жу тебя днем и ночью?..
- Арапша трижды спасал меня от подосланных черных собак, наемных
убийц...
- Тише!..- Субудай начал сердито сопеть.- Никто в войске не должен
знать об этом. Не говорил ли ты сам, что полководец должен быть скрыт-
ным... Если бы ты стал радоваться, все бы сказали: "Бату-хан такой же,
как все!". А ты, как внезапный гром с неба, порази вокруг всех ротозеев,
зубоскалов, гуюкских блюдолизов! Укажи цель, куда идти и что делать. Ос-
тавайся необычайным, неведомым, непонятным...
Бату-хан очнулся, вскочил:
- Где эти "черные вестники"? Теперь я знаю, что делать.
Арапша ответил:
- Они здесь, близ юрты, ждут твоих повелений.
Бату-хан с мечом в руке вышел из юрты, обвел взглядом сидевших гон-
цов. Они упали на колени.
Бату-хан начал говорить тихо, сквозь зубы. Постепенно голос его уси-
ливался. Под конец он выкрикивал слова:
- Вам было вверено великое счастье, кусок солнца - сын Священного
Правителя, А как вы сберегли его?
- Он сказал, что сам хочет биться,- лепетали гонцы.
- А вы и обрадовались? Разве дело полководца рубить мечом в передовом
отряде? Разве так поступал Священный Правитель - великий Чингиз-хан? Он
был настоящим полководцем. Он находился позади войска и передвигал де-
вятью словами десятки и сотни тысяч всадников. Так он одержал победы,
потрясавшие мир...
- Мы это знаем... Мы это помним...
- А что вы сделали с ханом Кюльканом? Вы обрадовались, что хан
Кюлькан стал простым нукером и скачет впереди в драке с урусутами, и
никто не удержал его, не отвел назад, не закрыл его своим телом. Вы пре-
датели, и нет вам пощады...
Гонцы распростерлись на земле, лицом в снег.
- Скачите назад. Скажите войску, что джихангир приказывает загладить
вину и взять крепость Коломну до моего прихода... Если же я приеду, а вы
все еще будете скакать вокруг города, я прикажу всех вас перебить как
отбросы великого войска, созданного Чингиз-ханом. Прочь отсюда, желтоу-
хие собаки, пожравшие труп своего отца! Чего вы еще лежите?
Батый, хрипя, взмахнул мечом.
Гонцы бросились к своим коням, вскочили на них. Через несколько мгно-
вений ни одного из них не осталось.
- Ты слышал, Субудай-багатур?
- Да, ослепительный. В твоих словах я узнал голос твоего деда!
- Я покажу урусутам, что значит убить сына величайшего из людей -
Чингиз-хана!.. Я залью кровью всю урусутскую землю... Я перебью все жи-
вое, всех живущих, последнюю собаку и последнего ребенка. Страшным пожа-
ром пронесется монгольское войско и обратит урусутскую землю в молчали-
вое кладбище, где будут слышны только крик ворон и вой волка. Скорее по-
давайте мне коня!..
Глаза Бату-хана стали круглыми. На губах выступила пена. Он топал но-
гой и кричал в бешенстве:
- Коня мне! Скорее коня!
Зазвенели медные гонги, сзывавшие нукеров. Задребезжали рожки, изве-
щавшие о походе. Только Субудай-багатур и Арапша оставались спокойными и
неподвижными.
- Позволь, ослепительный, тебе напомнить, - тихо сказал Субудай, что
гонцов ты отослал, а преемника погибшему хану не назначил.
- Пока будет начальствовать, по обычаю, старший темник Бурундай. Он
воин опытный, а через день я сам буду на месте и покажу, как надо брать
приступом крепости!..
Через день передовые отряды Бату-хана и Субудай-багатура были перед
Коломной. Бой был в полном разгаре. Монголы непрерывной лавиной стара-
лись взобраться на стены, откуда их сбивали защитники города. Но силы
русских воинов слабели, помощи ниоткуда не приходило. Татары ворвались в
город.
С великим мужеством бился среди рязанских дружинников и пал доблест-
ной смертью князь Роман Ингваревич Рязанский. Рядом с ним сложил седую
голову воевода Еремей Глебович.
