особенностями поведения, которые могут рассматриваться как социальные,
культурные или этнические факторы, предопределяющие существование внелегальной
деятельности. Они предпочитают определенные товары и услуги, что можно считать
своего рода экономическими факторами. Все эти элементы в сочетании с правовой
ситуацией влияют и даже определяют характеристики внелегальной экономической
деятельности. Например, для человека из деревни приспособление к определенным
требованиям права может оказаться более сложным и дорогостоящим, чем для того,
кто привык к жизни в городском обществе. С другой стороны, человек, которому
отвратительны социальные, этнические или культурные особенности внелегальной
деятельности, будет предпринимать большие усилия, чтобы войти в легальную
деятельность и остаться в ней, чем тот, кого этот стиль жизни привлекает или
просто устраивает.
Проблема в том, чтобы определить, насколько велико воздействие этих факторов
на поведение, являются ли они определяющими или вторичными. Возьмем в качестве
примера захват пустующих государственных земель. Какое объяснение можем мы
найти этому явлению, если смотреть на него с культурной или социальной точки
зрения? Является ли это давнишней традицией, отражающей склонность перуанцев
держаться вместе и захватывать чужую собственность? Разумеется, нет.
С правовой точки зрения объяснение чрезвычайно простое. Когда становится ясно,
что необходимо 7 лет и несколько тысяч долларов, чтобы получить землю для
строительства жилья, то большинство людей -- при любой профессиональной
подготовке -- образовании и склонностях будут захватывать землю и приобретать
ее внелегально. Если бы бюрократическая волокита сократилась, возможно и тогда
нашлись бы люди, которые предпочли бы захватить землю, рискуя испытать все
возможные неблагоприятные последствия такого поступка, но они оказались бы в
меньшинстве.
Взглянем на проблему с другой стороны. Если культурные различия между
легальными и теневыми предпринимателями действительно настолько велики, то,
как мы объясним факт, что многие внелегалы готовы на что угодно, чтобы
легализовать свою деятельность? И как объяснится занятость множества людей
одновременно в легальном и теневом секторах? Изобретательность,
производительность и остроумие, с которыми действуют неформалы в Перу, их
стремление к законному признанию, существование внелегальной системы норм, а
также объем их производства и потребления -- все это позволяет сделать вывод,
что с экономической и социальной точек зрения теневики имеют много общего с
теми, кто работает в легальном секторе. Хотя никто не отрицает относительной
важности социальных, культурных и этнических факторов, мы не нашли ни одного
свидетельства того, что именно в них причина такого большого объема теневой
деятельности.
Правовая система представляется лучшим объяснением существования
внелегальности. С этой точки зрения выбор между легальным и теневым статусом
не является неизбежным продуктом каких-то национальных особенностей, а скорее
результатом рациональной оценки относительных издержек и выгод от
принадлежности к данной правовой системе.
Закон и национальное развитие
Представляется очевидным, что отставание таких неиндустриализованных стран,
как Перу, лучше всего объясняется особенностями правовой системы. Иногда
кажется, что эксперты в развитых странах бездумно уверены: в каждой стране
наличествуют такие же правовые институты, как в их собственных. Но это
заблуждение. Рассуждая о развитии страны, следует учитывать роль права. Мы не
можем по-прежнему закрывать глаза на то, что не все принимаемые обществом
решения определяются его культурными традициями или экономической системой.
Много ли инвестиций делали бы люди в США и Западной Европе, если бы там не
было ясно определенных и гарантированных прав собственности, системы
внеконтрактной гражданской ответственности и системы правосудия, защищающей их
собственность? Много ли инноваций было бы сделано без патентов и платы за
право пользования ими? Много ли долгосрочных проектов и стимулов для
инвестирования удалось бы создать, если бы суд не обеспечивал исполнение
контрактов? Пошел бы кто-нибудь на риск без системы ограниченной
ответственности и страховых полисов? Какой капитал можно было бы накопить без
юридических гарантий? Как много ресурсов можно было бы объединить без легально
действующих деловых организаций? Как часто люди оказывались бы банкротами и
начинали все сначала, если бы не имели возможности преобразовывать свои долги
в акции? Как без института наследования могли бы десятилетиями сохраняться
деловые и частные организации? Можно ли было провести индустриализацию, не
имея доступа к экономии, образуемой расширением масштабов производства? Мы
искренне убеждены, что развитие возможно лишь в том случае, если действенные
правовые институты досягаемы для каждого гражданина. Эта вера укрепляется,
когда мы вспоминаем, что, невзирая на жертвы и усилия внелегалов, теневой
сектор характеризуется как раз отсутствием таких институтов.
Однако не следует все же недооценивать важность культурных традиций страны.
Культура и идеология страны прежде всего сказывается в том, как перуанцы
реализуют свои экономические возможности и какие блага и услуги они выбирают.
В самом деле, культура Японии, при всех впечатляющих технических и
экономических переменах в стране, продолжает оставаться узнаваемой. Как мы
видели, традиционные обычаи перуанцев, их взгляд на репутацию, семейные связи,
общественную собственность, а также их представление об иерархии и статусе
весьма широко используются внелегалами в экономической деятельности. Нет
никаких оснований для опасений, что после соответствующей реорганизации
правовых институтов страны культурное наследие станет безжизненным. Это
наследие будет всегда определять природу нашего развития и диапазон
предоставляемых им творческих возможностей. Какие из этих возможностей
реализуются и сколь много перуанцев сумеют воспользоваться их выгодами, будет
зависеть прежде всего от правовых институтов страны.
