Последствия трудно было бы себе представить, на неопреде-
ленное время без электричества, газа, чистой воды; без угля,
без транспорта. Все железнодорожные пути, каналы, шлюзы, доки,
корабли, паровозы уничтожены. Даже если где-либо промышленные
объекты и уцелели бы, они ничего не могли производить из-за
недостатка электричества, газа и воды; никаких запасов, ника-
кой телефонной связи, короче говоря, отброшенная к временам
Средневековья страна.
По изменившемуся поведению фельдмаршала Моделя было вид-
но, что мое положение изменилось. Он продолжил разговор со
мной, уже явно держась на расстоянии, теперь уже он очевидно
уклонялся от дальнейшего обсуждения того, что собственно было
предметом нашей беседы, спасения рурской промышленности 11 <
>. Растерянный и усталый, я заснул в каком-то крестьянском до-
ме. Через несколько часов я решил пройтись по полям и оказался
на пригорке. В легкой дымке внизу мирно раскинулась под солн-
цем деревня. Мне видна была местность вдали за холмами Зауэр-
ланда. Как может быть, думал я, чтобы человек хотел превратить
эту страну в пустыню! Я улегся в папоротники. Все казалось не-
реальным. От земли исходил пряный дух, показались первые зеле-
ные ростки. Когда я пустился в обратный путь, солнце заходило.
Решение было принято. Необходимо было предотвратить исполнение
приказа. Я отменил назначенные на вечер встречи в Рурской об-
ласти; лучше было сначала выяснить обстановку в Берлине.
Автомобиль вывели из кустов, несмотря на активность вра-
жеской авиации я уже ночью, включив ближний свет, выехал на
восток. Я просматривал свои записи, пока Кемпка сидел за ру-
лем. Многие из них касались обсуждаемого в последние два дня.
Не зная, на что решиться, я пробежал эти страницы. Потом я на-
чал незаметно рвать их и выбрасывать клочки в окно. Когда мы
ненадолго остановились, мой взгляд упал на подножку автомоби-
ля. Прижатые сильным встречным ветром, в ее угол набились пре-
дательские обрывки бумаги. Я потихоньку сбросил их в канаву.
Глава 30
Ультиматум Гитлера
Усталость делает человека равнодушным. Поэтому я совер-
шенно не был взволнован, когда 21 марта 1945 года после обеда
встретил Гитлера в Рейхсканцелярии. Он кратко осведомился о
том, как съездили, но был немногословен и не вспоминал о
"письменном ответе". Мне показалось ненужным говорить с ним об
этом. Кемпку он расспрашивал свыше часа, меня на эту беседу не
пригласили.
Вопреки принципиальному распоряжению Гитлера, я в тот же
вечер передал Гудериану копию моей памятной записки. Кейтель,
напротив, в ужасе отшатнулся от нее, как будто это было опас-
ное взрывчатое вещество. Напрасно я пытался выяснить, что соп-
ровождало появление приказа Гитлера. Как и в тот раз, когда
мое имя оказалось в списке будущего правительства, составлен-
ного участниками заговора 20 июля, ко мне стали относиться хо-
лодно. По всей видимости, окружение Гитлера считало, что я
окончательно впал в немилость. И действительно, я уже не мог
оказывать влияния на ход дел в важнейшей области моей деятель-
ности, спасения подчиненной мне промышленности.
Два решения Гитлера послужили мне в эти дни доказательст-
вом того, что он решил быть совершенно беспощадным. В сводке
вермахта от 18 марта 1945 г. я прочитал, что приведен в испол-
нение смертный приговор, вынесенный четырем офицерам, по вине
которых якобы не был вовремя взорван мост через Рейн под Рема-
геном; Модель только что сказал мне, что они были совершенно
невиновны. "Ремагенский страх": как его назвали, до конца вой-
ны сковал волю многих ответственных лиц.
