щитами, бляхами и перекладинами были закрыты. Жители взбирались на стены
и со злобой смотрели, как кругом разъезжали группы невиданных всадников.
Их небольшие крепкие кони то неслись вскачь, легко перелетая через бугры
и кусты, то останавливались, крутились на месте и снова мчались в другом
направлении.
Иногда железные ворота с визгом открывались, из города выезжали в по-
ле сотни русских всадников. Они бросались на вертевшихся перед стенами
монгольских удальцов, гонялись за ними, чтобы захватить пленных, как
приказывал воевода. Но монголы близко к себе никого не подпускали и не
считали постыдным удирать по всю прыть. Русские всадники, помня наказ
воеводы, боялись отъезжать далеко от городских стен.
Некоторые отчаянные татарские удальцы показывались перед самыми воро-
тами. Они стреляли из луков в защитников Коломны, наблюдавших сверху, со
стен. Монгольские стрелы были длинные, с железными закаленными остриями.
Татары стреляли почти без промаха, стрелы их пронизывали грудь насквозь.
Старый воин, кряхтя и ругаясь, вытащил стрелу из кровоточащей раны.
Все с любопытством рассматривали невиданную стрелу. К ней была приделана
глиняная свистулька, издававшая при полете пугающий визг.
Группа татарских всадников на легких, быстрых конях оказалась близ
городских ворот, дразня и вызывая на схватку. Коломенские удальцы проси-
лись у воеводы на битву с татарами, но старый, опытный воин их удержи-
вал:
- Еще не пришел последний час! Не верьте хитрому татарину,- он вас
заманивает!
Защитой Коломны ведал Еремей Глебович, прославившийся в войнах с по-
ловцами. Помогали воеводе сын великого князя Всеволод Георгиевич и спас-
шийся из Рязани князь Роман Ингваревич. Оба начальствовали полками:
князь Всеволод-суздальским, а Роман-собранным из ратников, прибежавших
из Рязани.
Сперва казалось, что татар не особенно много. Хотя они окружали город
кольцом своих отрядов, все же их было нисколько не больше, чем коломенс-
ких защитников. Молодые князья, Всеволод и Роман, порывались схватиться
с татарами, разбить их и с боевой славой двинуться дальше, на другие та-
тарские полчища.
Воевода приказал десяти сотням приготовиться, чтобы с рассветом сразу
выйти из всех ворот города. Воевода хотел сделать налет на татарский ла-
герь.
- Захватите татарских пленных. Надо у них выведать: сколько у татар
войска, кто из ханов перед Коломной и где другие ханы; придут ли они то-
же в Коломну или поведут свои отряды на другие города? Без пленных не
возвращайтесь!
Главным начальником войска, осаждавшего Коломну, был молодой хан
Кюлькан, младший сын великого Чингисхана. Он вел тумен монголо-татарских
всадников в десять тысяч человек; кроме того, у него было пять тысяч
кипчаков хана Баяндера и смешанный тумен из воинов разных татарских пле-
мен. Но отряды эти к Коломне не явились, а рассыпались по суздальской
земле, занимаясь грабежом убегавшего в леса населения. В течение месяца
они сожгли и пустили на пыль и ветер четырнадцать городков.
Хан Кюлькан подъехал к Коломне в суровый зимний день. Он приказал
поставить походные юрты на противоположном берегу реки, у опушки сосно-
вого леса. Оттуда отчетливо виднелись зубчатые бревенчатые стены Колом-
ны, запертые железные ворота и вооруженные люди между бойницами. Безлюд-
ная равнина замерзшей реки, где над льдинами стаями перелетали черные
вороны, была хорошим полем для передвижения войск и предстоящей битвы.
Высокий сильный Кюлькан, такого же богатырского сложения, как и отец
его Чингиз-хан, стоял возле своей юрты и жадно всматривался в крепость,
разгром которой принесет ему первую воинскую славу. Лицо Кюлькана было
неподвижно, но в душе его кипели страсти, стремление к богатырским под-
вигам и в то же время недовольство собой.
