специализацию, облегчая доступ к собственности и предпринимательству, уменьшая
препятствия, созданные чрезмерным регулированием, и открывая доступ в
правительственные и законодательные круги, они тем самым совершили переход к
рыночной экономике с минимумом насилия и максимумом благосостояния.
Хорошие законы сделали реальными политические, экономические и социальные
свободы. Это, в свою очередь, усилило конкуренцию и расширило возможности
выбора и пресечения злоупотреблений. Произвол бюрократии был ограничен, а
правовая и хозяйственная системы -- деполитизированны, что ослабило власть
перераспределительных синдикатов, коррупцию и настроения фатализма. Время,
которое уходило ранее на налаживание контактов и преодоление бюрократических
препон, высвободилось для производства. Как только правовая система была
приспособлена к реалиям плюралистического общества, массового
предпринимательства и технологического прогресса, и она, и государство вновь
обрели социальную действенность. Государство получило возможность сократить
уровень внелегальной деятельности, снижать уровень насилия, постепенно
уменьшать неуверенность и неопределенность.
Страны, противившиеся переменам и настаивавшие на сохранении меркантилистских
институтов, не смогли приспособить свои правовые системы к новой реальности и
продолжали противостоять нуждам и чаяниям своего народа. Почти все они
пережили насильственные революции, в результате которых одни государства
провели необходимые институционные изменения, другие перешли к тоталитаризму,
третьи ценой продолжительного узаконенного насилия сумели сохранить
определенные элементы меркантилизма.
Поучительны два типа ситуаций, возникавших в итоге провала меркантилизма:
мирные и насильственные. Англия -- пример первой. Вторую иллюстрирует опыт
трех страны Франции, которая установила систему демократии и массового
предпринимательства; Испании, которая колебалась между узаконенными
репрессиями и попытками либерализации, причем сохраняла полумеркантилистскую
систему довольно долго; и России, где репрессии и конфронтация в конце концов
привели к установлению тоталитарного режима. Общей для всех этих стран чертой
был громадный разрыв между правовыми институтами и экономической и социальной
жизнью. Однако нет возможности определить, в какой степени крушение
меркантилизма может быть объяснено этим разрывом между законом и реальностью
или разрастанием теневого сектора.
Англия: мирное решение
Переход Англии к рыночной экономике не обошелся без страданий и насилия,
поскольку расстаться с традициями и привилегиями без сопротивления -- задача
довольно сложная. Тем не менее, эволюция в Англии была значительно более
мирной, чем в трех других рассматриваемых далее странах.
Будучи во многом .стихийной, трансформация Англии с 1640 по 1914 г. отличалась
почти систематической правильностью. Не в результате политической революции, а
постепенно право принятия решения передавалось от государства частным людям.
Страна очень плавно избавлялась от авторитаризма, перераспределительной
системы, абсурдных правил, привилегий, чрезмерного контроля; она поэтапно
легализовала теневое производство и распространила на всех граждан доступ к
выгодам правовой системы.
Эта эволюция была результатом ряда случайных событий и условий, специфичных
для Англии. Одним из них стало свирепое соперничество между короной и
парламентом, который начиная с XVII в. боролся за контроль над экономикой. То,
что одна сторона запрещала, другая разрешала. Существовала даже конкуренция
между различными типами судов, и можно было выиграть в одном суде процесс,
проигранный в другом. Сам факт того, что действие незаконных ограничений
приходилось отстаивать в различных судах, усложнял использование
предоставляемых ими привилегий. Ограничения на доступ к предпринимательству
стали слабеть лишь когда парламент, конкурируя с короной за источники дохода,
решил, что и сам мог бы получать взятки за предоставление привилегий на
создание предприятий. В 1825 г. парламент аннулировал "дутый" Закон. В 1833 г.
он допустил всех, а не только полноправных горожан, к торговле в лондонском
Сити. Законы, разрешающие заниматься бизнесом без особого на то позволения,
просто на основе регистрации, были приняты в 1832 и 1844 гг. соответственно.
Англия открыла эру широкого предпринимательства в Европе в 1862 г., когда
парламент постановил, что любое зарегистрированное предприятие может иметь
форму акционерного общества с ограниченной ответственностью. С этого момента в
Англии начались заметный рост заработков и постепенное падение цен на товары и
услуги, причем в такой степени, что жизненный уровень рабочего класса во
второй половине XIX в. вырос на 100% [C.R. Fay, Great Britain from Adam Smith
to the Present Day: An Economic and Social Survey (New York: Longmans, Green,
1928), p. 397].
Таким образом, постоянные нападки парламента на привилегии, предоставляемые
исполнительными органами власти, конкуренция между судами и расширение
теневого сектора стали причиной того, что монополии постепенно лишились
правовой защиты. К концу XIX в. почти все население имело свободный доступ к
собственности и предпринимательству. По мере того, как меркантилистские законы
постепенно теряли силу, признаваемое всеми обычное право укреплялось. Новые
законы давали гражданам свободу делать что угодно -- не в ущерб другим,
гарантировали доступ к частной собственности и право на ее защиту судом.
Первая из этих свобод означала, что люди могли заводить свое дело и
использовать собственные таланты для своей пользы. Вторая означала, что
создатели богатства вправе пользоваться плодами своего труда и инвестиций, не
боясь прямой или косвенной экспроприации, не боясь узаконенного произвола.
