деятельностью государств будет создание Верховного ученого
совета - то есть такой коллегии, которая выделится внутренними
кругами самой Розы Мира. Состоящий из лиц, сочетающих высокую
научную авторитетность с высоким нравственным обликом, Совет
возьмет под свой контроль всю научную и техническую
деятельность, направив свою работу по двум путям: планирующему
и оберегающему.
Все, что относится к обереганию жизненных интересов
человечества, представляется в общем достаточно ясным, во
всяком случае в своих принципах, и вряд ли на этом нужно
останавливаться здесь. Что же касается проблем, связанных с
обереганием интересов животного и растительного царств, то они
будут освещены в соответствующих разделах книги, посвященных
животному миру и мирам стихиалей. Потому что это - едва ли не
единственная область, в которой воззрения Розы Мира и взгляды
большинства современных ученых не могут быть примирены.
Впрочем, это противоречие затрагивает не какие-либо выводы
науки, а лишь некоторые из ее частных практических методов,
которые не только в глазах Розы Мира, но и в глазах почти
любого религиозно-нравственного учения и даже почти любого
гуманного человека несовместимы с элементарными требованиями
добра.
Кроме этих чисто методологических противоречий, между
Розой Мира и наукой никаких точек столкновения нет и не может
быть. Им негде сталкиваться. Они о разном. Не случайно,
вероятно, то обстоятельство, что большинству крупных ученых XX
века их научная эрудированность не мешала обладать личной
религиозностью, не мешала им разделять и даже создавать яркие
спиритуалистические системы философии. Эйнштейн и Планк, Павлов
и Лемэтр, Эддингтон и Милн, каковы бы ни были области их
научных изысканий, оставались каждый по-своему глубоко
верующими людьми. Разумеется, я не принимаю при этом во
внимание русских ученых советского периода, некоторые из коих
вынуждены были заявлять о своем материализме не из философских
соображений, а в силу совершенно иных причин, для всякого
понятных. Оставим же в покое философию и политику: в чисто
научных областях Роза Мира не утверждает ничего из того, в чем
наука имеет право на отрицание. Налицо другое: о тех
реальностях, которые утверждает Роза Мира, наука пока молчит.
Но и это - явление недолговременное. Что же касается
социальных, культурных, этических задач, стремиться решить
которые будет Роза Мира, то невозможно представить, чтобы они
встретили со стороны научных авторитетов какие-либо возражения
по существу.
Думается, что уже и не самая идея планирования науки будет
тогда предметом дискуссии, а границы того, что охватывается
планированием, и его практика. Не будет лишено, вероятно,
некоторого интереса специальное изучение практики планирования
и координации научных работ в некоторых государствах середины
XX столетия. Но воспользоваться можно будет лишь отдельными их
деталями, хотя бы уже потому, что Федерация будет состоять из
многих государств, больших и малых, только что объединившихся,
стоящих на разных ступенях экономического развития,
формировавшихся в лоне различных культур и обладающих
различными социально-политическими укладами. Некоторые из этих
укладов, отличающиеся большей социализацией экономических
отношений, будут легче вовлекаемы в общий неизбежный процесс
всемирной социализации; другие, привычные к анархии
производства, втянутся в него постепенно. Все это, равно как и
многообразие культурных типов, будет создавать в первый период
чрезвычайную пестроту мировой экономики и Бездействующих друг
на друга культурных укладов. Долго еще будут давать себя знать
и застарелые национальные антагонизмы. Не сразу удастся
уравновесить и согласовать нужды отдельных стран и отдельных
слоев населения, заинтересованных, например, в первоочередном
развитии таких-то и таких-то отраслей промышленности там-то и
там-то или в сбыте своей продукции куда-нибудь. От тех, кто
будет возглавлять Ученый совет и самое Розу Мира, потребуется
для справедливого решения этих проблем некое новое
психологическое качество: преодоленность в собственном существе
господства местных, столь пока еще естественных,
культурно-расовых привязанностей, полное национальное
беспристрастие. Сколько усилий, какая авторитетность и даже
самопожертвование потребуются хотя бы для того, чтобы ослабить
застарелые антагонизмы - англо-арабский, например,
русско-польский или армяно-турецкий! Каким поведением заслужат
немцы, англичане, русские или американцы забвение той вражды,
которую они возбудили к себе во стольких нациях? Какие
воспитательные средства потребуются для того, чтобы разрушить
комплекс ущемленного самолюбия, мешающий многим малым и средним
нациям дружественно относиться к своим соседям и перерастающий
в агрессивные мечты о достижении собственного величия за счет
величия других? Но это - только одна сторона задачи. Многим
западным нациям придется вытравить в себе малейшие следы
старинного чувства превосходства своего перед другими. Русскому
придется понять, что его страна - не венец создания и уж во
всяком случае не лучше многих других. Англичанин вынужден будет
совершить титаническую внутреннюю работу, чтобы отрешиться от
невольного предпочтения интересов жителей Британских островов
интересам жителей Индонезии или Танганьики. От француза
потребуется умение принимать к сердцу интересы Парагвая или
Таиланда так же горячо, как и свои собственные. Китаец или араб
освободят свое сердце и ум от вскормленного столькими веками
когда-то справедливого, а теперь устаревшего недоверия к
европейцам и научатся уделять потребностям Бельгии или Греции
внимания не меньше, чем потребностям Жэхэ или Судана. Жителям
латиноамериканских республик придется отучиться от привычки
заботиться и плакаться только о себе и принять участие в
распределении мировых благ с учетом нужд Афганистана, Камбоджи
и даже Якутии. А гражданам Соединенных Штатов надлежит
вспомнить, что они почитаются христианами и что христианство
несовместимо со звериной ненавистью к какой бы то ни было расе,
хотя бы и черной. Трудно, трудно это, - ясно, что ужасно
трудно, но избавление от войн и тираний - только через эту
психологическую самопеределку. И уж конечно, надеяться на
участие в работе всемирных планирующих органов не может ни один
человек, не завершивший над собою подобной операции. Придется
учиться даже национальному самопожертвованию: о, не своею
кровью, разумеется, не жизнью своих сынов, а только долларами.
