чера, восторгаясь в душе, и даря ей восторженные улыбки и взоры. Ведь он
привык молчать, и, когда оставался дома один, то молчал не только целыми
днями, но и неделями.
Но вот она напомнила, что надо что-то говорить, и Дима вновь смутил-
ся: "Конечно же надо придумать что-то забавное. Рассказать какую-нибудь
интересную историю из жизни. А то ей скучно. Да, да - обычно парни все
развлекают девушек какими-то историями - вот бы мне так. Нет - я совсем
не привык говорить, получается какая-то тарабарщина. Да и что рассказы-
вать?.."
Он отчаянно стал вспоминать хоть что-то достойное упоминания, и тут
понял, что рассказывать ему совсем нечего, и что он скучный, неинтерес-
ный человек, и Аня совсем с ним умается и уйдет.
Совсем молчать, наверное, было глупо и он пробормотал:
- Какой чудесный сегодня день...
Тут рядом грянули хохотом - какая то веселая компания - и Дима решил,
что - это над его банальщиной они потешаются, и совсем уж смутился, и не
мог ничего вымолвить, и стыдно ему было уже на Аню взглянуть.
А она тут взяла его под руку и сказала:
- Ну и молчун же вы, Дмитрий. День сегодня неплохой, но через чур уж
жаркий. Я уж без мороженного соскучилась.
- А... а... Вы не беспокойтесь... Я вам куплю...
- Буду благодарна - денег-то у меня только на обратный проезд оста-
лось.
Аня уселась на лавочку, из тени наблюдала за Димой, который стоял в
длинной очереди за мороженным, и напевала что-то.
Потом они катались на аттракционах, и вновь ели мороженое, и вновь
катались на аттракционах. Постепенно Дима перестал смущаться.
"Какой же прекрасный день сегодня! Лучший, самый лучший день в моей
жизни!" - улыбаясь, любуясь Анечкиным ликом, повторял он вновь и вновь.
После очередной порции мороженого, Анечка, все лицо которой сияло,
улыбалось толи Диме, толи всему миру, предложила:
- А теперь - на ракете!
- В космос? - спросил Дима, так как ничего уж невозможного для него
не было, и теперь он готов был подхватить Аню на руки и раз десять обе-
жать с нею вокруг света.
А Аня рассмеялась, так как поняла, что он говорит искренне и поясни-
ла:
- Какой же вы, право, забавный. По Москве-реке - на ракете. Обожаю
такие путешествия, а особенно в жаркую погоду. С речным ветерком, с
плеском волн. Здесь, между прочим, очень красивые берега.
- Да - это здорово. Конечно! - засмеялся Дима. А он и впрямь был
очень счастлив - ведь она назвала его забавным, а, значит, он ей нравит-
ся! Как же восхитительно показалось это Диме.
И вот, когда они шли по набережной, и кто-то объявил цену на ракету
Дима вздрогнул и стал рыться в карманах.
Очень смутившись, чтобы не увидела Аня, стал пересчитывать деньги - и
оказалось, что от тех 200 рублей, которые он занял у Сергея остались
гроши и их на обратную дорогу едва хватало.
- Ну, вот. - вздохнул он, стараясь не глядеть на Аню. - Не рассчитал
средств. Взял меньше, чем следовало бы. Ну, ничего, мы в другой раз - на
следующей неделе встретимся. Тогда и прокатимся. Да?
- А... Да ничего страшного. - спокойно произнесла Аня. - Давайте-ка
пройдемся по набережной.
Оказывается, за весельем пролетел уже весь день, близился вечер. Ярко
пышащее до того светило, усмирилось теперь, цвета стали приглушенные,
задумчивые. Но было все еще жарко, и Аня, взглянувши на покрытое высоким
истомно-беловатым маревом небо, молвила:
- Будет гроза, очень сильная. Не сейчас, а ближе к ночи, или ночью.
- Да, да! Здорово! Просто прекрасный день! Я очень грозы люблю.
Димино лицо сияло - он смотрел то на Аню, то на зеленый, пышный изгиб
берегов, то на воду, которая так живо, так прохладно плескалась златыми
волнами. Вот с ревом, поднимая метровую пенную волну, пронеслась ракета,
и Дима пожалел тех людей, которые на ней плыли - ведь рядом с ними не
было Ани, и они вовсе не знали ее. "Вот несчастные чудаки то!" - растро-
ганный их несчастьем Дима даже махнул вослед уходящей ракете рукой.
