В 1686--1759 гг., пытаясь защитить свою текстильную промышленность, французы
приняли многочисленные законы, запрещающие использование и производство таких
тканей. К концу этого периода соответствующие правила представляли собой два
законодательных акта, почти 90 указов и еще большее число административных
норм.
Как утверждает историк Джозеф Рейд, другой причиной зарегламентированности
было стремление меркантилистского государства помешать выходу сельского
населения в города, чтобы гарантировать производство достаточного количества
продовольствия. Рейд и другие историки считают, что важнейшей причиной
контроля цен и удержания сельского населения вне городов была забота об
укреплении власти правительства, для чего следовало заботиться о некотором
довольстве крестьян и предотвращать их скопление в городах [Joseph Reid,
Respuestas al primer cuesticratio ILD (Lima: Meca, 1985)].
Дополнительной причиной сверхизобилия всяческих правил было желание
перераспределить национальное богатство. С этой целью короли устанавливали
потолки цен во времена нехватки тех или иных товаров и минимумы цен во времена
достатка, чтобы поддерживать доступность дефицитных товаров и выгодность тех,
которых хватало. Например, традиционно устанавливались максимальные цены на
хлеб, если урожай пшеницы был плохим и цена имела тенденцию к росту. Хотя
казалось разумным сохранять цены на основные продукты низкими, было ясно даже
в те времена, что в долгосрочной перспективе ценовые потолки не помогут
обездоленным слоям населения, а фактически будут способствовать повышению
реальных цен на хлеб, поскольку производители сократят производство и хлеб
станет доступным лишь за очень высокую цену на черном рынке, либо после долгих
очередей у хлебных лавок (но зато по официальной цене).
Бюрократия общественная и частная
Так же, как и в современном Перу, меркантилистская бюрократия увеличивала
издержки деловых операций вместо того, чтобы уменьшать их. Правительство
Людовика XIV (1661--1715 гг.) ввело институт "промышленных инспекторов", чья
единственная функция заключалась в контроле за соблюдением промышленных
правил. В XVI в. быстро разрастались европейские города, особенно центры
общественного самоуправления. Рейд и другие историки связывают это с тем
фактом, что именно там обсуждались и предоставлялись привилегии и именно там
жила бюрократия.
Бюрократия росла, потому что смыслом существования меркантилистского
государства было перераспределение богатства в соответствии с его фискальными
и политическими интересами, а значит нужно было поощрять, подавлять или
запрещать различные виды деятельности. Решить, кому процветать, а кому нет --
сложная задача даже для королей. Она требовала умелого анализа и привлечения к
работе юристов и бухгалтеров, которые должны были доказать, что их предложения
наиболее подходят государству и соответствуют его целям. Если порой банкиру
трудно решить, кому ссудить деньги, то представьте, какая проблема стояла
перед меркантилистским правительством, обязанным решать, что развивать, а что
запрещать по всей стране.
Первоначальное распределение ресурсов и установление соответствующих правил,
налогов и субсидий было лишь исходным пунктом для работы меркантилистской
бюрократии, поскольку те, кто не выиграл от перераспределения, начали
изыскивать способы привлечь внимание правительства и к себе. Возникла нужда в
особом частном аппарате для обхаживания правительства, что также содействовало
умножению правил, корректировавших прежние решения. А значит, потребовалось
еще больше бюрократов, чтобы надзирать за исполнением правил.
Таким образом, административный аппарат меркантилистского государства
постепенно отвлекся от собственных целей и принялся обслуживать связи и сделки
между гильдиями, перераспределительными синдикатами и государством.
Перераспределительные синдикаты и гильдии
Как и в Перу, крупнейшие частные предприниматели в меркантилистской Европе
организовывались в перераспределительные синдикаты, которые постепенно создали
псевдобюрократию частных посредников. Она состояла преимущественно из юристов
и бухгалтеров, вовлеченных в то, что мы называем "общественными отношениями".
Основная работа этих людей заключалась в подаче петиций правительству. Один
тип перераспределительных синдикатов был представлен гильдиями -- ассоциациями
производителей, которые сегодня мы бы назвали "картелями". Их деятельность
сводилась не к техническому развитию промышленности, а к "использованию
монопольной, а часто и политической власти в собственных интересах" [Mancur
Olson, The Rise and Decline of Nations: Economic Growth, Stagflation and
Social Rigidities (New Haven: Yale University Press, 1982) p. 125]. Они
стремились контролировать доступ к своим отраслям производства, ограничивали
по возможности конкуренцию, поддерживали постоянные цены, регулировали рынок,
стандартизировали условия найма и, при возможности, воздействовали через
посредников на п6-литику правительств.
Перу -- меркантилистская страна?
Как мы показали, существует значительное сходство между меркантилистской
системой в Европе и системой перераспределительных законов в Перу. Для обеих
систем в большей или меньшей степени характерны авторитарный подход к
законотворчеству; непосредственное вмешательство государства в экономику;
обструкционистское, мелочное и дирижистское регулирование хозяйственной
деятельности; ограниченность или отсутствие доступа к предпринимательству для
тех, кто не имеет тесных связей с правительством; безграничная бюрократизация;
объединение населения в перераспределительные синдикаты и мощные
профессиональные ассоциации.
Из этого можно заключить, что Перу представляет собой преимущественно
меркантилистскую систему, имеющую мало общего с современной рыночной
экономикой. Однако представители традиционного правого крыла, пытаясь
облагообразить коммерческую и деловую деятельность своих подопечных и
заручиться симпатиями западных рыночников, всегда путают эти две системы.