В тот же день мне намекнули, что Гитлер приказал казнить
генерал-полковника Фромма. Уже за две недели до этого министр
юстиции Тирак за ужином с полным безразличием небрежно расска-
зал, пока меняли тарелки: "Фромму тоже скоро не сносить голо-
вы!" Мои попытки изменить этим вечером настроение Тирака ока-
зались бесполезными, они не произвели на него ни малейшего
впечатления. После этого я через несколько дней направил ему
официальное письмо на пяти страницах, в котором опровергал
большую часть известных мне обвинений против Фромма и предла-
гал себя в качестве свидетеля защиты народному суду.
Это было, пожалуй, единственное в своем роде ходатайство
рейхсминистра. Уже через три дня, 6 марта 1945 г. Тирак прис-
лал мне резкий по форме ответ, в котором говорилось, что для
дачи мной показаний народному суду требуется согласие Гитлера.
"Фюрер только что передал мне, - продолжал Тирак, - что он ни
в коем случае не сделает для Вас исключения в связи с делом
Фромма. В этой связи я не буду приобщать к делу Ваше заявле-
ние" 1 < >. Приведение в исполнение смертного приговора пока-
зало мне, насколько серьезно мое положение. Я был в шоке:
когда Гитлер 22 марта пригласил меня на одно из своих совеща-
ний по вопросам вооружений, я опять послал вместо себя Заура.
Его записи свидетельствовали о том, что оба они легкомысленно
игнорировали действительность. Хотя военное производство дав-
но уже развалилось, они занимались проектами так, как будто в
их распоряжении был еще весь 1945 год. Так, они не только об-
суждали совершенно нереальное производство нелегированной ста-
ли, но и констатировали, что армии следует поставить "макси-
мальное количество" 88-миллиметровых противотанковых пушек, а
также увеличить производство 210-миллиметровых минометов; они
упивались разработками совершенно новых видов оружия: нового
специального ружья для десантников, конечно, с "самой высокой
скорострельностью" или нового миномета сверхбольшого калибра
305 мм. В этом протоколе был также зафиксирован приказ Гитле-
ра, чтобы ему через несколько недель представили пять типов
танков. Сверх того, он хотел, чтобы разобрались с действием
известного уже в древности "греческого огня" и чтобы наш реак-
тивный самолет Ме 262 как можно скорее был переделан в истре-
битель. Он невольно подтвердил тем самым, какую тактическую
ошибку он совершил полтора года тому назад, когда из-за своей
косности не последовал совету экспертов 2 < >.
21 марта я вернулся в Берлин. Через три дня рано утром
мне передали сообщение, что английские войска к северу от
Рурской области, не встречая сопротивления, на широком фронте
перешли Рейн. Наши войска, как мне сообщил Модель, были бес-
сильны. Еще в сентябре 1944 г. высочайшая производительность
нашей военной промышленности позволила в короткий срок создать
из безоружных армий оборонительный фронт. Теперь такие возмож-
ности отпадали: территория Германии постепенно переходила к
противнику.
Я снова сел за руль своего автомобиля, чтобы вновь отпра-
виться в Рурскую область, сохранение которой было ключевым
вопросом послевоенного развития. В Вестфалии, когда мы уже
почти были на месте, нам пришлось остановиться из-за повреж-
денной покрышки. Неузнанный в сумерках, я на каком-то подворье
вел разговор с крестьянами. Неожиданно для меня оказалось, что
вколачиваемая в последние годы вера в Гитлера не исчезла даже
в этой ситуации: он, Гитлер, считали они, не может проиграть
войну, "у фюрера есть еще что-то в резерве, что он разыграет в
последний момент. Тогда наступит великий поворот. То. что он
позволяет врагам так далеко забраться на нашу территорию, это
же только западня!" Даже в правительстве присутствовала эта
наивная вера в преднамеренно придерживаемое чудесное ору-
жие,которое в самый последний момент уничтожит беззаботно
продвинувшегося вглубь страны противника. Функ, например, в
эти дни спросил меня: "Но у нас же есть особое оружие, не так
ли? Оружие, которое изменит все на 180 градусов?"
