошили и завоевали
восточную Русь. Русские везде
защищались героически; не сдался ни
один город, ни один князь.
Н. Костомаров. Русская история.
Глава первая. РОСТОВСКИЙ КНЯЗЬ ВАСИЛЬКО
Великий князь и государь Георгий Всеволодович, покинув свой стольный
город Владимир, направился на север.
Лихая тройка, запряженная гуськом, не переводя духа, скакала от по-
госта к погосту, где подавали свежих коней. Великий князь строго говорил
сбегавшимся селянам:
- Берите мечи и топоры! Ополчайтесь в дружины, собирайтесь вокруг
князей, готовьтесь к смертному бою с врагом хитрым, жестоким! Кто нам
поможет отогнать его в Дикое поле? Никто! Мы сами должны спасти родные
земли. С нами бог! Он - защита! Я сам поведу вас.
Кони снова неслись вперед по узкой дороге. Князь ехал в открытых са-
нях, закутанный в медвежью шубу. В следующем возке находились два его
племянника, в третьем - старый слуга с запасом еды. Верховые дружинники
охраняли княжеский поезд. Проводник, знавший хорошо дороги, скакал впе-
реди: зимой было легко сбиться с пути в унылых снежных равнинах, где по-
госты походили один на другой.
Князь торопил возничих. Стараясь нигде не задерживаться, он мчался
дальше. В морозном тихом воздухе, укачиваемый скользящими санями, под
равномерный конский топот и покрикивание конюха, князь погружался в дре-
моту, а в ушах еще звучали последние слова княгини Агафьи, обнимавшей
его полными, горячими руками: - Зачем меня, свою лапушку-лебедушку, бро-
саешь? Если смерть, то рядом с тобой!
- Конечно, - думал он, вспоминая, как сурово и твердо отстранил цеп-
лявшиеся руки жены, - можно было отправить княгинюшку подальше, на Бе-
ло-Озеро, куда и ворон-то с трудом долетает. Но что сказали бы владимир-
цы: - И сам уехал и жену услал!
Очнувшись от дум, князь хмурился и вздрагивал, когда впереди из-за
поворота вдруг показывались черные кусты. Ему мерещились татарские всад-
ники, которые, изогнувшись, припали к гриве коня, готовые метнуть стрелу
из огромного лука... Но возница лихо посвистывал, гикал; шарахнувшиеся в
сторону кони снова подхватывали, и черные кусты оставались позади.
На другой день к вечеру князь уже пересекал снежную равнину озера Не-
ро. Впереди вырисовывались стены ростовского кремля.
Князь Георгий Всеволодович решил остановиться на ночь в Ростове, что-
бы повидать своего племянника, князя Василько Константиновича. Василько
очень ценили и любили и родичи и остальные князья. В народе о нем гово-
рили: - Он ко всем любовен и милостив и гордости ненавидит. К тому же он
был храбр и доблестен. Еще юношей, пятнадцать лет назад он ходил с рос-
товским отрядом в Киев и на реку Калку сражаться с татарами.
Возки осторожно проехали по узким улицам Ростова и остановились у
княжьего двора. Сбежались слуги и дружинники, помогли князю выйти из са-
ней и под руки повели его по ступенькам крыльца.
- Где же мой любезный племянник, князь Василько Константинович?
- В кузнице.
- Какая ему там забота?
- Мечи кует!
- Проведите-ка меня к нему.
Князь Георгий Всеволодович скинул медвежью шубу и, оставшись в лисьем
полушубке, пошел за дружинником по темным переулкам города.
- Кузницы у нас на отлете, за крепостной стеной.
Ряд черных кузниц вытянулся на берегу озера. Изнутри доносился грохот
молотов. Из труб вырывались клубы багрового дыма, освещенного жаром пе-
чей. Снопы огненных искр, крутясь, улетали в темное облачное небо.
В кузницах кипела работа. Кузнецы, склонившись к наковальням, перед-
вигали большими щипцами раскаленные добела железные полосы и постукивали
молоточками, указывая молотобойцу место, куда ударить. Дородные молото-
бойцы, ухая, били с размаху тяжелыми молотами.
- Сейчас, сейчас, дорогой гость! - крикнул один из молотобойцев, так
же вымазанный сажей, как и остальные, - Вот свариваю два куска железа! И
не достать его! Отодрал в городе все засовы, пороги, ободья... Все пот-
ребно на секиры и мечи! Нет кузнецов... бью сам...
- Что же ты, князь Васильке, бьешь кувалдой, как простой молотобоец?
Вмешался ближайший кузнец:
- Наш князь горазд все делать не хуже заправского мастера!
- Сейчас руки обмою и пойдем ко мне. Княгинюшка угостит нас пирогами.
Эй, Тыря-конопатый! Ходи сюда живей! Смени-ка меня.
Молотобоец опустил молот и передал его высокому молодому парню с ли-
цом, изрытым оспой. Сполоснув руки в деревянном ведре, князь Васильке
вытер их о прожженный передник, сбросил его и подошел к Георгию Всеволо-
довичу. При свете пылающего горна можно было рассмотреть этого богатыря,
высокого, с красивым, ясным и в то же время грозным лицом. Что-то соко-
линое было в его сдвинутых черных бровях, в пристальном, пытливом взгля-
де.
Князья обнялись и трижды поцеловались.
- Времена-то какие настали! Каждый день слышишь: такой-то город пал,
такие-то удальцы погибли, таких-то жен опозорили!.. Теперь всем нам надо
встать дружно одной волей, одним сердцем...
- И одной головой! - ответил князь Георгий и, выпрямившись, гордый и
самоуверенный, пошел из кузницы вслед за племянником.
Ночью оба князя долго сидели за столом при мерцающем огоньке све-
тильника с конопляным маслом. Они отведали налима, запеченного в пироге,
и блинов со снетками, и копченого медвежьего окорока. Запивали старым
медом и судили и рядили, что предпринять.
Георгий Всеволодович объяснил свой план войны:
