батывающей промышленности выпуск зависимой от поставок хрома
производства, т.е. всей промышленности вооружений, прекратится
1 января 1946 г." (17).
Предугадать реакцию Гитлера в это время уже не представ-
лялось возможным.Я внутренне приготовился к взрыву бессильной
ярости, он же принял мою информацию спокойно, не сделал ника-
ких выводов и,вопреки мнению Йодля, отложил вывод войск из
Финляндии до середины октября. По-видимому, такие прогнозы при
общем положении дел его уже не трогали. В обстановке развала
фронтов на западе и востоке дата 1 января 1946 г. должна была
даже Гитлеру казаться совершенно утопической.
В тот момент нам больше беспокойства доставляла нехватка
горючего. В июле 1944 г. я писал Гитлеру, что начиная с сен-
тября 1944 г. из-за дефицита горючего следовало бы прекратить
всякие тактические передвижения войск. В конце сентября я пи-
сал Гитлеру: "Группа истребительной авиации, базирующаяся под
Крефельдом и имеющая тридцать семь полноценных машин, при са-
мых благоприятных метеоусловиях может через два дня по получе-
нии двадцати тонн горючего на третий совершить только один вы-
лет до Ахена и только группой в двадцать самолетов". Когда я
через несколько дней приземлился в своем самолете на аэродроме
в Вернойхене, восточнее Берлина, то от командира летной учеб-
ной базы я услышал, что каждый слушатель имеет учебного летно-
го времени всего один час в неделю - поставки горючего покры-
вали ничтожную часть потребности.
Да и сухопутные войска из-за нхватки горючего почти что
утратили свою маневренность. В конце октября я докладывал Гит-
леру о том, как я ехал ночью в 10 армию, дислоцированную юж-
нее По. Там мне "повстречалась колонна из 150 грузовиков, каж-
дый из которых тянули четыре быка; к каждому танку и тягачу
было прицеплено по несколько грузовиков". В начале декабря я с
озабоченностью докладывал, что "обучение водителей танков
весьма посредственно", поскольку "не хватает очищенного спир-
та" (18). Насколько положение было тяжким, генерал-полковник
Йодль, конечно, знал лучше меня. Чтобы обеспечить задуманную
операцию в Арденнах 17,5 тыс. тонн горючего (прежде мы столько
производили за два с половиной дня), он вынужден был распоря-
диться 10 ноября 1944 г. о прекращении его поставок другим
группам войск (19).
Тем временем налеты не предприятия синтетического горюче-
го косвенно стали сказываться на всей химической промышленнос-
ти. Я вынужден был доложить Гитлеру, что "при заполнении на-
личных гильз приходится смешивать взрывчатые вещества с солью,
переходя при этом все допустимые границы". И в самом деле, на-
чиная с октября 1944 г., заряды на 20% состояли из каменной
соли, что соответственно снижало их поражающую способность
(20).
В этой отчаянной ситуации Гитлер проиграл свой последний
военно-технический козырь. Было что-то гротескное в том, что
как раз в эти месяцы мы все еще продолжали наращивать выпуск
истребителей. В общей сложности на этой последней фазе войны
мы за шесть месяцев поставили 12720 истребителей, а ведь войну
мы начали, имея в своем распоряжении всего 661 истребитель
(21). В конце июня Гитлер повторно дал согласие на проведение
специального учебно-тренировочного сбора двух тысяч летчиков,
поскольку все еще сохранялась надежда нанести серией концент-
рированных ударов крупный урон американскому воздушному флоту
и принудить его к прекращению бомбовой войны с воздуха. Дело в
том, что при налетах американских авиасоединений образовывал-
ся, считая оба конца, огромной протяженности, более тысячи ки-
лометров, фланг.
