были совершенно неизвестны в высших формах языческой культуры. И этот
принцип, даже на материальном уровне иерархической организации, пол-
ностью прот иворечит воинственным отношениям, наличию господ и рабов,
элитарным привилегиям.
Риму совершенно не нужен был приток семитов для того, чтобы призна-
вать и осуществлять свой универсальный идеал. То, что осталось великого
в последующие времена, принадлежит ему. Как мы уже говорили, Великий
Рим, выросший из сил нордических ариев, создал последнюю вселенскую эпо-
ху Запада, феодальную культуру Средневековья. То, что еще оставалось при
этом непосредственно от темной палестинской секты, смогло на одно мгно-
вение в форме Церкви причаститься к нашим универсальным ценностям. Но
наша универсально сть - это не универсальность Маццини: последняя есть
только интернационализм, только расцвет того нивелирующего, социалисти-
ческого, фратернистского, демократического направления, в котором нет
ничего римского, чья свобода не есть наша свобода, и чьим последн им
словом является не организм, а агрегат, не универсальность, а коллектив-
ность.
Члены псевдо-синтеза Маццини: Рим и социализм - это два несовместимых
понятия. Между ними возможен выбор - но не синтез или компромисс.
В "смысле истории" ищет свое оправдание чернь, разрушившая все цепи,
перелившаяся через все дамбы, отравившая все колодцы, замарав своей без-
духовностью всю науку, политику, религию и культуру, создав мир, в кото-
ром нет больше царей и пастырей. И она все более способствует убыстрению
ритма истории, адской эволюции, приближению к сияющей цели своего "прог-
ресса" - к "солнцу будущего", и вместе с достижением этой цели разразит-
ся последняя катастрофа, которая погребет ее под развалинами.
Но мы принадлежим к иному миру, к миру, который незыблем и постоянен,
как само бытие. У нас есть истина, а не только риторика.
У нас есть традиция. Рим остается для нас тем неизменным, наполнен-
ным, сверх-историческим символом, о котором даже Галилеец сказал, что
"пока Рим стоит твердо, не надо бояться судорог последнего века - но
когда Рим падет, человечество приблизится к своем у концу".
ИНДИВИДУУМ И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
Другая форма оправдания скорееэволюционистского, нежели исторического
характера, которую может взять на щит демократия, вытекает непос-
редственно из воззрений герцога Г.Колонна ди Чезаро. Эта форма имеет
преимущество в том, что ее можно рассматривать не т олько на основании
условных подтверждений ad usum delphini , но и как возможное законченное
мировоззрение само по себе. Она безусловно поэтична, но как раз поэтому
в ней легче выявить стремление приблизиться к тому, что принадлежит к
идеалу иерархии.
Эта теория утверждает, что социальность является отнюдь не конечной
точкой идеального развития, а напротив, его исходной точкой. Согласно
этой теории, она есть состояние примитивных народов, где отдельные люди
еще не осознают себя в качестве особых сущес тв и живут как части нераз-
дельного коллективного бытия своего племени или народа.
Ди Чезаро видит прогресс в преодолении этого "социального" прасостоя-
ния и считает необходимым утверждение себя как отдельного и сознательно-
го центра вопреки человеческому человечеству. Но от людей в дальнейшем
потребуется, как нечто третье, новое объединение в универсальный союз
человечества, который более не будет данностью, как в природе, где от-
дельные существа ощущают себя непосредственно связанными со всем ос-
тальным, а, напротив, явится тем, что установят сами люди - спонтанно,
посредством свободного волевого действия. Эта третья фаза соответствует
демократии, т.к. в ней утверждается идеал социальности, основанной на
отношениях равных, свободных и автономных существ.
Для критики этой теории, в первую очередь, необходимо выяснить: в чем
конкретно состоит различие между социальностью как конечной точкой и со-
циальностью как исходной точкой всего развития.
Ди Чезаро связывает свою теорию с законом прогрессивной индивидуалиа-
ции, который представляет вещи совсем в ином свете. Согласно этому зако-
ну, низшие уровни реальности отличаются от высших тем, что, если разде-
лить индивидуума низшего уровня на части, то каждая из них сохранит свои
качества (к примеру, как это происходит у минералов; и нечто похожее
можно также обнаружить у некоторых видов растений и в партеногенезе низ-
ших животных), тогда как на высшем уровне это более невозможно потому,
что в этом случ ае индивидуум представляет собой высшее органичное
единство, разделение которого на части разрушит его, и эти части пол-
ностью потеряют живое и специфическое значение, качество , которым они
обладали до сих пор. Природа показывает нам ход прогрессивной ин дивиду-
ализации, направленной от минерально -физической системы к высшей инди-
видуальности, которая есть нерушимая простота отдельного человеческого
сознания.
Согласно ди Чезаро можно все же представить себе и последующую фазу
этого процесса, когда закон прогрессивной индивидуализации приведет к
преодолению человеческого индивидуума во всеобъемлющей форме организа-
ции, являющейся социальным индивидуумом, социал ьным и духовным
единством человечества; единством, отличающимся от всего того, что отно-
сится к примитивной социальности как к исходной точке, тем, что оно есть
завершение процесса индивидуализации.