Той же ночью начались переговоры с д-ром Роландом, на-
чальником Рурского штаба и его важнейшими сотрудниками. То,
что они рассказали, ужасало. Три гауляйтера Рурской области
были полны решимости выполнить приказ Гитлера об уничтожении
объектов. Хернер, один из наших технических сотрудников, к
несчастью, одновременно руководивший техническим управлением
партии, по приказу гауляйтеров составит план работ по уничто-
жению. Сожалея, но привыкнув повиноваться, он разъяснил мне
детали своей технически грамотной концепкии, которая на нео-
бозримое время должна была отключить промышленность Рура: даже
угольные шахты предполагалось затопить и, разрушив подъемные
механизмы, на многие годы вперед сделать невозможным их восс-
тановление. Затопив баржи с цементом, предполагалось блокиро-
вать порты отгрузки Рура и одновременно с ними водные пути.
Уже на следующий день гауляйтеры собирались начать взрывные
работы, потому что войска противника быстро продвигались в се-
верной части Рурской области. У них, однако, было так мало
транспортных средств, что они полностью зависели от помощи мо-
ей военной организации. Взрывчатые вещества, детонаторы и бик-
фордовы шнуры они надеялись найти в достаточном количестве в
шахтах.
Роланд безотлагательно вызвал около двадцати надежных
представителей угольных шахт в замок Тиссена Ландсберг, где
помещалась резиденция штаба Рурской области. После короткого
обсуждения, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющем-
ся, сообща решили бросить взрывчатые вещества, детонаторы и
шнуры в "долото" шахт и таким образом сделать их непригодными
для использования. Один из коллег получил задание вывести за
пределы Рурской области все имеющиеся в нашем распоряжении
грузовики, снабдив их горючим лишь в небольшом количестве. В
случае необзодимости автомобили и горючее следовало предоста-
вить в распоряжение действующей армии, таким образом, оконча-
тельно выведя их из гражданского подчинения. Наконец, я пообе-
щал Роланду и его сотрудникам для охраны электростанций и дру-
гих важных промышленных объектов от отрядов подрывников, под-
чиненных гауляйтерам пятьдесят автоматов из производственных
остатков. В руках решительно настроенных мужчин, защищающих
свой завод, они в то время представляли собой значительную си-
лу, потому что полиции и партийным функционерам незадолго до
этого пришлось сдать свое личное оружие армии. В этой связи сы
даже вели речь об открытом бунте.
Гауляйтеры Флориан, Гофман и Шлесман собрались в гостини-
це "Блеберхоф" под Лангенбергом. Наперекор всем запретам Гит-
лера я на следующий день предпринял еще одну попытку уговорить
их. Начался горячий спор с гауляйтером Дюссельдорфа Флорианом.
Смысл его аргументов был таков: если война проиграна, то не
из-за ошибок фюрера или партии, а по вине немецкого народа.
После катастрофы такого рода в любом случае останутся в живых
только убогие создания. В отличие от Флориана, Гофмана и Шлес-
мана в конечном счете удалось переубедить. Но приказы фюрера
нужно исполнять, сказали они, и никто с них ответственность не
снимет. Они не знали, что делать, тем более, что Борман тем
временем довел до них новый приказ Гитлера, еще более ужесто-
чавший директиву об уничтожении жизненных основ народа 3 < >.
Гитлер еще раз приказывал "очистить все области, которые мы в
настоящее время не в состоянии удержать и которые предположи-
тельно будут оккупированы противником". Чтобы разом отвести
все контраргументы, дальше шло: "Фюрер располагает достаточной
информацией о том, с какими огромными трудностями связана реа-
лизация этого требования. Требование фюрера основано на очень
точных, выверенных расчетах. Необходимость эвакуации не подле-
жит обсуждению".
Эвакуировать в соответствии с приказом миллионы людей из
областей к востоку от Рейна и Рурской области, из таких цент-
ров, как Мангейм и Франкфурт, можно было только в малонаселен-
ные области, прежде всего, в Тюрингию или пойму Эльбы. В мест-
ность без санитарных сооружений, без жилья и продовольствия