Ибо наиболее богатым странам предстоит в какой-то мере
поделиться своими ресурсами с народами Востока и Юга, и
поделиться притом бескорыстно, безо всяких надежд сделать из
этой помощи удачный бизнес. Короче говоря, каждый, причастный к
руководству Розы Мира, должен уметь чувствовать себя прежде
всего - членом космического целого, потом - членом
человечества, и только уже после всего этого - членом нации. А
не наоборот, как учили и учат нас доселе.
Потому что общая цель Розы Мира, точнее - того гигантского
духовного процесса, который начался тысячелетия назад и лишь
этапом которого является Роза Мира, - так вот, цель этого
процесса - просветление Шаданакара, а ближайшая эпохальная
задача - чтобы достойный человека материальный достаток,
простое житейское благополучие и элементарно нравственные
отношения между людьми водворились везде, не оставляя вне своих
пределов ни одного человека. Тезис о том, что всякому человеку
без исключения должны быть обеспечены занятия, отдых, досуг,
спокойная старость, культурное жилище, пользование всеми
демократическими свободами, удовлетворение основных
материальных и духовных потребностей, начнет стремительно
воплощаться в жизнь.
Не скоро, лишь в последних главах смогу я осветить те
конкретные мероприятия, ту систему последовательных реформ,
благодаря которым, как мне представляется, эти принципы могут
облечься плотью и кровью. Пока - речь только о принципах. Чтобы
тот, в ком эти принципы не возбуждают сочувствия, не тратил
времени и сил на дальнейшее чтение, а сочувствующий понял
внутренний дух Розы Мира прежде, чем перейти к размышлению о
путях претворения этих идеалов в жизнь.
Таков принцип отношения Розы Мира к науке и технике,
насколько можно дать понять этот принцип, не забираясь пока в
метаисторическую и трансфизическую глубь. И такова должна быть
роль научного метода в ряду ближайших эпох.
Пройдет несколько десятилетий. Прогрессирующий рост
производительных сил достигнет того уровня, который мы будем
вправе назвать всеобщим достатком. Условия жизни, какими
пользуются теперь граждане передовых стран, водворятся в самых
диких уголках земного шара. Обращение на мирные цели тех
неимоверных сумм, которые сейчас тратятся на вооружение,
сообщит экономическому прогрессу почти непредставимые темпы.
Период всеобщего начального обучения будет во всех странах
преодолен, вероятно, еще раньше; в дальнейшем и среднее
всеобщее образование начнет представляться уже недостаточным.
Очертания интеллигенции совпадут с очертаниями человечества.
Развитие новых и новых средств связи, их общедоступность, их
комфорт фактически уничтожат проблему международного и
межкультурного пространства. Рабочий день, сокращаясь все
более, высвободит новые резервы времени. Физиология разработает
аппаратуру, помогающую человеческому мозгу быстро и прочно
запоминать воспринимаемые им сведения. Досуг станет возрастать.
И те вопросы, которые волнуют сейчас большинство, - интересы
хозяйства, организации производства, улучшения продукции,
промышленной техники, дальнейшего совершенствования жизненных
удобств, - потеряют свою остроту. Весьма правдоподобно даже,
что тем поколениям будет непонятно и странно, как могли их
предшественники увлекаться и кипятиться при решении столь
скучных и плоских проблем. Запасы сил обратятся на создание
ценностей высшего порядка, ибо материальная основа жизни не
будет подвержена никаким колебаниям, всеобъемлюща и совершенно
прочна.
Проблемы техники и экономики перестанут привлекать к себе
преимущественное внимание. Они будут решаться в соответствующих
коллективах, а широкой гласности их будут предавать не больше,
чем теперь предают вопросы общественной кухни или водопровода,
И человеческая одаренность обратится на другое: на то, что
будет диктоваться жаждою знания, любовью ко всему живущему,
потребностью в высших формах творчества и влюбленностью в
красоту.
Жажда знания, когда-то толкавшая исследователей в плавание
по неведомым морям, в блуждания по нехоженым материкам, бросит
их сперва - возможно, еще до прихода Розы Мира - в
космонавтику. Но чужие планеты негостеприимны; после нескольких
разведывательных экспедиций эти полеты прекратятся. И сама
жажда знания начнет менять свою направленность. Будут
разработаны системы воспитания и раскрытия в человеческом
существе потенциально заложенных в нем органов духовного
зрения, духовного слуха, глубинной памяти, способности к
произвольному отделению внутренних, иноматериальных структур
человека от его физического тела. Начнутся странствия по
иноматериальным мирам, по открывающимся слоям Шаданакара. То
будет век Магелланов планетарного космоса, Колумбов духа.