Гораздо проще и дешевле объединить деятелей легального и теневого секторов,
изменив законы, чем пытаться изменить самих людей. Чтобы убедить внелегалов в
разумности действующих законов или в том, что их социальное положение
повысится, если они смирятся с заимствованной в Испании меркантилистской
системой, пришлось бы резко деформировать их культуру. Гораздо разумнее
приспособить законы к действительности, чем пытаться влиять на взгляды
каждого, поскольку закон есть наиболее полезный и покорный воле и разуму
человека инструмент перемен.
Глава 6. Традиция перераспределения
Мы видели, как закон влияет на эффективность экономической и общественной
деятельности. Сейчас мы должны задаться вопросом: почему в Перу господствуют
плохие законы и как это влияет на страну? Почему закон снижает эффективность
производства? Почему он ограничивает производство или не дает ему возникнуть,
вместо того чтобы способствовать ему и удешевлять его? Почему он выдавливает
значительную часть населения в теневой сектор и обрекает легальный сектор на
крайне высокие затраты и до абсурда запутанные требования? Почему он не
внушает доверие к системе торговли? Почему он не способен побуждать граждан
пользоваться экономическими возможностями, которые облегчили бы специализацию
и, сотрудничество людей и ресурсов? Другими словами, почему перуанские законы
плодят бедняков?
По-видимому, официальные власти страны по традиции склонны использовать закон,
чтобы перераспределять богатства, а не помогать их создавать. С этой точки
зрения закон является механизмом дележки постоянного объема благосостояния
между различными группами. Государство, не представляющее, что богатство и
ресурсы могут умножаться, что этому должна способствовать соответствующая
система институтов, и что самые простые люди способны создавать богатство,
считает прямое перераспределение единственным приемлемым подходом.
Наши законодатели не видят, что любой перераспределительный механизм влияет на
функционирование производительной системы в целом. При таком подходе не
учитывается, каким образом закон может подействовать на экономические
возможности и решения отдельного человека.
Наши исследования в области законодательства показали, что власти редко
задумываются о положительных или отрицательных последствиях своих решений. Их
внимание сосредоточено в основном на примирении особых интересов, на поощрении
тех, которые считаются правильными, и перераспределении ресурсов в их пользу с
помощью законов. Всякий раз, когда правительство дает привилегии или
освобождает от налогов, снижает цены, предоставляет определенным группам
рабочих постоянную защиту от увольнения или монопольную лицензию на
определенный вид бизнеса, оно тем самым порождает издержки, отнимающие у
других стимулы и возможности. Например, если государство контролирует цены на
хлеб и решает зафиксировать их на уровне, при котором прибыль от хлебопечения
становится меньше, чем в других видах деятельности, то немедленным результатом
становится перераспределение денег от производителей к потребителям, а более
отдаленным -- падение интереса к производству хлеба и переключение на более
доходные виды деятельности.
Перераспределительная традиция создала в Перу общество, почти все жизненные
силы которого организованы в политические и экономические группы, стремящиеся
добиться от правительства перераспределения в пользу своих членов. Такое
соревнование за правовые привилегии привело к широкой политизации перуанцев и
является прямой причиной существования плохих законов, порождающих издержки
как в легальном, так и в теневом секторе хозяйства.
Эта тенденция настолько усилилась, что ради получения незаработанного дохода
(то есть любых государственных платежей, имеющих источником не вклад в
производство, а некую привилегию) особые организации, именуемые нами
"перераспределительные синдикаты", начали создавать не только те, кто
традиционно связан с политической деятельностью -- партии, средства массовой
информации или внелегальные организации, но даже деловые корпорации и семьи.
Изменения в составе и руководстве советов директоров часто связаны с
изменениями в правительстве. Не так уж редки семьи, где отец и сын, братья и
сестры, даже муж и жена формируют связи с различными политическими партиями
или вооруженными силами, чтобы пробиться вверх. Другим симптомом потребности в
формировании перераспределительных синдикатов является изобилие политических
газет и журналов в Лиме. Многие публикации нацелены только на защиту интересов
своих акционеров.
Синдикаты ведут непрерывную борьбу за то, чтобы никакие новые законы не
затронули их интересы а, если возможно, прямо бы им способствовали. В
результате законы нацелены почти исключительно на распределение
незаработанного дохода, и это уже сделало из нас демократию групп давления.
Природная страсть дельцов к конкуренции направлена на установление тесных
связей с верхушкой политических и бюрократических кругов, а не на
соперничество за лучшее удовлетворение запросов потребителей. Владельцы уже
сформировавшихся предприятий борются за сохранение привилегированного
положения, которого они добились в ходе многолетней борьбы, в то время как
новые владельцы, также желающие получите кусочек пирога, бьются, используя
политические связи, за получение отдельных преимуществ. Правовая система, чьей
единственной задачей является перераспределение, плоха и для бедных, и для
богатых, а выгодна лишь тем, кто наилучшим образом организовался для
поддержания тесных связей с власть имущими. И это означает, что на рынке
остаются лишь те виды бизнеса, которые наиболее эффективны политически, но не
экономически.
Политизация перуанского общества означает, что все проблемы решаются по
правилам, установленным правительством, а не в соответствии с требованиями
экономической эффективности, морали, справедливости. Все передано в руки
