Что до самого избрания, то оно, мне кажется, могло бы быть
осуществлено лишь через тот или иной вид плебисцита. Да и в
годы правления верховного наставника Собор следил бы за его
действиями. Уклонение его от пути влекло бы передачу власти
достойнейшему. Вообще все связанные с этим вопросы могли бы
быть тщательно продуманы, опасности предусмотрены, решения
внимательно взвешены и впоследствии усовершенствованы. Но пока
верховный наставник будет следовать неукоснительно по
предназначенной стезе, он - мистическая связь между живущим
человечеством и миром горним, проявитель Провиденциальной воли,
совершенствователь миллиардов и защитник душ. В руках такого
человека не страшно соединить полноту духовной и гражданской
власти.
Скажут: подобные люди появляются по одному в пятьсот лет.
А я скажу больше: личности такого масштаба и обладающей при
этом суммой именно таких свойств, раньше не могло быть никогда.
Эйнштейн не мог бы появиться среди маори XIX века; Достоевского
- такого, каким мы его знаем, напрасно было бы надеяться найти
среди подданных Тутанхамона или Теодориха. Тогда он обладал бы
другой суммой свойств, а многие из них не имел бы возможности
проявить в жизни. Такой человек, о каком я говорю, даже в неда-
лекую от нас эпоху не мог бы осуществить врученные ему дары, и
современники остались бы в полном неведении относительно его
истинных масштабов и потенций. Нужные условия, по-видимому, уже
намечаются наступающей ныне эпохой; Роза же Мира досоздаст их
так, чтобы атмосфера общественная и культурная обеспечила вер-
ховному наставнику цепь преемников, достойных этого венца.
Могут сказать также: даже всех перечисленных дарований
мало для такой необычайной деятельности; надо обладать широким,
трезвым и практичным государственным умом. Да, еще бы. Такому
деятелю придется соприкасаться с тысячами разнообразных
проблем; потребуются и знания, и опыт, и эрудиция -
экономическая, финансовая, юридическая, даже техническая. Но
век Аристотелей давно миновал; умы энциклопедического охвата
немыслимы в наше время. И деятельность того, о ком я говорю,
столь же немыслима в отрыве от соборного разума, от Верховного
Собора. В ней будут участвовать самые глубокие умы, люди,
умудренные в превратностях государственной жизни, специалисты
всех отраслей знания. Не энциклопедическая эрудиция и не
приземистый хозяйственный смысл потребуются от верховного
наставника, но мудрость. Мудрость, которая понимает людей с
первого взгляда, которая в самых сложных вопросах сразу находит
их существо и которая ни на миг не делается глуха к голосу
совести. Верховный наставник должен стоять на такой моральной
высоте, чтобы любовь и доверие к нему заменяли бы другие методы
властвования. Принуждение, насилие над чужою волей мучительны
для него; он пользуется ими лишь в редчайших случаях.
И все же это лишь один из вариантов возможного, хотя, на
мой личный взгляд, наиболее желательный. Вполне представимо и
другое: такое руководство Розой Мира, такое соотношение его с
законодательными учреждениями и с правительством Федерации, при
котором принцип коллективности не будет ограничен ни в чем и
никем. Время разрабатывать конституцию будущего - в далеком
будущем, и не нам, а счастливым потомкам придется выбирать из
многих вариантов один.
Но уж не теократия ли это? - Я не люблю слово "теократия".
Теократия есть боговластие; применять его к каким бы то ни было
общественным и государственным устройствам абсурдно - с точки
зрения атеиста, кощунственно - с точки зрения верующего.
Никакой теократии история не знает и знать не может. Не
теократией, а иерократией, властью духовенства, следует
называть церковное государство пап или далай-лам. А тот строй,
о котором я говорю, прямо противоположен всякой иерократии: не
церковь растворяется в государстве, поглотившем ее и от ее
имени господствующем, но и весь конгломерат государств, и сонм
церквей постепенно растворяются во всечеловеческом братстве, в
интеррелигиозной церкви. И не высшие иерархи церкви занимают
кресла в высших органах, законодательных, исполнительных и
контролирующих, но лучшие представители всех народов, всех
конфессий, всех общественных слоев, всех специальностей.
Не иерократия, не монархия, не олигархия, не республика:
нечто новое, качественно отличное от всего, до сих пор бывшего.
Это - всемирное народоустройство, стремящееся к освящению и
просветлению всей жизни мира. Я не знаю, как его назовут тогда,
но дело не в названии, а в сути. Суть же его - труд во имя
одухотворения человека, одухотворения человечества,
одухотворения природы.
ГЛАВА 2. ОТНОШЕНИЕ К КУЛЬТУРЕ
Мало-помалу новое отношение возникает ко всему:
существование Розы Мира не имело бы и тени смысла, если бы она
лишь повторяла то, что было сказано раньше. Новое отношение к
себе, новое осмысление вызывается буквально всеми явлениями, от
великих до малых: процессом космическим и процессом
историческим, мировыми законами и связью между
разноматериальными мирами, человеческими отношениями и путями
развития личности, государствами и религиями, животным царством
и стихиями - словом, всем тем, что мы объединяем в понятии
"культура" и всем, что объединяем в понятии "природа". Новое
отношение возникает ко всему, но это не значит, что всякое
старое отношение обесценивается или опорочивается: во многих
случаях лишь указывается такой угол зрения, под которым
различные отношения прошлого могут перестать контрастировать
друг друга, начинают друг друга дополнять и должны читаться как
различные ряды аспектов одной и той же или многих реальностей.
