армии, будут сотни тысяч пленных. Как когда-то в России!"
Когда я в это же время встретился с Альбертом Феглером
для того, чтобы обсудить ставшее из-за налетов авиации просто
отчаянным положение в Руре, он напрямик спросил меня:"Когда
это, наконец, кончится?" Я намекнул ему, что Гитлер хочет
сконцентрировать все силы для осуществления последней попытки.
Феглер упорно продолжал: "Но он же понимает, что после этого
нужно кончать? Мы теряем слишком много техники. Как возможно
ее воспроизводство, если разрушения в промышленности будут
продолжаться в тех же размерах хотя бы еще несколько месяцев?"
"Я думаю, - возразил я, - что Гитлер таким образом разыгрывает
свою последнюю карту и что он это знает". Феглер скептически
посмотрел на меня: "Конечно, это его последняя карта, если на-
ше производство разваливается на всех участках. Он будет про-
водить эту акцию на востоке, чтобы получить там передышку". Я
уклонился от ответа. "Конечно, это будет на Восточном фронте,
- решил Феглер. - Ни один человек не может пойти на такое бе-
зумство, чтобы обнажить Восточный фронт, чтобы сдержать нас-
тупление противника на западе".
Генерал-полковник Гудериан, начальник Генерального штаба
сухопутных войск, на оперативных совещаниях с ноября постоянно
обращал внимание Гитлера на непосредственную угрозу Верхней
Силезии вследствие концентрации войск на Восточном фронте.
Конечно, он делал это с целью добиться переброски на Восточный
театр военных действий собранных для наступления на западе ди-
визий, чтобы избежать там катастрофы. На Нюрнбергском процессе
некоторые из подсудимых, впрочем, пытались оправдать продолже-
ние войны зимой 1944/45 г.г. при помощи такого аргумента, что
Гитлер продолжал военные действия только для того, чтобы спас-
ти жизнь беженцам с востока и сдать русским в плен как можно
меньше немецких солдат. ОДнако решения, которые он принимал в
это время, свидетельствуют как раз об обратном.
Моя точка зрения заключалась в том, что необходимо как
можно эффектнее разыграть "последнюю карту Гитлера". Поэтому я
договорился с командующим группы войск Б, фельдмаршалом Моде-
лем, что во время наступления я буду оказывать ему импровизи-
рованную помощь в поставке вооружений. 16 декабря, в день нас-
тупления, я поселился в маленьком охотничьем домике под Бон-
ном. Уже когда я ночью ехал на запад в моторном вагоне Имперс-
кой железной дороги, я видел, что восточнее Рейна сортировоч-
ные станции забиты эшелонами; техника, предназначенная для
наступления, застряла там из-за налетов авиации.
Ставка Моделя находилась на дне узкой, поросшей лесом
расщелины в Эйфеле, в большом охотничьем доме богатого промыш-
ленника. Как и Генштаб сухопутных войск, Модель не стал стро-
ить бункеры, чтобы заранее за несколько месяцев не привлекать
к этому месту внимание разведки противника. У Моделя было хо-
рошее настроение, потому что внезапность удалась, фронт был
прорван, его войска быстро продвигались вперед. Погода нам
благоприятствовала, она была как раз такой, какую "заказал"
Гитлер перед наступление: "Погода должна быть плохой, иначе
акция не будет иметь успеха".
Как фронтовой экскурсант, я старался как можно ближе
продвинуться к линии фронта. Рвущиеся вперед войска были в хо-
рошем расположении духа, потому что низкая облачность исключа-
ла любые действия авиации. Но уже на второй день начался хаос
на дорогах, автомобили продвигались по главной дороге в три
колонны метр за метром. Для того, чтобы пройти 3 - 4 километ-
ра, моему автомобилю, зажатому между грузовиками с боеприпаса-
ми, нужен был в среднем один час. Я боялся, что погода разгу-
ляется.
Модель объяснял, с чем связана неразбериха: например, не-
достаточная дисциплинированность вновь созданных формирований
или хаос в тылу. Но, как всегда, общая картина показывала, что
армия утратила свои когда-то знаменитые организационные ка-
чества. Это безусловно было одним из результатов того, что ею
три года руководил Гитлер.
