днем, таким днем второго которого уже не будет никогда. Никогда! Вы не
хотите с ним расставаться, что ж - я прекрасно понимаю вас. Были бы у
меня крылья, и я бы полетел вслед за вами, чтобы вновь и вновь видеть ее
личико. Вновь и вновь смеяться также, чувствовать тоже. Ах, да разве
вернешь теперь это? Таковое бывает лишь единожды в жизни... Зачем же
жить теперь, когда я уже испытал все, что только можно испытать?
И в это мгновенье, на него повеял легкий аромат луговых цветов, ну а
на плечо легла маленькая, теплая ладошка.
Голос который, конечно же, один, второго подобного которому нет во
всем мироздании, теплом шепнул ему на ухо:
- Дима...
Он обернулся, и увидел прямо пред собою личико Анечки. Теперь она не
улыбалась, была очень серьезна, и восхитительно прекрасна:
- Прошу прощения, за мою выходку. - негромко говорила.
- Да нет - что вы, что вы. Купание в такой жаркий день так освежило
меня.
- Простите. Я оставила вас; решила понаблюдать, что вы станете де-
лать, когда меня не станет. Слышала те слова, которые вы говорили пос-
ледними. А облака сегодня действительно чудные. Но, как я уже и говори-
ла, будет гроза, очень сильная. Теперь недолго осталось. Видите, люди
уходят? Давайте, и мы пойдем.
"Идти от грозы в этот день? В это чудное мгновенье?" - сама мысль по-
казалась Диме дикой, и он представил, как здорово было бы, остаться с
нею здесь в самую сильную грозу, стоять среди молний; среди грохота лив-
ня, в порывах ветрах; стоять обнявшись, шепча друг другу слова любви,
или же стоять, просто созерцая, и чувствуя близость любимого человека.
Вот он и предложил Ане:
- Давайте, останемся здесь. Под дождем, под молниями. Здорово. Здоро-
во.
Аня поправила выбивающуюся прядь его длинных, прямых волос; а Диме
показалось, будто бы - это его теплою, живою водой оросили.
Аня говорила очень серьезно, не спеша, и мягко; с нежностью глядя на
Диму:
- Милый, милый романтик. Наивный, добрый юноша. Ну, пойдемте теперь
из парка, и там я вам кое-что дам.
В полном молчании прошли они по освещенным фонарями дорожкам к выхо-
ду, и теперь Дима не стеснялся своей молчаливости, а Аня не попрекала
его. Напротив, когда их взгляды встречались, она плавно, участливо улы-
балась, и Дима чувствовал, что и не надо теперь ничего говорить.
Он уже чувствовал не пламенный восторг, но спокойную творческую гар-
монию. Он хотел бы отвезти Аню за город, в поле, развести там под наве-
сом большой костер, и, среди молний, глядя на любимую, не торопясь, но
до утра созидать целый бесконечный мир; подать ей руку, да и уйти вместе
в тот чудный мир; затем, чтобы там создать еще один - еще лучший... ка-
кие-то необъятные формы плавно росли в сознании его, но вот вместе вышли
они из парка.
- Что же, здесь мы и расстанемся. - серьезным, негромким голосом про-
шептала Аня, и дружески пожала его ладонь. - Вы пойдете своей дорогой,
ну а я - своей.
- Но, разве нам не вместе по мосту.
- Нет, я на автобус здесь сажусь.
- Ну что же, очень жаль. Но мы скоро увидимся, да? А можно я ваш но-
мер телефона запишу?
Тут Аня достала из кармашка маленький сверточек, протянула его Диме:
- Вот, возьмите. Здесь все. Не задавайте больше вопросов - в этом
свертке все ответы. А теперь - прощайте. Вот мой автобус.
К остановке подъехал длинный автобус. Аня, в числе иных пассажиров
вошла в ярко освещенный салон, и ее невысокую фигурку уж не было видно
за иными.
- Прощайте. Прощайте. - в растерянности бормотал Дима, провожая
взглядом автобус.
Подул дождевой прохладный ветер, и на черном небе ярко высветилась
зарница, однако - грома пока не было.