В общем, всего этого вполне достаточно для того, чтобы поставить де-
мократическую позицию с ног на голову. В чем состоит в этом случае ис-
тинное бытие индивидуума? Это уже было сказано: в том, что простой агре-
гат, состоящий из отдельных частей (стадная фор ма минеральной индивиду-
ализации), прекращает существовать, и устанавливается высший принцип,
подчиняющий себе все части этого агрегата и организующий их в согласии с
определенным законом. И чем дальше зашел процесс индивидуализации, тем
совершеннее госпо дство этого высшего принципа. Подобно тому, как мы
наблюдаем тот факт, что единство химических компонентов означает гос-
подство над различными элементами и над чисто физической силой (низшего
уровня), а вегетативное единство, соответственно, означает госп одство
над различными химическими соединениями и установление закона, высшего
по сравнению с химическими законами и т.д. - мы можем заметить, что, в
согласии с этим развитием, единство "социального индивидуума" есть гос-
подство над отдельными индивидуумам и - не демократическое единство
представителей многих, а имперское единство властелинов над многими, Им-
перия, аналог гегемонии сверкающей живой души, госпожи как себя самой,
так и тела.
Если мы предположим, что закон прогрессивной индивидуализации исти-
нен, то станет очевидным, при четком разделении исходной и конечной то-
чек развития и при допущении того, что само это развитие есть нечто
большее, нежели гигантский circulus vitiosus ("пор очный круг" - лат.),
это разделение может состоять только в следующем: в начале каждое "Я"
само по себе являлось ничем и было тождественно всему остальному, как
некий медиум, в котором отражается коллективная жизнь общества - и тогда
человечество существовало; а в конце, при возрастании дистанции между
"Я" и "Я", при отделении высших уровн ей самосознания и человеческого
могущества от низших, и при создании иерархии, должно возникнуть то, что
более нельзя будет назвать человечеством, и что будет Господином челове-
чества.
Только таким образом следует понимать закон или, вернее, волю к прог-
рессивной индивидуализации в отношении единственно возможного развития
вне формы, принадлежащей к обычному человеческому сознанию. Надо заме-
тить, что идея "Господина человечества" никоим образом не изобретена на-
ми самими. Она точно соответствует древне-арийской идее Чакраварти, ко-
торая в символических описаниях саг и мифов всегда тесно связана с ре-
альными или легендарными образами великих властителей: от Александра Ве-
ликого до короля Ар тура и императора Фридриха Второго.
При поверхностном рассмотрении может показаться, что все это нес-
колько односторонне - так, как если бы какая-нибудь отдельно взятая
часть тела присвоила право подчинить себе все остальные его части. Одна-
ко эта односторонность полностью исчезнет, если понять, что властелина
над людьми нельзя более назвать "человеком"; что он является сущ еством
высшего уровня, - если даже внешне он и сохраняет некоторое подобие че-
ловека, - если понять, что иерархия, чьим единственным элементом являет-
ся сознание, не материальна и не характеризуется никакими физически наб-
людаемым признаком. Властелина над людьми нельзя сравниват ь, к примеру,
с рукой, возомнившей себя госпожой всего тела - напротив, он подобен ор-
ганичному единству самого тела, объединяющему в высшем сверх-телесном
синтезе как руку, так и все остальное.
Как унифицирующая и организующая функция природы, соответствующая ми-
неральному соединению, изменяется и (в идеальном, а не в историческом
смысле) восходит к своей высшей потенции, в которой минеральные элементы
и законы становятся подчиненными средствами вегетативного индивидуума, и
т.д. - так же следует понимать и восхождение потенции, связывающей сово-
купность свойств и элементов, соответствующих личности обычного челове-
ка, к высшей потенции, в которой этими элементами, находящимися в анало-
гичном соотношении становятся уже законы и воля отдельного человеческого
или расового сознания.
При этом - надо заметить - отнюдь не должен уничтожиться "человек",
т.е. то сознание свободы, индивидуальности, автономии единиц, которое
подавило примитивную, неразделенную социальность посредственностей. Ис-
тинный король хочет иметь подчиненных, являющи хся не тенями, не марио-
нетками, не автоматами, а личностями, воинами, живыми и могущественными
существами; и его гордость заключается в том, чтобы чувствовать себя ко-
ролем королей.
В другом месте мы уже говорили, что мы являемся непреклонными побор-
никами необходимости установления иерархии, и мы утверждаем, что такая
иерархия должна свободно и динамично строиться на естественном соотноше-
нии индивидуальной интенсивности. Так создава лась ранняя аристократия -
даже там, где она не основывалась непосредственно на сверхъестественном
принципе, - не через выборы и признание низов, а через прямое самоут-
верждение индивидуумов, способных к сопротивлению, к ответственности, к
героической, му жественной, разносторонней и опасной жизни, недоступной
для других, вступивших в борьбу. Они оставались вождями, которым массы
поклоняются и повинуются вполне естественно и добровольно, пока не поя-
вятся другие, еще более сильные, и предыдущие вожди сами передадут им
права и полномочия, без злобы и зависти, а честно, по-военному. Только
при таком понимании иерархии наилучшим образом сохраняется ценность ин-
дивидуума. В демократическом решении этой проблемы индивидууму грозит
исчезновение за безличной дейс твительностью нивелирующего всех закона,
который ни в чем не индивидуализируется, ничем не оправдывается и служит
взаимной поддержкой, взаимной защитой и взаимным рабством существам, ни
одному из которых не достаточно самого себя.
ИРРАЦИОНАЛЬНОСТЬ РАВЕНСТВА
Возвращаясь к тому, о чем говорилось в начале этой главы, мы за де-
мократическим понятием "народ" снова встречаем неявно выраженную идею
"многих" - понимаемую (и в этом состоит отличие) в смысле "многих рав-
ных", т.к. в ней вожди определяются не качественным, а количественным
образом (большее число голосов, большинство, выборная система). Но коли-
чество только тогда может быть критерием, когда признается равенство от-
дельных людей, которое делает о динаково значимым голос каждого из них.
Именно этот вечный закон равенства и следует опровергнуть в первую