Первой целью моего трудного путешествия был взорванный
мост на северном крыле 6 танковой армии СС. Чтобы принести ка-
кую-то пользу, я обещал Моделю выяснить, каким образом его
можно восстановить в кратчайший срок. Солдаты скептически оце-
нили мое внезапное появление. Мой адъютант узнал у одного из
них, что они думают о его причине: "Он получил по шапке от фю-
рера за то, что мост еще не готов. Теперь у него приказ, само-
му расхлебывать эту кашу". Восстановление, действительно, тя-
нулось крайне медленно. Потому что строительные отряды "Орга-
низации Тодт", со всей тщательностью сформированные нами,
из-за непроходимых пробок на дорогах застряли вместе с большей
частью саперной техники восточнее Рейна. Таким образом, скорый
конец был обусловлен уже недостатком необходимого мостострои-
тельного оборудования.
Недостатки в снабжении ГСМ также сказались на успехе опе-
раций. Танковые соединения начали наступление с незначительны-
ми резервами горючего. Гитлер легкомысленно рассчитывал на то,
что танковые соединения потом воспользуются захваченным у аме-
риканцев трофейным горючим. Когда наступление грозило захлеб-
нуться, я помог Моделю, связавшись по телефону с находившейся
наподалеку Рурской областью и на скорую руку организовав фор-
мирование и отправку на фронт поездов циятерн с бензольных за-
водов.
Метариально-техническое снабжение развалилось, когда че-
рез несколько дней рассеялся туман и в безоблачном небе появи-
лось множество истребителей и бомбардировщиков противника. Да-
же для быстрого легкового автомобиля поездка днем стала проб-
лематичной; часто мы были рады, когда могли спрятаться в ка-
кой-нибудь небольшой роще. Снабжение теперь пришлось осущест-
влять только по ночам, наощупь пробираясь от дерева к дереву 7
< > . 23 декабря, за день до сочельника, Модель объявил мне,
что наступление окончательно провалилось; однако, Гитлер при-
казал продолжать его.
До конца декабря я находился в районе наступления, посе-
щал различные дивизии, подвергался обстрелу штурмовиков и ар-
тиллерии, видел ужасающие последствия налета немецкой авиации
на пулеметную огневую позицию. На этом участке местности лежа-
ли, скошенные смертью, сотни солдат. На следующий вечер я по-
сетил Зеппа Дитриха, бывшего фельдфебеля старой немецкой ар-
мии, а теперь командующего танковой армией СС, в его ставке
недалеко от бельгийского пограничного города Уффализа. Один из
немногих соратников Гитлера со времен создания партии, теперь
и он при своей простоте отдалился от него. Разговор вскоре пе-
решел на последние приказы: Гитлер во все более рещкой форме
требовал "любой ценой" взять окруженную Бастонь. Он не желал
понять, ворчал Зепп Дитрих, что отборные войска СС не могли
без труда смять американцев. Гитлера было невозможно убедить в
том, что они стойкие, равные немцам, соперники. "Кроме того, -
говорил он, - мы не получаем боеприпасов. Транспортные комму-
никации прерваны из-за налетов авиации. Как бы для того, чтобы
продемонстрировать наше бессилие, это ночное совещание прерва-
ла атака с бреющего полета больших четырехмоторных бомбарди-
ровщиков.Вой и разрывы авиабомб, вспыхивающие красные и желтые
облака, рев моторов и ничего в ответ, я буквально лишился рас-
судка при виде этой картины военной беспомощности, выглядевшей
как гротеск на фоне ошибочных оценок Гитлера.
Дождавшись темноты, чтобы обезопасить себя от преследова-
ния вражеских штурмовиков, я с Позером выехал 31 декабря в 4
часа утра, чтобы лишь на следующий день около двух часов ночи
прибыть в ставку Гитлера. Нам все время приходилось искать ук-
рытие от истребителей; для того, чтобы преодолеть 340 километ-
ров, нам пришлось, останавливаясь лишь ненадолго, ехать 22 ча-
са.
