- Пусть будет так! - сказал Бату-хан, спуская ноги.
Нукеры помогли ему слезть с престола, Бату-хан прошел через церковь к
выходу. Просители застонали, и вопли понеслись со всех сторон:
- Выслушай нас, великий, доблестный Саин-хан!
Субудай шипел:
- Говорил я тебе: гони к красным мангусам всех этих просителей! Твое
дело воевать, а не суд творить. Нукеры, гоните всех отсюда, очищайте от
них юрту!
Татарские тумены шли вперед отдельными самостоятельными отрядами. Они
раздвигались в ширину, как растопыренные пальцы ладони, чтобы не мешать
друг другу при грабеже городов и сел. Как на облавной охоте, монголы
старались охватить петлей русские земли и загнать население в середину,
чтобы там прикончить всех, кроме отборных мастеров, нужных для выделки
кожи, оружия и шитья одежды.
Монгольские и кипчакские воины рыскали по всем посадам и погостам,
обшаривали каждую избу и бранились:
- Куда нас завел Бату-хан! Он соблазнял, что урусуты ходят в собольих
шапках и бобровых шубах, что мы все переоденемся, как важные нойоны и
богатые купцы, а мы не видели ни одного урусута в кожаных сапогах. Все
ходят в заплатанных домотканых зипунах да старых овчинных шубах, на но-
гах носят лыковые лапти. Не стоило нам и ходить сюда! Кони наши болеют
от старой соломы с крыш и ржаного зерна.
Они не находят травы под глубоким снегом. Скоро мы потеряем наших ко-
ней, а захваченные урусутские кони для набегов не годятся. Мы не знаем,
что нам везти в повозках,- только коровьи туши и ни одной лисьей шубы!
Все попрятали эти хитрецы в своих вековых лесах, где тропы занесены сне-
гом выше пояса, где нет сена, где всаднику грозит смерть из-за каждой
ели...
Монгольские воины становились все более озлобленными из-за неудачной
поживы и вымещали гнев на захваченных пленных. Они раздевали их догола.
Даже тех, кто был в отрепьях, и тех обдирали. Брошенные на произвол ра-
неные и пленные замерзали на лютом морозе.
Отряды Бату-хана и Субудай-багатура пошли ускоренными переходами по
извилистому течению Оки. Они торопились первыми примчаться к небольшому
городу Мушкафу, где, по слухам, находились склады иноземных товаров.
Одноглазый полководец держал при себе нескольких булгарских купцов.
На остановках он расспрашивал, как они приехали, какими путями? Что за
товары везут они из заморья и что они закупают у диких неподатливых уру-
сутов? Что за город Мушкаф? Где там живут купцы и где их склады? Где они
запрятали свое золото? Выгодно ли торговать? Где купцы научились торго-
вому делу?
Жены Бату-хана, его "семь звезд", ехали вслед за головным отрядом.
Такова была воля ослепительного. Джихангир не позволил им остаться в
прочном теплом монастыре, где он устроил склад захваченной добычи. "Мои
"звезды" будут со мной всюду, куда я ни поеду!" - сказал Бату-хан. И же-
ны вместе со служанками ехали в простых плетенных из лозы коробах, пос-
тавленных на розвальни. Только старшая жена-монголка имела нарядный
красный возок, разрисованный сказочными цветами и золочеными крестами. В
нем, бывало, разъезжал по епархии рязанский епископ. Видя красный возок
с крестом, встречные урусуты по привычке крестились и становились на ко-
лени.
На одном из поворотов реки Бату-хан сдержал вороного жеребца и про-
пустил двигавшиеся мимо него отряды. Позади него выстроилась охранная
сотня.
Многие проезжавшие мимо всадники имели возле себя и на поводу одну -
две лошади, навьюченные мешками с зерном и кожаными баксонами с разным
добром.
После передового отряда приблизилась вереница саней, в которых ехали
семь жен Бату-хана и их прислуга, Бату-xaн подозвал к себе нукера и
что-то шепнул ему.
Красный возок первой жены тянули три белых коня. На переднем сидел
конюх с копьем. Сзади следовало пять саней с разной кладью, покрытой
медвежьими шкурами. Возок остановился. Жена джихангира, толстая, в прос-
торной лиловой одежде, с трудом протиснулась сквозь дверцу. По мон-
гольскому обычаю, она опустилась в глубокий снег на одно колено и стала
ждать.