Татары резали всех без милости. Немногие, оставшиеся в живых, попали
в тяжелый плен. На дымящихся развалинах Коломны татары гуляли и пировали
три дня. В середине города, на площади, где стояла сгоревшая церковь
Воскресенья, Бату-хан приказал сложить большую кладку бревен, на которую
положили тело молодого хана Кюлькана. Вместе с ним монголы сожгли сорок
самых красивых коломенских девушек. Два любимых коня в нарядной золотой
сбруе были убиты в ногах хана Кюлькана. И девушки и кони должны были
последовать в заоблачный мир, чтобы там верно служить своему юному по-
гибшему господину.
На той же площади был устроен второй костер для павших монгольских
воинов. Костры запылали одновременно. Бату-хан, на вороном коне, мрачно
наблюдал за погребальным торжеством. Иногда кричал вместе с другими вои-
нами прощальный привет:
- Байартай, байартай!
Глава десятая. ДИКАРИ ГРОЗЯТ СТОЛЬНОМУ ГОРОДУ
Княгиня Агафья, супруга великого князя владимирского, переживала тре-
вожные дни. Она старалась забыть о надвигавшейся грозе. Проводила время
в заботах о семье, о дворцовом хозяйстве, утешала всех, убеждая быть му-
жественными. Молодые снохи ее, княгини Мария и Христина и многие боярс-
кие жены плакали навзрыд, твердя, что пришел конец миру. Дети убегали из
княжьего двора на стены.
- Не хотим учиться в школе! - кричали они. - Теперь и нам нужно вое-
вать. Мы будем помогать дружинникам, пускать стрелы в татар, бросать в
них камни.
Днем и ночью молилась княгиня Агафья. По утрам она посещала соборную
церковь Успения богородицы, где вела беседу с мрачным и угрюмым еписко-
пом Митрофаном.
- Молись, - говорил ей владыка, - чтоб всевышний помог войску и отог-
нал безбожных татар. Молись за мужа твоего князя Георгия Всеволодовича и
за сыновей, чтоб господь сохранил их от злого врага!
Княгиня Агафья непоколебимо верила обещанию мужа скоро вернуться с
большой ратью и освободить землю русскую от татар. Молясь горячо, со
слезами, она закрывала глаза и видела мужа перед собой, как живого: вы-
сокого, сильного, с уверенной речью, с могучей рукой... Он знает ратное
дело, быстро соберет полки, разгонит татар. Он въедет на своем верном
белом коне в Золотые ворота Владимира, где княгиня вместе со снохами бу-
дет встречать его. Она сама возьмет повод коня и поведет его на княжес-
кий двор...
Князь Всеволод с малой дружиной внезапно примчался из Коломны. Княги-
ня Агафья сейчас же устроила совещание ближних бояр. Присутствовали вое-
вода Петр Ослядукович, некоторые тысяцкие и обе княжеские снохи.
- Я прорвался к вам чудом; архангел уберег меня. Татары обложили го-
род Коломну со всех концов. Войска у них очень много. Правил ими молодой
хан, сын ихнего самого главного Чагониза. Третьего дня вдруг поднялся в
татарском стане звериный вой и барабанный перестук. Пленные сказали,
будто их вождя, хана Кюлькана, убило русской стрелой. Оттого они завыли,
своему богу жаловались. В этой суматохе я и проскочил. Татары придут сю-
да огромной силой, разольются по полям, как вода весной в половодье, и
не будет нам тогда выхода... Кто из женщин может, пусть бегут на север,
в Новгород, Кострому, Галич или на Бело-Озеро. Надо прятаться в лесах, в
пустошах. Во Владимире будет резня, и вряд ли мы удержимся до прихода
князя-батюшки.
Княгиня Агафья твердо заявила:
- Мы вас не покинем. Вместе будем пить горькую чашу!
Обе снохи заплакали и сказали:
- Никуда мы от вас не уйдем! Зачем нам ехать в холодные пустоши? Там
все едино пропадать с малыми детьми! Лучше мы здесь на стене будем
биться рядом с вами!
- Не женское это дело! - заметил воевода Петр Ослядукович.
Сидевшая между снохами приемная дочь-сирота юная княжна Прокуда вме-
шалась:
- А я вот слышала, что у татар женщины на конях бьются рядом с
мужьями и братьями.
- Молчи, Прокуда! строго заметила княгиня Агафья. Совсем ты от рук
отбилась. Вместо того чтобы в терему сидеть, на стену бегаешь да с прос-
тыми смердами речи ведешь!