Это нередко применяется, например, при рассмотрении старых
религий и реальностей, за ними стоящих.
В сущности, этому новому отношению к вещам посвящена вся
книга: подобная проблематика чересчур обширна и сложна, чтобы
быть хотя бы бегло очерченной в одной главе. Данная глава
"Отношение к культуре", следующая - "Отношение к религиями, но
не следует ждать от них развернутого изложения этих тем. Новым
осмыслением различных культурных областей, различных
исторических явлений, различных религиозных систем, а также
различных царств природы насыщены все двенадцать книг этого
труда. Первые же главы равноценны лишь некоему введению. Они
содержат конспективное изложение некоторых основных принципов,
и только.
Ведущей областью культуры в наш век является наука.
Научный метод познания претендует на гегемонию; поэтому
настоящая глава начинается с характеристики отношения Розы Мира
именно к научному методу. Приходится сказать сразу и без
обиняков: сколько иллюзий ни создавали бы на этот счет
энтузиасты научного метода, но ни единственным методом
познания, ни единственным методом овладения материей он никогда
не был, не будет и не может быть. Не говоря уже о методе
художественном, с которым научный метод высокомерно и неохотно
делит теперь свое первенствующее положение, следует напомнить,
что давно уже заложены основы такой методики познания и
овладения материальностью, усвоение которой неразрывно связано
с духовным самосовершенствованием человека, с просветлением его
этического облика. Впереди брезжит даже возможность таких
исторических стадий, когда эта методика придет к некоторому
первенствованию. Я подразумеваю не столько дискредитированные
вследствие ряда недоразумений понятия магии или оккультизма,
сколько понятие духовного делания. Различные системы и школы
этого рода имеются во всех высоко развитых религиях.
Разрабатывая веками практические приемы воздействия воли на
человеческий организм и на внешнюю материю и подводя человека к
этому лишь после длительной нравственной подготовки и
многостороннего искуса, они поднимали и поднимают сотни, может
быть, даже тысячи людей, до того, что в просторечии именуется
чудотворчеством. Эту методику, крайне трудоемкую и вызывающую
жгучую ненависть современных филистеров, отличает один принцип,
науке чуждый: принцип совершенствования и трансформации
собственного существа, вследствие чего физический и эфирный
покровы личности становятся более податливыми, эластичными,
более послушными орудиями воли, чем у нас. Этот путь приводит к
таким легендарным якобы явлениям, как телесное прохождение
сквозь предметы трехмерного мира, движение по воздуху, хождение
по воде, мгновенное преодоление огромных расстояний, излечение
неизлечимых и слепорожденных и, наконец, как наивысшее,
чрезвычайно редкое достижение - воскрешение мертвых. Здесь
налицо овладение законами нашей материальности и подчинение
низших из них высшим, нам еще неизвестным. И если в XX столетии
большинство из нас успевает прожить всю жизнь, так и не
столкнувшись с бесспорными случаями подобных явлений, то из
этого вытекает не то, что подобных явлений не бывает, и не то,
что они принципиально невозможны, но лишь то, что условия
безрелигиозной эры - культурные, социальные и психологические -
до такой степени затрудняют изучение и усвоение этой методики
(особенно на Западе и еще больше в странах социалистического
лагеря), что сводят количество подобных случаев к немногим
единицам. Некоторые воистину роковые для человечества события,
имевшие место около двух тысяч лет назад - о них речь будет
впоследствии, - повинны в том, что вовлечение не единиц, а
множеств человеческих на этот путь познания и овладение
материей оказалось невозможным. В дальнейшем, психологический
климат безрелигиозной эры все более и более тормозил движение
по этому пути. Ныне освоение этой методики затруднено до
предела, а в некоторых странах практически невозможно совсем.
Но нет оснований думать, что таким медленным и трудоемким этот
путь останется навсегда: арелигиозная эра - не бесконечна, мы
живем в ее конце. Трудно представить себе что-нибудь столь же
тяжеловесное, несовершенное, грубое и жалкое, чем достижения
современной техники в сравнении с достижениями той методики, о
которой я говорю. Если бы на ее развитие и усвоение были бы
брошены такие средства и такие неисчислимые людские резервы,
какие ныне поглощены развитием методики научной, - панорама
человеческой жизни, нашего творчества, знаний, общественного
устройства и нравственного облика изменилась бы в самых
основах. Психологический климат эпохи Розы Мира создаст для
развития именно этой методики такие благоприятные условия, как
никогда. Но это - дело будущего, и притом не слишком близкого.
А пока это не стаяло настоящим, нам предстоит пользоваться в
основном иною методикой, гораздо менее совершенной, не ведущей
далеко, но повсеместно господствующей теперь.
Отсюда и общее отношение Розы Мира к науке и технике на
текущем историческом этапе. Кропотливо накапливая факты, выводя
из них кое-какие закономерности, не понимая ни природы их, ни
направленности, но овладевая ими механически и при этом будучи
не в силах предугадать, к каким изобретениям и социальным
потрясениям приведут ее открытия, - наука давно доступна всем,
независимо от морального облика каждого. Результаты - у нас
перед глазами и у нас над головой. Главный из них тот, что ни
один человек на земле не гарантирован, что в любую минуту на
него и на его сограждан не будет сброшена высокоинтеллигентными
умами водородная бомба или другое, еще более ошеломляющее
достижение науки. Естественно поэтому, что одним из первых
мероприятий Розы Мира после ее прихода к контролю над