"Мне уже девятнадцать лет,-думал он,-а я еще ничего не сделал! Прав-
да, в мои годы отец тоже ничего еще не сделал. Он был в то время лишь
бедным сыном простого десятника, от которого разбежались его голодные
нукеры. Он был рабом и находился в плену с тяжелой колодкой на шее, сту-
чал молотком по наковальне, подгоняемый ударами жестокого хозяина-кузне-
ца. А я жемогущественный хан Кюлькан! Я сын повелителя всех народов все-
ленной, у меня прекрасные кони, под моей властью двадцатипятитысячное
войско. Одним движением руки я могу послать его в любую сторону. Я, хан
Кюлькан, закончу то, что не мог выполнить отец, я покорю вселенную до
последнего моря. Мне мешают соперники! Первый - Гуюк-хан. С ним нужно
дружить до моей победы. Сильнее всех Бату-хан. Зачем его избрали джихан-
гиром? При первой же неудаче Бату-хана надо казнить, объявив его неспо-
собным. А потом убрать и Гуюк-хана. Но главное, здесь, под Коломной, на-
до прославиться удальством, смелостью, щедростью к нукерам, чтобы они
говорили у костров, как они любят Кюлькан-хана. Потом они же помогут мне
сделаться великим каганом..."
В отряде хана Кюлькана находился хан Баяндер с пятью тысячами кипча-
ков. Как правоверные мусульмане, кипчаки стояли особыми лагерями, не
смешиваясь с монголо-татарскими отрядами. Здесь с ними были сеиды в зе-
леных чалмах, затянутые матерчатыми зелеными поясами. Они наставляли
кипчаков в правилах мусульманской веры, поучали их, как держаться в бою,
говорили им, как радостно пасть за веру. При этом пена выступала у них
на губах. Речи их кончались призывом:
- Избивайте иноверцев! Кто падет в бою за веру, тот попадет в райские
сады, там он испытает неомрачаемое счастье и блаженство.
Среди мусульманских воинов были еще подразделения по вере: сунниты и
шииты. Суннитского толка придерживались кипчаки, а шиитского - воины из
иранцев, говорившие по-персидски. На остановках сунниты и шииты никогда
не садились рядом и ели из разных котлов. Имамы - проповедники шиитов -
рассказывали у костров о приходе "Ожидаемого", или "Господина времени",
имама Мехди, давно исчезнувшего, но не умершего.
- Когда зло и насилие в мире достигнут предела, исчезнувший имам Мех-
ди явится вторично, и тогда в мире установится справедливость, не будет
ни бедных, ни богатых, а все будут равны и счастливы.
Шиитские воины любили слушать такие рассказы. Они освобождали сеиду
место около своего котла и расспрашивали, не скрылся ли Мехди у инозем-
цев, и как найти колодец, куда пролилось молоко из сосцов святой Мариам
и приняло там вид отраженного в воде месяца.
- Мы непременно пойдем прямо к этому колодцу,- уверенно заявлял сеид,
захватывая тремя пальцами кашу и величественным жестом отправляя ее в
рот.Верьте мне: глаза того, кто заглянет в этот колодец и заметит там
молочный полумесяц Мариам, никогда не увидят адского огня...
Кипчакские воины любили слушать былины про подвиги богатырей или
смешные рассказы о приключениях плешивого силача Кечеля, Но особенно лю-
били они подшучивать над сотником Тюляб-Биргсном, вспоминая, как связан-
ный урусутский пленный угнал у него красавца коня.
Под Коломной заговорили, что среди урусутских всадников, выезжавших
из ворот, многие видели удальца на гнедом коне Тюляб-Биргена. Каждый да-
вал свой совет, как бы вернуть скакуна.
Тюляб-Бирген отворачивался, скрипел зубами и готов был зарубить шут-
ников:
- Такого коня, как был мой гнедой, не найти во всем нашем войске. Я
на нем догонял всех. На каком коне теперь я смогу нагнать моего гнедого?
Не на тех ли одрах, на каких вы привыкли ездить?
Мулла Абду-Расуллы озабоченным голосом стал объяснять:
- Здесь опять, как и всегда, поможет только женщина.
- Как? Почему? - воскликнули кипчаки.
- Такого коня, как тебе нужно, может дать только хан Кюлькан. Лишь у
него имеются кони, быстрые, как ветер. Но он щедр только на выпивку, а
коней бережет с жадностью. Поймай чернобровую и румяную урусутскую кра-
савицу и приведи ее к хану Кюлькану. Подари ему пленницу, а он тебе по-
дарит скакуна.
- Хотя бы не дарил, а только дал для охоты за моим гнедым! - просто-
нал Тюляб-Бирген.