Когда Дима дошел до середины моста, он - не в силах утерпеть до дома
- развернул то, что дала ему Аня. Там была записка и еще какие-то бумаж-
ки.
Вот что значилось в той записке, испускающей запах луговых цветов.
"Дима. Сегодня я могла либо отдать вам эту записку; либо сжечь ее, и
вы бы никогда про ее существование не узнали. Если же она попала к вам в
руки, так знайте, что вчера, перечитывая Ваши стихи, я засомневалась -
быть может, мы все-таки, подходим друг другу. И вот, для окончательной
проверки, устроила сегодняшнюю встречу. Но вот, если эта записка у вас -
знайте Вы не исправимый романтик. Я же человек совсем не вашего склада -
я бойкая, веселая, любящая общение девушка. Вы, Дима, человек замкнутый,
людей сторонящийся, любящий тишину. Теперь подумайте - чего вы хотите?
Упаси боже - не одной же ночи со мной! Вы человек серьезный, вы действи-
тельно желаете связать свою судьбу с моею на вечно. Но, подумайте - как
же это возможности при разности наших характеров? Сегодня вы восторжен-
ны, да и мне было хорошо, но, подумайте, что будет, через год, через
два, через три нашей совместной жизни? Не осточертеем ли мы друг другу?
Я вам со своей болтовней, вы мне со своей молчаливостью, да постоянной
задумчивостью. Дима, вы романтик живущий сегодняшним прекрасным днем.
Так пусть же и останется у вас, да и у меня этот прекрасный день - такой
наивный день! Вы будете вспоминать его с печалью, он будет для вас оку-
тан золотистым облаком, и ясная, ничем не омраченная любовь таковой и
останется. И вы для меня останетесь таким же наивным, милым романтиком.
И я для вас останусь кем и являюсь - прекрасной девой. С годами память
об этом дне, которым озариться вся наша юность, как и все, что уходит в
прошлое, окутается вуалью святости, сна... Быть может, нам где-то потом
и суждена встреча, милый мой романтик, но не в этом мире; а теперь про-
щайте, и ищите со мной встречи иной, как товарищеской. Прощайте. Прощай-
те. Аня.
P.S. Сегодня вы потратили на меня деньги. Я не хотела вас смущать,
тратить при вас свои деньги (я то вас знаю). Но я возвращаю вам 250р,
если вы потратили больше - сочтемся 1 сентября. И не ищите моего имени в
телефонном справочнике..."
Дима перечитал послание раза три - потом отпустил и его, и деньги над
черной поверхностью; шептал он при этом:
- Зачем же она так? Зачем же?
Вся панорама темной реки, уходящих вдаль набережных, беспрерывно оза-
рялось молниями, они вспыхивали беспрерывной чередой, белой россыпью в
водах отражались, все больше и больше было их. Грохотало уж со всех сто-
рон; нарастал гул ветра, а вот и ливень налетел - плотный, такой
сильный, что, того и гляди, с моста сорвет, да и унесет с собою, или в
реку с моста сбросит.
Тут Дима подумал, что, пожалуй, и не плохо было бы броситься теперь
вниз; раствориться среди этих молний, унестись с этой бурей; лететь все
время в яростном грохоте.
Дима склонился над краем и тут, колона слепящего жара протянулась от
неба до воды, метрах в двадцати пред ним - казалось, подуй ветер по-
сильнее и эта колонна подломиться, рухнет, испепелит его.
От оглушительного треска заложило у Димы в ушах, а воздух стал жар-
кий, обожгло паром. А под мостом вода вспенилась, потом осветилась мато-
вой пеленою...
Дима побежал прочь. Когда он ехал под землею, в метро - он ни о чем
не думал, вспоминалась только эта молния да Анин лик.
Когда же он ехал на автобусе и за окном беспрерывно пылало и с ветром
гудел дождь; он улыбнулся, и до дома ехал уж с сияющим лицом. Он просто
вспомнил, что истинная любовь есть слияние двух, не только ФИЗИЧЕСКОЕ,
но и ДУХОВНОЕ. И он верил, что они очень хорошо сойдутся с Аней; он ве-
рил, что и он для нее, и она для него изменяться, найдут золотую середи-
ну, и будут любить друг друга в счастье вечно.