Бату-хан оставался неподвижен. К первой жене подъехал нукер и сказал:
- Джихангир повелевает войти в сани. Сейчас будет быстрая скачка.
Подъехала вторая жена, закутанная в кунью шубу, крытую парчой. Три
небольших конька гуськом тянули сани. Все три коня, желтые, как воск,
были с белыми гривами. На переднем сидел молодой конюх в парчовой, по-
тускневшей от дождя и времени одежде.
Сани двигались медленно, так как за ними тащилась привязанная рыжая
корова. За коровой бежал пленный молодой урусут в лохмотьях, перевязан-
ных лыковыми бечевками. Иногда корова трусила, как могла, рысью, пленный
настегивал ее хворостиной. За коровой следовали трое саней, груженных
кладью. На последних санях сидели три пленницы-урусутки.
Так же были перегружены сани остальных жен. У каждой кони были разно-
го цвета,- у одной вороные, у других рыжие, гнедые, красно-пегие. За са-
нями шестой жены, дочери кипчакского хана Баяндера, шли два скаковых ко-
ня, закутанных в попоны. Их вел на поводу кипчакский всадник. Последние
сани, запряженные тремя черно-пегими, как барсы, конями, были пусты.
Все сани остановились, из них вышли жены и, преклонив колено, ждали
милости джихангира.
- Где Юлдуз-Хатун? - спросил Бату-хан.
Нукер поскакал к вознице, сидевшему на коне барсовой масти, и стремг-
лав вернулся обратно, взбивая снежную пыль.
- Юлдуз-Хатун вместе со своей служанкой верхом на скаковых конях про-
ехала вперед, к разведочному отряду.
Подозвав сотника Кундуя, Бату-хан резко, со злобой проворчал:
- Скажи всем хатунам, пусть немедленно едут в мой лагерь близ Рязани.
Пусть они там отдыхают и не отдаляются в сторону: всюду бродят шайки
урусутских деренчи. А нас ждет бой, где женщинам грозит гибель.
Бату-хан помчался вперед по дороге. За ним бросилась охранная сотня.
Жены стали плакать и кричать:
- Дуругэй Почему с джихангиром поехала одна "четная, рабочая" жена?
Пусть Юлдуз-Хатун тоже возвращается назад! Мы поедем за джихангиром всю-
ду, до конца вселенной...
По указанию Кундуя, строго выполнявшего приказ Бату-хана, нукеры на-
сильно усадили жен в сани и повернули по дороге в Рязань.
Полсотни нукеров охраняли обоз. Жены сперва рыдали, потом стали пере-
саживаться друг к другу, перешептываться и смеяться. Рассказывали, какие
роскошные убранства джихангир захватил в Рязани, Переяславле, Ижеславле
и других городах.
- Как жаль, что нс удастся попасть в Мушкаф, где много заморских то-
варов! Но джихангир щедр и нас не обидит!..
Глава шестая. БАТУ-ХАН ПЕРЕД МОСКВОЙ
Бату-хан торопился первым прибыть в Мушкаф.
- Это новый город,- рассказывали булгарские купцы.- Там иногда оста-
навливаются купцы из разных стран, едущие в богатый Ульдемир и Булгар.
Джихангир решил: не надо допускать в Мушкаф других чингизидов. Они
без толку и выгоды разрушат городок, а он может ему пригодиться. У Ба-
ту-хана были свои мысли, свои планы, и о них он не раз говорил с молча-
ливым Субудай-багатуром, который сумрачно и коротко отвечал: "Так! Прие-
дем - посмотрим!"
Утром передовая тысяча, с которой ехал Бату-хан, прибыла к берегу,
поросшему старым сосновым лесом. Внизу изогнулась заснувшая подо льдом
река.
На другом берегу, на холме, виднелся небольшой деревянный городок,
опоясанный бревенчатыми стенами. В беспорядке теснились дома, пестрые
терема, амбары, небольшие церквушки. Засыпанный снегом городок был оку-
тан сизым дымом, клубившимся над деревянными крышами.
Хотя великий князь уже послал в Москву своего младшего сына, Владими-
ра, однако здесь, видимо, еще не ожидали такого скорого прихода врага. К
городу тянулись обозы, шли люди к реке и обратно. Бабы на коромыслах
несли деревянные ведра. У проруби на реке стояли сани с бочкой. Человек
доставал черпаком воду. Несколько женщин, стоя на досках у проруби, били
вальками по вымытым портам.
