мальным причинам, протест против деятельности д-ра Пошмана:
медицинское обслуживание в лагерях относится к его сфере дея-
тельности. С возмущением он требовал от меня не только выра-
зить д-ру Пошману строгий выговор, наказать его администра-
тивно, но и навсегда запретить ему лезть не в свои дела. Я
немедленно ответил, что не вижу ни малейшего повода для удов-
летворения его требований, напротив, мы весьма заинтересованы
в достаточном медицинском обслуживании заключенных (19). В
тот же день я обсуждал с д-ром Пошманом дополнительные меры
по улучшению медицинской помощи. Поскольку затеял я это все
вместе с д-ром Брандтом и, поскольку, оставляя в стороне вся-
кие гуманитарные соображения, наши доводы были просто разум-
ны, возможная реакция Лея меня нисколько не беспокоила. Я был
убежден, что Гитлер не только поставит на место партбюрокра-
тию, которой мы пренебрегли, но еще и поиздевается над ней.
О Лее я больше ничего не слыхивал. И даже Гиммлер не су-
мел добиться своего, когда он попробовал показать мне, что
ему ничего не стоит по своему усмотрению наносить удары даже
по очень влиятельным группам людей. 14 марта 1944 г. он при-
казал арестовать Вернера фон Брауна вместе с двумя другими
его сотрудниками. Начальнику центрального управления было со-
общено, что они нарушили одно из моих распоряжений, позволив
себе отвлечься от военно-стратегически важных задач из-за ка-
ких-то проектов для мирных времен. Действительно, сам фон
Браун и его компания часто без всякой опаски рассуждали о
том, как в отдаленном будущем может быть сконструирована ра-
кета для почтовой связи между Соединенными Штатами и Европой.
Столь же дерзкие, сколь и наивные, они не расставались со
своими мечтаниями и даже позволили какому-то иллюстрированно-
му журналу опубликовать в высшей мере фантастические картинки
будущего. Когда Гитлер посетил меня, еще только-только встав-
шего с кровати, в Клессхайме, и неожиданно любезно со мной
обратился, я воспользовался случаем и заручился его обещанием
выпустить арестованных. Но прошла еще целая неделя, прежде
чем обещание было выполнено. И спустя шесть недель Гитлер все
еще ворчал, как непросто оказалось ему добиться этого. Как
записано в "Дневнике фюрера" от 13 мая 1944 г., Гитлер "по
делу Б. обещал только", что "до тех пор, пока Б. остается для
меня абсолютно необходимым сотрудником, он не подлежит ника-
ким видам преследования, как бы ни были проблематичны выте-
кающие из этого следствия общего характера". Но Гиммлер все
же добился своего - с тех пор даже самые уважаемые сотрудники
ракетного центра не могли чувствовать себя в безопасности,
угроза произвола нависла над ними. А ведь надо было иметь в
виду, что я не всегда смогу прийти им на помощь и снова до-
биться скорого освобождения.
Гиммлер уже давно нацелился на создание собственного
эсэсовского экономического концерна. Мне казалось, что Гитле-
ру этот проект не по вкусу, и я его поддерживал. Не здесь ок-
ренились мотивы странного поведения Гиммлера во время моей
болезни? За месяцы моего отсутствия ему все же удалось окон-
чателльно убедить Гитлера в том, что крупный хозяйственный
концерн СС будет иметь ряд достоинств, и в начале июня 1944
г. Гитлер предложил мне поддержать СС в этом начинании, по-
мочь создать экономическую империю, которая охватывала бы
различные отрасли - от сырьевой и до обрабатывающей промыш-
ленности. Свое требование он обосновал довольно неуклюжим до-
водом, что СС должны быть достаточно сильны, чтобы, например,
быть в состоянии выступить после его, Гитлера, ухода с поли-
тической сцены, против министра финансов, если тот вознаме-
рится урезать финансирование СС.
То есть начиналось именно то, чего я так опасался, всту-
пая в должность министра. Мне, правда, удалось добиться от
Гитлера формулировки, что гиммлеровские производственные объ-
екты "должны подлежать такому же контролю, как и все предпри-
ятия по выпуску вооружения и иной военной продукции" с тем,
чтобы "не получилось так, что одна часть вооруженных сил пой-
дет своим путем, тогда как за два года я приложил немало тру-
да на то, чтобы вооружение всех трех составных частей вермах-
та свести воедино" (20). Гитлер пообещал поддержать меня
перед Гиммлером, но у меня по временам сохранялись сильные
сомнения относительно степени этой поддержки. Гиммлер же,
бесспорно, был проинформирован Гитлером о нашей с ним беседе,
когда он вдруг пригласил меня в свой дом под Берхтесгаденом.
Хотя рейхсфюрер СС и выглядел по временам фантазером,
полет мыслей которого Гитлер находил просто смешным, в то же
время он был чрезвычайно здравомыслящий реалист, точно наме-
тивший свои далеко идущие политические цели. Беседы он прово-
дил в стиле доброжелательной, слегка, как казалось, вынужден-
ной корректности, никогда сердечно - и всегда озабоченный
тем, чтобы в качестве свидетеля обязательно бы присутствовал
кто-нибудь из его штаба. У него был тогда крайне редко расп-
ространенный дар терпеливо выслушивать аргументы своего собе-
седника. В дискуссии он производил впечатление мелочное, пе-
дантичное; по-видимому, неторопливо обдумывал каждое свое
слово. По-видимому, ему было безразлично, не производит ли он
вследствие этого впечатление негибкой, а то и прямо ограни-
ченной личности. Его бюро работало с точностью отлично сма-
занного механизма, в чем своеобразно отражалась его безли-
кость. Во всяком случае, мне часто казалось, что в предельно
деловом стиле его секретариата находил отражение его бесцвет-
ный характер. Его машинисток, молодых женщин, трудно было
назвать хорошенькими, но они выглядели чрезвычайно усердными
и добросовестными.