Мы вместе с Адольфом Галландом, командующим истребитель-
ной авиацией, провели расчет, согласно которому получалось,
что уничтожение одного бомбардировщика противника над террито-
рией Германии обойдется нам потерей одного истребителя. Но при
этом соотношение потерь в материально-техническом смысле выра-
зятся в пропорции 1 : 6, а летного состава - 1 : 2. А так как
не менее половины наших летчиков могли спастись при помощи па-
рашюта, а экипажи противника попадали бы на немецкой террито-
рии в плен, то даже при его превосходстве в людских и матери-
ально-технических резервах, а также в возможностях подготовки
летного состава, преимущества были определенно на нашей сторо-
не (22).
Числа 10-го августа Галланд весьма в нервозном тоне пред-
ложил мне вместе с ним немедленно вылететь в ставку. Гитлер
только что отдал столь характерный для него своей испульсив-
ностью приказ направить воздушный флот "Рейх", формирование и
укомплектование которого двумя тысячами истребителей как раз
подходило к концу, на Западный фронт. В то же время весь наш
опыт показывал, что там он будет перемолот в самые краткие
сроки. Гитлер, конечно, догадывался, с какой целью мы пожало-
вали. Он понимал, что своим приказом он нарушает данное мне в
июле месяце обещание прикрыть истребительной аиацией заводы по
производству синтетического горючего. Он уклонился от открыто-
го спора на "ситуации", назначив нам встречу после совещания
наедине.
Я начал с того, что в очень осторожной форме выразил сом-
нение в целесообразности приказа, а затем, подавляя все свое
волнение, спокойно охарактеризовал катастрофическое положение
с вооружением и техникой, привел соответствующие цифры и обри-
совал последствия, которые будет иметь продолжение бомбардиро-
вок. Уже на этой стадии доклада Гитлер начал нервничать и, хо-
тя он и слушал молча, по выражению его лица, суетливым движе-
ниям рук, покусыанию ногтей, я видел его нарастающие несогла-
сие и напряженность. Когда же я подошел к концу и подумал, что
все же смог его убедить в том, что каждый имеющийся в нашем
распоряжении истребитель должен использоваться над территорией
Рейха для подавления неприятельских бомбардировщиков, Гитлер
сорвался. Лицо его налилось кровью, глаза безжизненно остекле-
нели. Совершенно вне себя он заорал: "Решения оперативного
масштаба - это мое дело! Соблаговолите заниматься Вашими проб-
лемами вооружения! Остальное - не Ваше дело!" Не исключено,
что он и согласился бы с моими доводами, если бы это был раз-
говор тет-а-тет. Присутствие Галланда делало пересмотр приказа
для него невозможным.
Он резко оборвал беседу и не допустил еще некоторых до-
полнительных доводов: "Я не могу больше терять с Вами время".
Обескураженные, мы с Галландом отправились в мой служебный па-
вильончик.
На следующий день, не солоно хлебавши, мы уже собирались
лететь назад в Берлин, когда появился Шауб и сообщил, что мы
должны еще раз переговорить с Гитлером. При нашем появлении он
сразу ж взорвался еще более несдержанно, чем накануне. Слова
вылетали еще быстрее и сбивчивее: "Я вообще не собираюсь боль-
ше выпускать самолеты! Истребительная авиация как особое фор-
мирование тотчас же распускается! Прекратить производство са-
молетов! Немедленно, понятно? Вы ведь все жалуетесь на нехват-
ку квалифицированной рабочей силы? Так немедленно же перебро-
сить ее на производство зенитной артиллерии. Всех рабочих ту-
да! Материалы - тоже! Это мой приказ! Немедленно вызвать сюда
Заура! Составить программу производства зенитных орудий! Сооб-
щите об этом Зауру. Программу удесятирения их производства...
Мы переключим на него сотни тысяч рабочих. Я каждый день читаю
материалы зарубежной прессы, и они пишут, как страшна наша зе-
нитная артиллерия. Именно ее они побаиваются, а не наших ист-
ребителей". Едва Галланд открыл рот, чтобы возразить. что по-
казатель поражения самолетов противника истребителями над тер-
риторией Германии выше, чем зениток, но успел сказать только
несколько слов, как его оборвали. Снова было резко сказано,
что мы свободны, в сущности, нас попросту вышвырнули.