Обычное и контрактное право укрепились. Поскольку меркантилистские законы
теряли силу, а конкуренция между судами мешала их применению, ценность
контрактов стала возрастать, и за неимением других возможностей суды взяли
ориентацию на них. Так англичане постепенно получили средства для добровольной
кооперации, -- право на частную собственность, на заключение контрактов и на
создание предприятий. Даже география Англии была неблагоприятна для
меркантилизма. Островное положение затрудняло борьбу с ввозом контрабанды по
морю, поэтому английской промышленности приходилось оставаться
конкурентоспособной. Более того, ее географическое соперничество с Ирландией и
Шотландией дало последним возможность просто отказаться от исполнения
английских законов, ставивших их в ущербное положение. Меркантилистская
система не долго продержалась и в сельской местности, где не было особых
стимулов следовать правилам, выгодным лишь гильдиям и монополиям в городах.
Наконец, из-за постоянного соперничества местных властей за привлечение новых
промышленных производств в свои районы, чрезмерное регулирование оказывалось
просто нереализуемым.
Неприятие перераспределительной власти государства возросло, когда
противоборствующие фракции увидели, что социальные волнения утихают по мере
деполитизации экономики и упрощения правил; людям развязали руки, и их энергия
направилась не на борьбу с государством, а на производительный труд.
Франция: первое насильственное решение
Сопровождавшийся крайними формами насилия переход Франции к рыночной экономике
резко контрастирует с относительно мирной английской эволюцией. Хотя
Французская революция открыла путь к переменам, она не либерализовала
французскую экономику: потребовалось много десятилетий и много перемен, прежде
чем французы добились определенного равенства экономических и социальных
возможностей. Наполеон не уничтожил меркантилистскую систему полностью, но до
какой-то степени демократизировал доступ к предпринимательству, дав всем
французам равенство перед законом. В XIX в. Франция постепенно перешла от
меркантилизма к рыночной системе.
Рейд утверждает, что насильственность французской революции была прямо
пропорциональна жестокости предшествовавшего меркантилистского режима. С этой
точки зрения ни одна европейская страна, за исключением, пожалуй, России, не
иллюстрирует лучше крайности меркантилистской политики в XVI, XVII и XIX вв.
Система монархического управления и регулирования, существовавшая во Франции,
была настолько обструкционистской, подавление внелегальной деятельности --
настолько жестоким, а отсутствие представительных институтов -- столь
очевидным, что насилие оказалось просто неизбежно. Другие писатели
придерживаются взгляда, что законы и правила во Франции были не более
ограничительными, чем в Англии, но эффективный полицейский и административный
аппарат Франции заставлял народ дорого платить за любое нарушение
меркантилистских законов.
К концу XVIII в. стало ясно, что французский меркантилизм разорил страну,
сковал умение и любовь к труду ненужными законами. Негодование против
небольших, но очень заметных групп богатых дворян и буржуа росло.
Экономический застой сопровождался нарастанием репрессий против теневиков и
других нарушителей хозяйственных регламентов. Меркантилизм был одной из
главных причин Французской революции 1789 г. "С исключительной силой и
скоростью революционные принципы обрели практическую форму во время
Французской революции... Революция заключалась.. в отказе от традиционного
правового порядка. Авторитет существовавших государственных институтов был
полностью отвергнут..." Одной из первых задач революционеров стала отмена всех
привилегий и атака на меркантилистскую правовую систему. Налоги,
"инспектирование и регулирование производителей... натурально пошли на слом"
[Heckscher, Mercantilism, vol. 1, pp. 456, 459].
Французская революция оказала почти немедленное воздействие на все страны,
правительства которых пытались предотвратить подобные взрывы. Как считает
Хекшер, остальная Европа "позаимствовала" опыт Французской революции, чтобы
избежать ее эксцессов, и провела реформы, которые постепенно развернули
рыночную экономику и демократические политические институты.
Испания: второе насильственное решение
Подобно другим европейским странам, Испания в XIX в. повела реформы,
необходимые для становления рыночной экономики. Однако, в отличие от
большинства других стран, движение вперед шло медленно, поскольку успехи часто
перемежались провалами. В период между принятием либеральных конституций в
1812 и 1898 гг. происходили многократные столкновения между теми, кто хотел
модернизировать экономику, и абсолютистскими силами, желавшими сохранить
меркантилистские традиции. Можно сказать, что сторонники модернизации
победили, поскольку именно в это время была заложена основа современной
испанской экономики.
В 1834 г., вскоре после провозглашения королевой Изабеллы II, гильдии были
отменены. Затем были разрешены частные банки, одобрено создание акционерных
обществ с ограниченной ответственностью, упорядочена хаотическая налоговая
система. Мало-помалу, к концу XIX в. были сделано многое для того, чтобы
каждый получил доступ к хозяйствованию. Но с конца XIX в., начиная с потери
Филиппин, Кубы и Пуэрто-Рико, и до 1959 г. экономическая либерализация в
Испании застыла. В годы насилия, репрессий и диктатуры восстановились методы
управления, весьма напоминающие меркантилизм.
Возврат к политике меркантилизма стал особенно заметен после первой мировой
войны и достиг пика при диктаторском режиме Мигеля Примо де Ривера (1923--1929
гг.), когда была устранена конституционная монархия. В этот период были
усилены протекционистские таможенные тарифы, вкладывались средства в развитие
государственного сектора промышленности, создавались основные государственные
корпорации, а методы контроля рынка стали отчетливо монополистическими. Вновь
появились основные перераспределительные синдикаты, которые объединились с
властями и получили широкие привилегии. Влиятельные группы испанского общества
предприняли возрождение меркантилизма с его последствиями -- экономическим