А Аня говорила ему:
- Давайте-ка пройдем вон в ту беседку.
Она указала на круглой формы, выходящую из берега беседку, с античны-
ми колоннами, всю окутанную в веселый плеск волн, да в порождаемые этими
волнами быстрые блики.
Рука об руку прошли они в это сооружение, одна из стен открывалась
прямо к воде, и Дима решил тогда, что это волшебная беседка, и влюблен-
ные, встретившись в ней, обращаются в белых лебедей и летят над водной
толщей.
Они уселись на каменной скамейке рядышком: Дима, оглядывая красу бе-
регов и Московские дома, решил, что Москва самый красивый город, что в
нем много сказочного, и в ночную пору, над этими берегами, кружат в се-
ребре звезд древние духи.
Он любил Аню, любил несказанно; и, все же, решил, что надо выразить
эту любовь словами, надо набраться смелости. Ведь так тяжело молодому
влюбленному выдавить эти священные, жертвенные слова: "Я люблю тебя!"
И он взглянул на небо, обнаружил, что по нему плывут величественные
кучевые облака. А он всегда любил облака, особенно такие, похожие на ок-
рыленные любовью горы - темные в нижней своей части, и ослепительно бе-
лые в верхней, вздымающиеся отрогами на многие километры.
- Я должен вам сказать... - выдохнул он, и, чувствуя, что сейчас
опять понесет массу пустых, ненужных слов, замолчал, порывисто поднялся.
Анечка тоже поднялась, но она встала на скамеечку, и теперь светлое,
едва-едва улыбающееся личико ее было как раз вровень с его. Личико, как
облаком обрамленное пышными волосами... а какой аромат луговых цветов
исходил из нее! Нет - он был не сильный, но ровный и спокойный - так
пахнут цветы в рассветный час, когда их еще не согрело солнце, и поблес-
кивает на лепестках хранящая свет звездный роса.
Диме казалось, что ему снится самый лучший в его жизни. Едва дыша,
очень тихо, трепетно и мягко, молвил он:
- Люблю... Люблю вас... Люблю вас с первого дня, когда увидел... Тог-
да любовь эта еще не окрепла, тогда я чувствовал только смутное; потом
понял, что люблю вас и с каждым днем, чем больше я вас видел, чем больше
слышал вас чудесный, так на иные не похожий голос - тем больше любил.
Это чувство росло во мне каждый день, и вот я весь пред вами. Я вас буду
любить всю жизнь, всю вечность - поверьте - это не пустые слова! С каж-
дым днем все больше и больше узнавая, все новые и новые глубины вашей
необъятной души! Вы...
Он, от этой торопливой, восторженной речи запыхался, вот хотел выдох-
нуть еще раз: "Люблю!", но Аня лучезарно улыбнулась, и... толкнула его
маленькими своими ручками в плечи, а Дима на ногах стоял нетвердо - он
парил вместе с облаками, весь отдался чувствам своим - вот и поплатился.
От толчка он не удержался на ногах, покачнулся; да и полетел прямо в
воду!
Сначала он даже и не понял, что произошло - только видел пред собою
личико Анечки, чувствовал исходящий от нее луговой аромат, и вот уж нет
личика, а его обхватило что-то прохладное блещущее солнечными зайчиками.
Он даже подумал, что - это Аня его обняла и целовала, а, так как, его
никогда раньше не обнимали, и не целовали - он решил, что так и должно
быть, когда тебя обнимает и целует девушка - все тело охватывается прох-
ладой, и брызжут вокруг солнечные зайчики.
- Дима! - услышал он далекий, едва слышный, смеющийся окрик Ани. -
Вы-плы-вай!
И вот Дмитрий рванулся вверх, к этому голосу, и, вынырнув на поверх-
ность, с наслажденьем вздохнувши прохладный водный аромат, понял, где
он, все-таки, находится.
Обхватившись одной ручкой за колонну, Аня склонилась над водою, и
протягивала Диме вторую ручку. Весело говорила при этом:
- Вы так разгорячились, объясняясь, что мне даже страшно стало. Ду-
маю, давай-ка я его охлажу, а то пар из ушей пойдет и ошпарит!