Западные люди часто не осознают, что их латиноамериканские коллеги действуют в
экономических системах, подчиненных не рынкам, а политике. Традиционные левые
также путают две системы: они считают, что хотя у нас преобладает частное
владение средствами производства, потребности страны не удовлетворяются, из
чего следует провал капитализма и необходимость введения коллективистской
системы. И правые, и левые преуспели только в дискредитации идеи развития
через легальный частный сектор -- просто потому, что не в состоянии его
отличить от устаревшей меркантилистской системы. Никто не задумался над тем,
что все производимое людьми или государством зависит от правовых институтов
страны и что стимулы в рыночной экономике и в меркантилистской системе
приводят к радикально различающимся последствиям.
Каждая из этих систем пробуждает различные предпринимательские способности. В
рыночной экономике поощряется способность производить, поскольку преобладает
принцип конкуренции; в меркантилистской Экономике поощряется способность
добывать привилегии и использовать закон в собственных интересах, поскольку
определяющим фактором является государственное регулирование. В рыночном
хозяйстве потребители обслуживаются эффективно и экономически разумно; в
меркантилистском только общественная и частная бюрократия чувствует себя
хорошо -- в основном за счет остальной части общества. В конкурентной
экономике предприниматель должен удовлетворить клиента, которого интересуют
лишь качество, цена и доступность продукта вне всякой связи с производителем.
Напротив, в меркантилистской экономике изворотливость и социальный статус
предпринимателя являются решающими факторами при получении благосклонности со
стороны государства. Способность вести дискуссию убедительно, связно, публично
или скрытно -- важна, но цель может быть достигнута также интригами или
взятками.
В меркантилистской экономике предприниматели и работники тратят массу времени
на политические интриги, жалобы, подхалимаж и всевозможные переговоры. Каждый
должен добиваться внимания бюрократов. Частные круги привлекают все больше
журналистов, юристов и посредников, в то время как правительство нуждается все
в большем числе бюрократов для ведения дел и обоснования решений. Вот почему в
меркантилистской экономике многие люди, которые могли бы заниматься торговлей,
работают в кругах общественной и частной бюрократии, что является экономически
постыдным, поскольку бюрократы и лоббисты не увеличивают своим трудом объем
производства или инвестиций.
Возможно, самое значительное различие между двумя системами состоит в способе
доступа к рынку. В рыночной экономике всякий может выйти на рынок,
производить, торговать или получать правительственное разрешение без
вмешательства третьих сторон. В меркантилистской экономике доступ к рынку
ограничен. Почти на все требуются особые лицензии или разрешения, чем
создается постоянная необходимость в помощи со стороны привилегированных
частных групп или со стороны властей, защищающих административные проходы.
Необходимость потратить 289 .дней на канцелярскую волокиту, чтобы получить
возможность начать промышленное производство; необходимость ждать почти семь
лет, чтобы получить возможность строить дом, -- вот препятствия, воздвигаемые
меркантилистской системой на входе в рынок.
Как мы увидим позднее, прежде чем появилась современная рыночная экономика
Запада предстояло упразднить или преодолеть меркантилистские институты.
Европейский меркантилизм обходился очень дорого, поскольку система должна была
поддерживать ничего не производящую бюрократию и юристов. Они лишь по-разному
перетолковывали содержание законов, направленных на контроль, распределение,
перераспределение и предоставление привилегий, укреплявших государство и
служивших к выгоде определенных предпринимателей. Меркантилистские хозяйства
Западной Европы были гораздо менее богаты, чем рыночные, пришедшие им вослед,
поскольку вся энергия бюрократов, юристов, бизнесменов была, с экономической
точки зрения, растрачена впустую. Хотя некоторые привилегированные отрасли
благодаря меркантилистским привилегиям развивались лучше, чем позднее в
рыночной экономике, их рост оказывал отрицательное влияние на развитие страны.
Ведь требуемый объем производства в этих отраслях достигался неэкономическими
методами, а их успех воодушевлял других на попытки добыть те же преимущества
путем захвата власти или получения покровительства. При этом совершенно
забывали главную задачу -- создание богатства.
Упадок меркантилизма и появление внелегалов
Меркантилизм постепенно исчез из Европы вследствие своей неэффективности,
поскольку прибыли, получаемые благодаря расходованию ресурсов на
перераспределение, а не на совершенствование производства, снизили ценность
валового дохода в европейских странах. Меркантилистские государства не только
беднели, в них еще и обострялись конфликты между гражданами, что приводило к
подрыву социальных структур. Так что в ходе эволюции или революций европейский
меркантилизм постепенно исчез.
Множество общих черт убеждают нас, что "перуанский меркантилизм" испытывает
упадок, подобный тому, который испытывал европейский меркантилизм с конца
XVIII -- по начало XX в. С этой точки зрения особенно важно исследовать ранние
этапы упадка меркантилизма и дальнейшее развитие различных стран Европы,
осуществленное ими то ли добровольно, то ли под давлением обстоятельств. Это
позволит нам спрогнозировать будущее Перу.
Из имеющихся у нас сведений следует, что упадок европейского меркантилизма
начался одновременно с массовой миграцией крестьян в города. Главными
причинами миграции были бедность села и понимание, что только в городах можно
наладить контакты с сильными мира сего, перераспределяющими национальное
богатство, и только в городах промышленная деятельность максимально безопасна.
Тогда, как и теперь, негибкость институциональных структур, административные