Западная ставка Гитлера, откуда он руководил наступлением
в Арденнах, находилась на окраине уединенной луговой долины, в
двух километрах к северо-западу от Цигенберга под Бад Наугей-
мом. Укрытые в лесу, замаскированные под бункеры, имели защиту
в виде таких же массивных потолков и стен, как и все места
пребывания Гитлера.
Трижды с момента назначения меня министром я пытался лич-
но поздравить с Новым годом, и каждый раз мое намерение не
удавалось. В 1943 г. из-за обледенения самолета, в 1944 г.
из-за неполадок с двигателем при полете от побережья Северного
Ледовитого океана, когда я возвращался с фронта.
Два часа Нового, 1945 года, уже прошли, когда я, наконец,
преодолев многочисленные препоны, прибыл в личные бункер Гит-
лера. Я не опоздал: адъютанты, врачи, секретарши, Борман - все
они, за исключением генералов из ставки фюрера, собрались с
шампанским вокруг Гитлера. В ставшей благодаря воздействию ал-
коголя непринужденной, но одновременно подавленной атмосфере
Гитлер единственный, хотя и он-то как раз и не прибегал к сти-
мулирующим напиткам, казался нетрезвым и впавшим в хроническую
эйфорию.
Хотя начало нового года не внесло улучшения в отчаянную
обстановку, сложившуюся к исходу года, казалось, все испытыва-
ли облегчение оттого, что, по крайней мере, по календарю все
можно начать сначала. Гитлер делал оптимистический прогноз на
1945 год. Он говорил, что самую низкую точку скоро удастся
преодолеть, в итоге мы победим. Общество приняло это молча.
Только Борман восторженно соглашался с Гитлером. Спустя два
часа, в течение которых Гитлер излучал свой оптимизм, его ком-
пания, в том числе и я, почувствовала, что, несмотря на весь
скепсис, ее охватывает растущая беззаботность: он по-прежнему
обладал своими магическими свойствами. Потому что с точки зре-
ния разума поверить в это было уже невозможно. Уже сама мысль
о том, что Гитлер, проведя параллель с положением Фридриха Ве-
ликого в конце Семилетней войны, фактически признал, что по-
терпел военное поражение 8 < >, должна была отрезвить нас. Но
никому из нас эта мысль не пришла в голову.
Через три дня, на большом совещании с Кейтелем, Борманом
и Геббельсом, нереальные надежды еще более оживились. Тоталь-
ная мобилизация должна была вызвать поворот. Геббельс обрушил-
ся на меня с нападками, когда я воспротивился и заявил, что
это в такой мере затронуло бы остальные программы, что было бы
равнозначно полному краху целых групп производства 9 < >. Не
веря своим ушам, Геббельс возмущенно посмотрел на меня. Затем
он торжественно воскликнул, обернувшись к Гитлеру: "В таком
случае, Вас, господин Шпеер, осудит история, за то, что нам не
хватит нескольких сот тысяч солдат, чтобы выиграть войну! По-
чему Вы, наконец, не скажете "да"?! Подумайте! Ваша вина!" Мы
замерли на некоторое время в нерешительности, сбитые с толку,
затем Гитлер принял решение в пользу Геббельса и тем самым за
победу в войне.
За этим совещанием последовало обсуждение состояния дел в
оборонной промышленности, в котором в качестве гостей Гитлера
смогли принять участие также Геббельс и его госсекретарь Нау-
ман. Как уже давно повелось, Гитлер обошел меня во время дис-
куссии, не интересовался моим мнением, а обращался исключи-
тельно к Зауру. Я скорее играл роль бессловесного слушателя.
Геббельс сказал мне после заседания, что он был удивлен и
огорчен тем, как безучастно я позволял Зауру оттеснить меня в
сторону. Наступление в Арденнах означало конец войны. То, что
последовало за этим, было лишь оттягиванием при помощи боспо-
рядочного и бессильного сопротивления оккупации страны.
Не я один избегал столкновений. В ставке воцарилось общее
равнодушие, которое нельзя было объяснить лишь летаргией,
сверхнагрузками и психическим воздействием Гитлера. Вместо
яростных столкновений, напряженности прошедших лет и месяцев
между многочисленными враждебными друг другу интересами, груп-