Дима ударил ладонью по воде, взметнул в Аню веер брызг, однако та, по
прежнему держась за колонну, успела увернуться, и вот вновь тянет Диме
ручку, смеется:
- Довольно же проказить! Давайте, выбирайтесь!
И вот Дима протянул руку, а Аня обхватила ладошкой его указательный
палец, и потянула вверх.
- Ну же. Ну же! - со смехом подбадривала она Дима, и, когда тот, ух-
ватившись за колонну, наполовину выбрался из воды - неожиданно отпустила
его указательный палец.
В результате Дима вновь плюхнулся в воду, но на этот раз стал выби-
раться сразу же. Аня, по прежнему мягко улыбаясь, молвила:
- Какой же вы, Дима, милый, забавный. А теперь - прощайте.
И вот Аня повернулась, и довольно быстро побежала.
Дима наполовину уже выбравшись из воды, наблюдал, как взметаются и
опадают упругими волнами ее пышные волосы.
- Анечка! Анечка! Куда же вы? Постойте! - закричал он, и, сделавши
последний рывок, выбрался в беседку. Бросился за нею.
Да... Попадись ему тогда навстречу милиция - непременно задержали бы
Диму. Представьте себе такую картину: по набережной убегает девушка, а
за ней гонится нечто высокое, тощее, насквозь мокрое; на каждом шаге
каплями брызжущее, да еще оставляющее за собою мокрые следы! Но на Дими-
но счастье, милиция ему навстречу не попалась, а сидевшие на лавке де-
вушки сначала завизжали, а потом разразились диким хохотом.
А Дима все бежал за своей возлюбленной и выкрикивал ее имя.
Анечка же, неожиданно свернула на маленькую аллею, и, когда Дима за-
бежал туда - ее уже нигде не было видно. Долго там бегал Дима, звал ее,
но - никакого ответа. За время, пока он бегал, Дима даже и обсохнуть ус-
пел...
Когда он вернулся на набережную, наступил не поздний, но уже глубокий
вечер. Воздух был густой, в парке знойный, а оттого люди шли сюда, к
водной прохладе, прохаживались в темнеющих цветах по набережной, разго-
варивали, смеялись.
Не слышал Дима ни одного голоса - он сидел на берегу, свесивши ноги к
воде; и слышал только одно - как стучит сердце, чувствовал, как с жаром
наливаются в глазах его слезы. А смотрел он на небо. Солнце уже скрылось
за домами, где-то там, далеко за мостом по которому он утром с таким пы-
лом бежал. Небо стало густо-бардовым, а облака стали золотистыми, мягко
очертанными горами.
Сколько же облаков было на небе! Дима, чувствуя, как щекам, будто по
щекам, будто кто маленьким, теплым пальчиком проводит (то слезы кати-
лись) - смотрел неотрывно на эти облака, и от величия того, что видит,
холодная дрожь пробивала Димино тело.
Все эти облака - и большие и малые, неспешно до того плывшие, пришли
в оживленное движенье, будто стая сказочных или змеев уходящих вслед за
солнцем. А они, и впрямь, были похожи теперь на летающих огромных, но
совершенно невесомых, из детских снов пришедших созданий. И у каждого из
них было теперь по два крыла, и каждое чуть вытянулось - даже многокило-
метровые тела приобрели неземное изящество. За всеми было не уследить,
все не окинуть!
Были там и небольшие облачка - птицы; они летели одно за другим ров-
ной чередою, каждое со своим изгибом крыла. На их фоне, в отдалении ри-
совались темно-златые змеи исполины; где-то там, из хребта небывалых
размеров высилось крыло, которое одно могло было обнять и набережную, да
и, пожалуй, весь город. Один из красавцев змеев двигался как раз за мос-
том, и Дима поразился, как же он и впрямь похож на змея! Вот плавный из-
гиб шеи, вот вытянутая благородная голова, и, даже, видящийся на изгибе,
под широкой бровью глаз его - выпуклый, ясно-золотистый, в отличии от
всего остального, более темно тела. И все это - змей, драконы, птицы -
самые малые из которых были много больше высотных домов - все прибывало
в непрерывном движенье; все изменялось, никто друг с другом и не сопри-
касался - все они, вольные, кажущиеся Диме очень печальными, летели
вслед за уходящим днем.
- Ах, как я хочу полететь с вами, милые облака. - прошептал Дима, и
из глаз его катились все новые слезы. - Вы летите вслед за этим чудесным