- Берегись, чтобы урусут не отобрал у тебя и второго коня. Машалла...
Машалла! - добавил мулла.
Сотник Тюляб-Бирген отправился искать помощи к хану Кюлькану. Два за-
порошенных снегом дозорных, после долгих уговоров, пропустили сотника в
юрту. Позади костра из сосновых веток, на ковре из барсовых шкур, сидел
светлейший сын Священного Правителя. Налево от хана тесно прижались друг
к другу шесть тысячников, У каждого в руке была круглая деревянная чаш-
ка. Слуга-монгол, без сапог, в войлочных чулках, стоял на ковре близ
бурдюка, подвешенного на крюке, и подливал ковшиком крепкую арзу в дере-
вянные чашки. Тюляб-Бирген скромно выжидал, сняв меховой колпак и пове-
сив на шею пояс - знак того, что он всецело отдает себя на волю вечного
синего неба. Кюлькан, желая показать свое величие, продолжал беседу. На-
конец он заметил безмолвного просителя:
- На что ты жалуешься и что просишь, храбрый и славный Тюляб-Бирген?
Проходи сюда к нам.
- Я твоя жертва! Ты один можешь спасти меня. Если ты не поможешь, я
брошусь в бой и отдамся мечам урусутов. Если я не способен сам проложить
себе дорогу доблести, то лучше мне умереть.
- О чем тебе горевать? - сказал старый темник Бурундай, прославленный
опытный полководец Чингиз-хана.- Ты молод, но в рассказах у наших кост-
ров уже отмечен как отчаянный рубака и лихой разведчик. Продолжай нача-
тый путь! Добивайся новой славы!
- Это все было. А теперь каждый желторотый юнец при виде меня гого-
чет, хотя сам еще не умеет поднять правильно меч и отрубить одним взма-
хом голову врага.
- Что же ты просишь? - спросил хан Кюлькан.
- Прошу... искру жалости! Из крепости Коломны каждый день вместе с
урусутскими всадниками выезжает молодой урус на украденном у меня гнедом
коне. Мое сердце не может перенести этого...
- Разве воин может допустить, чтобы кто-нибудь из врагов ездил на его
кинс? Поймай дерзкого да изруби.
- Ты читаешь, как по книге, скрытые мысли твоих верных слуг и знаешь,
о чем я хочу просить.
- Я все понял! Дай чашу арзы верному Тюляб-Бнргсну. Я устрою облавную
охоту на этого дерзкого урусута... Надо захватить живьем коня и ездока.
Даю тебе сорок всадников на лучших моих конях. Ты расставишь их вдоль
реки по четыре человека через каждые триста шагов. Как только урусут вы-
едет из BOpui, сотня моих всадников врежется в то.шу урусутов, расколе)
их и отгонит молодого щенка в сторону. Охотники погонятся за мальчишкой,
готовя арканы. Все время будет прибавляться новая четверка всадников на
свежих конях. Самый лучший конь не выдержит такой скачки. И мы захватим
арканами усталого коня...
- Ты великий, ты щедрый!
- Потом я сам буду допрашивать мальчишку, а ты, Тюляб-Бирген, будешь
прикладывать к его спине раскаленные угли, чтобы он говорил правду. Для
этой веселой охогы я дам тебе лучшего коня.
- Я твоя жертва на всю жизнь!
Глава восьмая. ОБЛАВНАЯ ОХОТА
...Он догадлив был:
Вымал из налушика тугой лук,
Из колчана вынул калену стрелу.
А и вытянул лук за ухо...
А спела ведь тетива у туга лука,
Угодила стрела в сердце молодца.
Из древней русской песни.
Торопка приехал в Коломну в рязанском отряде князя Романа Ингвареви-
ча. Он остался рассыльным при князе, оценившем юношу за точность и быст-
роту.
- Что ни поручишь Торопке,-говорил князь Роман.- он все исполнит, хо-
тя бы пришлось спуститься в пылающее пекло, да еще прихватит ротозея
чертенка.
Любимым товарищем Торопки был стройный гнедой жеребе., который вынес
его из татарского плена. Торопка и холил, и лелеял его, и кормил его из
рук хлебом, и, сам часто голодая, отдавал коню последнюю корку. Доста-
вать в Коломне хлеб и сено становилось все труднее, и конь стал худеть.
Жители берегли и прятали хлеб, не зная, сколько времени продолжится оса-