В чайном домике я выпил вермута из всегда стоявшей там
наготове для подобных случаев бутылки; мой желудок взбунтовал-
ся против только что пережитой сцены. Галланд, обычно уравно-
вешенный и сдержанный, выглядел впервые за все время нашего
знакомства подавленным. В его голову не укладывалось, что
из-за трусости перед противником подлежит роспуску подчиненная
ему истребительная авиация. В отличие от него мне куда как бы-
ли знакомы подобные срывы Гитлера, и я знал, что очень часто
осторожными маневрами можно было добиться исправления принятых
им решений. Я успокаивал Галанда: на предприятиях, изготовляю-
щих истребители, невозможно наладить производство орудийных
стволов. Узкое место у нас - совсем не в недостаточном числе
зениток, а в снарядах для них, в первую очередь в нехватке
взрывчатых веществ.
Заур, разделявший мои опасения, что Гитлер выдвинет невы-
полнимые требования, доложил ему на следующий день, что увели-
чение выпуска зенитных орудий зависит от парка специального
технологического оборудования для сверления длинных стволов.
Вскоре мне вместе с Зауром пришлось снова прибыть в став-
ку, чтобы обсудить в деталях отданный Гитлером тем временем
письменный приказ. После долгого перетягивания каната он уме-
рил свое первоначальное требование увеличить производство зе-
ниток в пять раз до роста в два с половиной раза. На это он
дал нам время до декабря 1945 г. и, кроме того, потребовал уд-
воить производство снарядов для зениток (23). В относительном
спокойствии мы смогли обсудить двадцать ввосемь пунктов по-
вестки совещания. Но как только я снова обратил его внимание,
что при данных условиях истребительная авиация должна исполь-
зоваться только над нашей территорией, Гитлер снова сердито
оборвал меня и повторил свой приказ о свертывании производства
истребителей в пользу наращивания выпуска зенитных орудий. На
этом он закрыл совещание.
Это был первый приказ Гитлера, которому не последовали ни
я, ни Заур. Я поступал на свой страх и риск, когда на следую-
щий же день на заседании штаба, ведающего вопросами производс-
тва вооружений, заявил, что "в любом случае выпуск истребите-
лей должен поддерживаться на максимальном уровне". Еще через
три дня я пригласил представителей авиационных предприятий и в
присутствии Галланда подчеркнул значение стоящей перед ними
задачи: "Именно резким рывком ответить на нависшую над родиной
опасность полного подавления военной промышленности" (24).
Постепенно Гитлер поостыл и неожиданно и беззвучно даже вклю-
чил выпуск истребителей, хотя и по урезанной программе, в выс-
шую категорию срочности. Буря пронеслась.
По мере того, как мы вынуждены были свертывать производс-
тво, а новые разработки и ввобще приостановить, Гитлер начал
все настойчивее и целеустремленнее возбуждать среди генерали-
тета и политических руководящих кругов надежды на будущее но-
вое оружие, которое якобы и должно решить исход войны. Нередко
все время своих поездок в различные дивизии меня с заговорщи-
ческой улыбкой спрашивали, когда же поступит новое чудо-ору-
жие. Эти иллюзии были мнекрайне неприятны: придет день, и ра-
зочарование неизбежно. Поэтому в середине сентября, когда уже
"фау-2" вступили в действие, я написал Гитлеру следующее:"В
армии широкое распространение получила вера в поступление на
вооружение в самое же ближайшее будущее нового вида оружия,
которое решит исход войны в нашу пользу. Ожидают, что мы его
применим уже в считанные дни. Этинастроения вполне серьезно
разделяют и старшие офицеры. Возникает вопрос: правильно ли в
такое трудное для нас время пробуждать надежды, которые в
столь сжатые сроки не могут быть оправданны и которые сменятся
разочарованием, могущим неблагоприятно сказаться на боевом ду-
хе. А когда и население со дня на день ожидает "чудо-оружия" и
даже сомневается, отдаем ли мы себе отчет в том, что на часах
уже без пяти минут двенадцать и спрашивает, не безответственно
ли со стороны руководства еще оттягивать использование этого,
