познания, любой монады с Субъектом Абсолютным, для нее
становится возможно познание не только "от себя", но и "в
себе". Таким образом, правомерен не безусловный, а только
стадиальный агностицизм.
У частных истин быть может несколько или много вариантов -
личных, индивидуальных разновидностей одной частной
относительной истины. При этом объекты познания малых
(сравнительно с субъектом) масштабов отразятся в сознании ряда
родственных субъектов почти или полностью идентично: именно
родственность многих субъектов между собой обусловливает то,
что родственны и их личные варианты той или иной истины. Если
бы это было не так, люди были бы лишены возможности понять друг
друга в чем бы то ни было. Но чем больше объект познания
сравнительно с субъектом, тем больше вызываемых им вариантов.
Относительная истина Вселенной и относительна, истина Божества
порождают столько же личных вариантов, сколько имеется
воспринимающих субъектов.
Ясно, стало быть, что все наши "истины" суть, строго
говоря, лишь приближения к истинам. И чем мельче объект
познания, тем лучше он может быть охвачен нашим познанием, тем
уже разрыв между его абсолютной истиной и нашей относительной
истиной о нем. Впрочем, в соотношении масштабов субъекта и
объекта имеется граница, ниже которой разрыв между абсолютной и
относительной истиной вновь начинает возрастать: например,
разрыв между абсолютной истиной какой-нибудь элементарной
частицы и нашей относительной истиной о ней чрезвычайно велик.
Между же Абсолютной истиной Вселенной, Абсолютной истиной
Божества - и нашими относительными истинами о них разрыв велик
необъятно.
Я высказываю мысли, которые после Канта должны, казалось
бы, быть общеизвестными и общепринятыми. Однако, если бы они
были усвоены каждым религиозно чувствующим и религиозно
мыслящим человеком, ничьи претензии на личное или коллективное
познание Абсолютной истины, ничьи претензии на абсолютную
истинность какой-либо теории или учения не могли бы иметь
места.
Как показано выше, Абсолютная истина есть достояние только
Всеведущего Субъекта. Если бы такой истиной обладал
какой-нибудь человеческий субъект, например коллективное
сознание конкретно-исторической церкви, это обнаруживалось бы
объективно в безусловном всеведении этого коллективного
сознания. И тот факт, что таким всеведением не обладают ни один
человеческий коллектив и ни одна личность, лишний раз
показывает беспочвенность претензий какого бы то ни было учения
на абсолютную истинность. Если бы представители Розы Мира
вздумали когда-нибудь претендовать на абсолютную истинность ее
учения, это было бы так же беспочвенно и нелепо.
Но столь же беспочвенно и нелепо утверждение, будто бы все
учения или какое-либо одно учение ложно. Совершенно ложных
учений нет и не может быть. Если бы появилось мнение, лишенное
даже крупицы истинности, оно не могло бы стать учением, то есть
переданной кому-то суммой представлений. Оно осталось бы
собственностью того, кто произвел его на свет, что и случается,
например, с философическими или псевдонаучными построениями
некоторых душевнобольных. Ложными, в строгом смысле слова,
могут быть только отдельные частные утверждения, которым
способен придавать иллюзию истинности заемный свет от
частноистинных тезисов, соседствующих с ним в общей системе.
Однако имеется известное соотношение количества и весомости
частноистинных и ложных тезисов, при котором сумма ложных
начинает обесценивать крупицы истины, в данном учения
заключенные. Далее следуют учения, в которых ложные утверждения
не только обесценивают элемент истинного. но переводят всю
систему в категорию отрицательных духовных величин. Подобные
учения принято именовать учениями "левой руки". Будущее учение
Противобога которым, по-видимому, ознаменуется предпоследний
этап всемирной истории, построится таким образом, что при
минимальном весе частноистинного элемента свет от него будет
придавать вид истинности максимуму ЛОЖНЫХ утверждений. Этим и
обусловится то обстоятельство, что это учение будет запутывать
человеческое сознание в тенетах лжи прочнее и безвыходнее, чем
какое бы то ни было другое.
Религии, к разряду учений "левой руки" не относящиеся,
разнствуют между собой не в силу истинности одной из них и
ложности остальных, а по двум совершенно другим координатам. А
именно:
во-первых - в силу различных ступеней своего восхождения к
абсолютной истине, то есть сообразно убыванию в них
субъективного, эпохального элемента. Это стадиальное различие
можно условно назвать различием по вертикали,
во-вторых - они разнствуют между собой в силу того, что
они говорят о разном, отражают различные ряды объектов
познания. Этот род различий - различий сегментарных - можно
условно назвать различиями по горизонтали.
Оба вида различий не следует ни на минуту упускать из виду
при рассмотрении вопроса об отношении Розы Мира к другим
религиям.
В развитии науки мы наблюдаем непрерывный процесс
накопления относительных частных истин и их совершенствование,
уточнение. На очередной стадии отвергаются обычно не ряды
накопленных ранее фактов, а лишь их устаревшее толкование.
Случаи, когда старый ряд фактов ставился под сомнение и
отвергался, как это произошло, например, с алхимией, -
сравнительно редки. Но в истории религий господствуют, к
сожалению, иные обычаи. Вместо преемственно сменяющих друг
друга осмыслений не подвергающихся сомнению духовных фактов, мы
видим чаще всего, как на очередной стадии религиозного развития
отвергаются значительные ряды ранее постигнутых относительных,
частных истин, а свой, новый ряд их, со включением некоторого
числа старых, выдается за абсолютное. Это наблюдение особенно
справедливо по отношению к смене так называемых языческих
религий системами монотеизма.