- Все одно, убегу я от вас и проберусь в заволжские леса к батюш-
ке-крестному. Чего нам сидеть да вздыхать? Лучше биться в лесу или в по-
ле. Все одно: когда смерть захочет, то нас поймает.
- Запру тебя в терему! - закричала княгиня Агафья.
- Придут сюда татары, и терема не будет, и нас с тобой не будет!
- Что за - бесстрашная девка! застонала княгиня. Эй, нянюшка! Отве-
ди-ка Прокуду в теремок!
- Сегодня урок в школе. Позволь сходить проститься с учителем! - и
Прокуда убежала.
Глава одиннадцатая. В ГРЕКО-РУССКОЙ ШКОЛЕ
В небольшой каменной пристройке при Соборной церкви собирались
мальчики. В сенях они отряхали и веником обметали лапотки. Входили в из-
бу, скидывали шубейки и бросали в угол, затем, достав с полки деревянный
гребень, расчесывали волосы, остриженные в скобку. Выходили на середину
светлицы, медленно и чинно крестились на икону с горящей лампадкой и
подходили к учителю, сидевшему в резном деревянном кресле. Громко гово-
рили:
- Здравствуй на многие лета, Максим Далматович.
Учитель, смуглый, чернобородый, с большим острым носом, строго пос-
матривал на ребят и отвечал сухо:
- Садись за стол, расправь книжицу!
Мальчиков было двенадцать. Они чинно усаживались на скамьях по обе
стороны длинного узкого березового стола и раскладывали перед собой ру-
кописные книги из сшитых пергаментных листов, замусоленные, засаленные,
по которым уже учились до них.
- Встать! - сказал учитель, и сняв меховой колпак, повесил его на
стене на деревянном гвозде возле полочки с книгами. Мальчики встали.
Один из них прочел молитву.
- Сядьте.
Ребята сели. В это время дверь распахнулась и в избу вбежала Прокуда.
За ней вошла пожилая нянюшка. Сняла с Прокуды шубейку, оправила сарафан-
чик и села в углу на ларец.
Прокуда поклонилась в пояс учителю, сказала приветствие и уселась ря-
дом с другими учениками, отодвинув локтем крайнего.
Учитель провел темной, смуглой рукой по черной бороде, откашлялся и
начал:
- Сегодня я должен сказать вам особое поучительное слово. Булатко,
смотри на меня, Верещага, перестань толкать Чапыру. Глядите мне в глаза.
Учитель сильно кашлянул.
- Я чернец Максим, мое дело писать книги и учить таких младых детей,
как вы, грамотной хитрости. Вы изучили все буквицы, и я уже намеревался,
яко по лестнице, подымать вас на изучение часовника, псалтыри и прочих
божественных премудростей.
Ребята, раскрыв рты, слушали. Прокуда подперла щеку кулачком и, сдви-
нув брови, старалась понять туманные для нее слова учителя.
- Эта школа основана великим князем Константином Всеволодовичем, доб-
лестным и мудрым государем, великим князем Владимир-суздальским. Держал
он при себе многих ученых людей, любил книги и сам их писал. Одних гре-
ческих книг у него было более тысячи, частью сам их купил, частью полу-
чил в дар от царьградского патриарха...
Учитель закрыл лицо руками, склонился к столу и замолчал.
Ребята подталкивали друг друга локтями и спрашивали на ухо: - К чему
это он говорит? Что с ним деется?.
Учитель отнял руки, тряхнул головой:
- Пришло время тяжкое, трудно выносимое. На славный город наш Влади-
мир, где светится, яко лампада в нощи, эта школа, надвигаются темные ту-
чи с грозой и молоньей, хотят все обратить в угли и пепел. И эта школа и
эта драгоценная библиофика - что все это значит для народа зверского и
дикого? Схватит татарин эти драгоценные книги - памятники веков минувших
- и бросит в костер, чтобы поджарить лошадиную ногу.
Учитель вытер рукой глаза и обвел внимательным, прощальным взглядом
ребят:
- Сегодня наш последний урок. Отныне ваше место па стенах города. Мы,
взрослые, возьмем мечи и копья, а ваше дело помогать отцам и братьям -
подбирать стрелы, приносить воду и хлеб...
- Мы только этого и хотим! - воскликнули мальчики
- Теперь еще одна, последняя моя к вам просьба. Может быть, татары
ворвутся в школу и сожгут ее. Снесем книги этой библиофики в подклеть,
сложим в ларцы и закроем камнями. Кто из вас выживет, тот вспомнит после