Он уверил себя в этой мысли, когда под водопадом, средь беспрерывного
грохота и сияния молний шел к дому, где волновались уже за него вернув-
шиеся с дачи родители, и спал младший брат.
За ужином он понял, что до 1 сентября не выдержит, и на следующий же
день найдет ее в телефонном справочнике...
Итак, он решил, что завтра ей позвонит, объяснит то, что вспомнил, в
автобусе и все разрешится просто и счастливо.
Успокоенный этой уверенностью, предчувствуя, что завтра вновь услышит
ее голос, а, может, и встретится с ней - он пошел спать.
Заснул Дима сразу, и снились ему чудесные сны, которые снятся только
детям и романтикам. Там были облачные драконы, блики златистой воды,
сказочные мраморные и хрустальные города - да чего там только не было.
Но над всем была ОНА - слитые в крылатое облако, плыли они над сказочной
землею.
А часы пробили полночь. Воскресенье закончилось.
КОНЕЦ
10.07.98
ВЭЛРА
...Ему проклятье - время,
Весь холод долгих лет,
Веков печальных племя,
И радостный рассвет...
Тот июньский день выдался вовсе не жарким, хоть и прохладным его наз-
вать тоже было нельзя. На небе провисла пелена облаков, но тоненькая, и
свет солнце полним всю ее мягким, живым златом. И от пелены этой освеще-
ние хоть и было дневным; но, все же, цвета были приглушены, и границы
между тенью и солнечным воздухом - несколько размыты. Был и ветерок, и
нельзя его было назвать ни сильным, ни слабым, но он подходил неспешными
волнами, тепло обнимал, отходил куда-то, и вновь обнимал...
Вдоль длинного-длинного полукилометрового здания, с белыми стенами
медленно брел юноша с бледным лицом, длинными темно-каштановыми волоса-
ми, густыми черными бровями, под которыми сияли серебристые, а, времена-
ми, изумрудные глаза. Нос прямой, с широкими ноздрями. Сам же юноша был
худ, а вся одежда его: и рубашка с длинными рукавами, и брюки, и ботинки
- все было темного цвета.
Юноша брел медленно и взор его был устремлен к высоченным, многоэтаж-
ным доминам, настоящим небоскребам, которые темными, остроугольными го-
рами высились над городским парком. Парк то начинался метрах в пятидеся-
ти от стены длинного дома у которой юноша шел. Перед парком еще опускал-
ся обрыв, и на дне его шумела давимая машина дорога - через обрыв к пар-
ку перекидывался мост для пешеходов - обычно оживленный, но теперь ни
одного человека на нем не было видно.
Вообще, прохожих было очень мало, да и те, кто проходили - все прос-
кальзывали для Саши обесцвеченными, бескровными тенями. Да он и небоск-
ребов, и парка не видел - все это - привычное - все это вовсе не занима-
ло его. Душа его, сердце, все помыслы его - все устремлено было к девуш-
ке, которую он в скором времени должен был встретить. В девушку эту он
был долгое время влюблен - влюблен безответно; влюблен страстно. Девушку
звали Аней.
Вход в подъезд ее был, вообще-то с другой стороны дома, но так как
вернуться она должна была только через час, то молодой человек, не в си-
лах устоять на месте (также, как не в силах он был усидеть дома) - про-
хаживался вокруг этого полукилометрового здания.
Что он хотел? Хотел выдать все это за случайную встречу, пройтись с
нею хоть немного, посмотреть на нее - он надеялся сказать ей что-нибудь
милое, чтобы сделать ей приятно, и, самое главное, несмотря на всю ее
холодность - он надеялся, что она, все-таки, ответит на его чувство.
Вновь и вновь вспоминал ее облик - несколько, правда, сокрытый дымкой,
так как долгое время они уже не виднелись...
Он вынужден был остановиться, когда проходил возле очередного сквоз-
ного пролета - там стояли машины жильцов, а также, там было достаточно
не густой и мягкой тени. И вот из этой то тени выступила некая фигура...
Так как юноша, хоть и невидяще, смотрел в сторону небоскребов - голо-