Ясно, что сохранение нами подобных обычаев в условиях
расширяющегося кругозора XX столетия привело бы нас, самое
большее, к созданию еще одной секты. Привнесение в религию
научной методики было бы, конечно, грубой ошибкой, столь же
незаконной, как перенесение методов искусства на область науки.
Но перенять доброе обыкновение ученых - не отвергать, а
переосмыслять ряды накопленных ранее относительных истин -
давно пора.
Из сказанного вытекает, что никакие учения, кроме учений
"левой руки", распознаваемых, прежде всего, по их душевно
растлевающему воздействию, не могут быть отвергнуты полностью.
Они должны быть признаны недостаточными, обремененными
субъективно-человеческими привнесениями: эпохальными,
классовыми, расовыми, индивидуальными. Однако зерно
относительной истинности, зерно познания "от нас" той или
другой области трансфизического мира имеется в каждой из
религий, и каждая такая истина драгоценна для всего
человечества. Естественно при этом, что объем истинности
систем, сложившихся в итоге опыта множества индивидуумов, как
правило, больше объема истинности систем, распространенных
только у небольших групп. Исключение могут составлять молодые
системы, восходящие быть может, к широкому распространению, но,
в силу естественного хода вещей, сперва минующие стадию
келейного или ограниченно группового существования.
Подобные широко распространенные системы называются в
данной концепции - как это будет подробно разъяснено несколько
ниже - мифами. За мифами всегда стоит та или иная
трансфизическая реальность, но она не может быть не искаженной
и не запутанной привнесением в миф множества "человеческого,
слишком человеческого". Методика высвобождения трансфизического
зерна мифов из их человеческой шелухи вряд ли может быть, во
всяком случае теперь, строго и точно сформулирована. Пока не
удалось еще выработать необходимый для этого механизм
критериев, которого в любом случае было бы достаточно. Да и
сомнительно, разрешима ли подобная сложнейшая мистическая
задача при помощи одного рацио. Можно, правда, построить исходя
из телеологии истории определенную классификацию религий,
которая позволила бы выделить религии высокоразвитые в особую
группу, и убедиться, что есть тезисы, утверждаемые всей этой
группой религий, хотя и с различной степенью чистоты и силы. К
их числу принадлежат: тезис о единстве Бога, о множественности
различных духовных иерархий, о множественности разнозначных
миров, о бесконечной множественности становящихся монад, а
также о существовании некоего общего нравственного закона,
который характеризуется посю- или потусторонними воздаяниями за
совершенное человеком в жизни. Во всем же остальном, и даже в
истолковании только что перечисленных общих тезисов, мифы либо
противоречат один другому, либо говорят о разном.
Однако, если во многих случаях индивидуальность субъекта
привносит в представления о познаваемом нечто постороннее,
сугубо человеческое, то, с другой стороны, столь же
многочисленны случаи, когда какая-либо духовная истина может
быть воспринята только определенным складом познающего
сознания. Индивидуальность оказывается фактором, не замутняющим
познание, но, наоборот, делающим его реально возможным.
Телеологический процесс в религиозной истории человечества
заключался отчасти именно в том, чтобы воздействием
исторических и биографических факторов отшлифовать сознание
отдельной личности, народа, расы, эпохи таким образом, чтобы
сделать его способным к восприятию данных истин, данной
трансфизической реальности. Другим же индивидуальностям,
народам, расам, эпохам такое, отшлифованное определенным
образом сознание и его религиозный опыт могли казаться
странными, искаженными либо незрелыми, чреватыми всякого рода
аберрациями.
Из сотен возможных примеров я возьму пока один, но
чрезвычайно яркий: идею перевоплощений. Глубоко присущая
индуизму и буддизму, имеющаяся в эзотерическом иудаизме
(Каббала), идея эта отвергается ортодоксальным христианством и
исламом. Следует ли, однако, думать на основании этой
"невсеобщности" идеи, что она представляет собою расовую или
стадиально-культурную аберрацию индийского сознания? Дело в
том, что при согласовании тезисов различных религий надлежит,
прежде всего, научиться отсеивать главное от второстепенного,
общее от частного. "Общее", главное любого тезиса заключается в
семени идеи, проявляющем чрезвычайную устойчивость в веках:
брошенное в почву различных культурных сред, оно дает различные
побеги - различные варианты данного тезиса. Если
телеологическая направленность вообще имеется в истории, то,
конечно, направленность эта должна сказаться прежде всего в
бытии именно таких устойчивых духовных семян - в широко
распространенных, исповедуемых миллионами сознаний основах
идеи.
Семя идеи перевоплощений состоит в учении о некоем Я,
совершающем свое космическое становление или известный отрезок
его по ступеням последовательных существований в нашем
физическом мире. Все остальное, как-то: духовно-материальная
природа и структура перевоплощающегося, та или иная зависимость
перевоплощений от закона кармы, распространение принципа
перевоплощений также на мир животных или отрицание такого
распространения - все это лишь варианты, разновидности основной
идеи. И понятно, что в этих вариантах и деталях можно больше и