Чистые маленькие срубы, из которых валил густой пар, выстроились
вдоль берега реки. Голые люди выскакивали оттуда, бежали к проруби, оку-
нались с головой и стремглав возвращались назад.
Бату-хан указал плетью на черные трубы:
- Что делают эти безумцы?
- Эти домики называются "мыльни",- объяснял толмач. - Там люди бьют
себя березовыми вениками, моются горячей водой и квасом, затем окупаются
в проруби на реке, Это очень полезно. Оттого урусуты такие сильные.
Бату-хан важно заметил:
- Кто смывает с себя грязь, тот смывает свое счастье. Не потому ли
монголы счастливы в боях, что никогда не обливаются водой и не моются.
Бату-хана заинтересовали большие лодки, перевернутые кверху днищами и
лежавшие рядом на берегу. Другие барки застыли во льду. Около них ходили
люди, дымились костры.
- Здесь живут купцы и их слуги,-сказал толмач.- На этих лодках купцы
ездят отсюда в Булгар и к латынянам через Смоленск. Купцы эти из-за ран-
них морозов застряли в Мушкафе.
- Я хочу видеть иноземных купцов. Я буду с ними говорить! - сказал
Бату-хан. - Их не надо резать, а поймать и привести ко мне.
Бату-хан на вороном коне остановился около высокой вековой сосны,
Невдалеке в снегу зарылась крохотная, осевшая набок избенка, В ней, не-
сомненно, были люди: через волоковое оконце над дверью выходил дымок.
Два нукера стали трясти грубо сколоченную дверцу. В избушке послышался
кашель и сердитый окрик.
- Чего надо? Леший тебя задери? Не ломай избу-то! Опрокинется.
Монголы продолжали дергать дверь.
- Да постойте, окаянные! Сейчас заверну подвертки. Дайте обуться.
Маленькая дверца открылась. Согнувшись, вылез тощий человек в сером
армяке. Его сморщенное лицо обросло белыми волосами, торчавшими в сторо-
ны, как перья. Красные глаза слезились. Подняв ладонь к седым бровям, он
всматривался в обеспокоивших его нукеров. Они подхватили его под локти и
притащили к Бату-хану. Старик был длинный и высохший. Жизнь в низкой из-
бушке приучила ходить согнувшись, и он напоминал колодезного журавля,
который то наклоняется, то выпрямляется.
- Ты кто такой? - спросил Бату-хан.
- А здешний могильщик.
- Как тебя звать?
- Неупокоем звать, а по-хрестьянскому - Никитой, про него же сказано,
что "его беси не приемлют".
- Что такое?
- Что!? Да святой Никита - мой покровитель, а его беси боятся и от
него бегают.
- Такой человек мне нужен! - сказал Бату-хан.
- Какой с меня ляд! Стар я да болен.
- Что ж ты тут делаешь?
- Грехи замаливаю и, если кто попросит, так от того я бесей отгоняю.
- Какие такие "беси"?
- Такие смрадные поскудники, со рогами, со хвостами, иногда челове-
ческий лик имеют. А коли человеку нагадят,- так радуются.
- Я их знаю! - сказал Бату-хан.- У нас они называются красные мангу-
сы. И у нас они на людей похожи, и мне делают много зла. Ты полезный че-
ловек. Проси у меня, что ты хочешь.
- Не знаю, как и величать тебя,- позволь мне с моей клячонкой ездить
вокруг Москвы по красным селам и хоронить покойников. А кто брошен, без
сродственников,- тому несчастному глаза закрыть. Ты уж дай мне какую-ни-
будь грамотку, чтобы твои стервецы меня не изрубили. Бату-хан кивнул го-
ловой:
- Юртджи, надень ему на шею деревянную пайцзу. Она спасет его от на-
шего меча.
Помолчав, Бату-хан обратился опять к могильщику Неупокою:
- А можешь ли ты отгонять болезнь?
- Могу, великий хан мунгальский. Заговоры такие бывают и настойки,
травы сушеные,- отгоняют и болезни и кручину. Как рукой сымают...
Но Бату-хан уже не слушал Неупокоя.
Вдали, позади городка Мушкафа, к небу поднялся густой черный дым. За-
горелись сразу три села. В клубах дыма вспыхивали дрожащие красные языки
огня. Старые дома горели сухим высоким пламенем, выбрасывая пылающие го-
ловни. Головни падали на соседние дома, и пожар разгорался сильнее. На