Гиммлер развернул на этот раз передо мной очень проду-
манную и масштабную концепцию. За время моей болезни СС суме-
ло, несмотря на усилия Заура, присвоить себе венгерский Манф-
ред-Вайс-концерн, солидное предприятие по производству
вооружений. Вокруг этого ядра, как мне это теперь разъяснил
Гиммлер, предполагается, методично и последовательно расширяя
сферы, создать концерн. От меня он хотел бы получить рекомен-
дацию на пост управляющего этим концерном. После недолгого
размышления я назвал имя Пауля Пляйгера, который в рамках че-
тырехлетнего плана возвел огромный металлургический комбинат,
человека своенравного и энергичного. Благодаря своим многооб-
разным связям в мире промышленности, он не очень-то позволил
бы Гиммлеру безмерно и бездумно раздувать и чрезмерно усили-
вать новый концерн. Но Гиммлеру мой совет пришелся не по вку-
су. Впоследствии он никогда не делился со мной своими планами
на будущее.
Близкие сотрудники Гиммлера Поль, Юттнер и Бергер были,
несмотря на их цепкую, неуступчивую манеру ведения перегово-
ров, людьми весьма посредственного добродушия: они являли со-
бой ту банальность, с которой можно смириться с первого же
взгляда. Два же других сотрудника буквально замораживали ок-
ружающих, как и сам их шеф. Гейдрих и Каммлер были блондина-
ми, голубоглазыми, с продолговатой формой головы, неизменно
строго одетые и прекрасно воспитанные; оба были способны в
любой момент к нетрадиционным решениям, которые оба умели с
редкостной настойчивостью проводить в жизнь, преодолевая лю-
бые препятствия. Выдвижение Каммлера было весьма примечатель-
ным. Вопреки всем идеологическим безумствам Гиммлер при реше-
нии кадровых вопросов не придавал значения прежней партийной
принадлежности сотрудников. Решающими для него были хватка,
быстрая сообразительность и сверхисполнительность. В начале
1942 г. он назначил его, бывшего высокопоставленного чиновни-
ка министерства авиации, руководителем строительного управле-
ния СС, а летом 1943 г. сделал ответственным за производство
ракет. В нашей совместной работе новый доверенный человек
Гиммлера показал себя ни с чем не считающейся, холодной маши-
ной, фанатиком в достижении поставленной цели, которую он
умел тщательнейшим образом и не чураясь никаких средств прос-
читывать далеко вперед.
Гиммлер заваливал его заданиями, при всяком удобном слу-
чае брал его с собой к Гитлеру. Вскоре пошел слушок, что
Гиммлер прилагает усилия сделать его моим преемником. Мне
импонировала холодная деловитость Каммлера, который во многих
случаях оказывался моим партнером, по предназначаемой ему ро-
ли - моим конкурентом, а по своему восхождению и стилю работы
во многом - моим зеркальным отражением. Он также происходил
из солидной буржуазной среды, получил высшее образование, об-
ратил на себя внимание в строительной промышленности и сделал
быструю карьеру в областях, далеких от своей непосредственной
специальности.
В условиях войны результативность работы того или иного
предприятия в решающей мере определялась контингентом его ра-
бочей силы. Уже в самом начале 40-х г.г., а затем и во все
ускоряющемся темпе СС в тайне приступил к строительству тру-
довых лагерей и заботился об их постоянном пополнении. Шибер,
ответственный сотрудник моего министерства, обратил в своей
записке от 7 мая 1944 г. мое внимание на усилия СС использо-
вания своей неограниченнойю власти над рабочей силой в рамках
своей системы для общей экономической экспансии.
Все более широкое распространение получала практика изъ-
ятия из наших предприятий иностранной рабочей силы, когда ра-
бочих арестовывали за незначительные проступки и отправляли в
лагеря СС (22). Мои сотрудники подсчитали, что таким путем в
начале 1944 г. у нас ежемесячно отнимали по 30-40 тыс. рабо-
чих. Поэтому в начале июня 1944 г. я заявил Гитлеру, что "ис-
чезновение 500 тыс. рабочих за один только год нетерпимо...
Тем более, что значительную их часть составляет с немалыми
трудами обученная рабочая сила". Их следовало бы "по возмож-
ности быстро вернуть на рабочие места по освоенной профес-
сии". Гитлер пообещал на предстоящем совещании с Гиммлером и
мной взять мою сторону (23), но Гиммлер, вопреки очевидности,
прямо в глаза Гитлеру и мне начисто отрицал существование по-
добной практики.
Как я не раз имел возможность убедиться, заключенные ис-
пытывали страх перед все возрастающим экономическим экспанси-
онизмом Гиммлера. Я вспоминаю посещение сталеплавильных
заводов в Линце летом 1944 г. Заключенные там пользовались
полной свободой передвижения на производственных участках. В
просторных цехах они работали на основном оборудовании или в
качестве вспомогательной силы у квалифицированных немецких
рабочих, которые совершенно непринужденно общались с ними.
Охранники были не из СС, а солдаты. Когда мы подошли к группе
из примерно двух десятков русских, я спросил через переводчи-
ка, удовлетворены ли они оплатой труда. Очень выразительными
жестами они выразили свое удовлетворение. Да и то, как они
выглядели, свидетельстововало о том же. По сравнению с угаса-
ющими людьми в пещерах "Миттельверка" их прилично кормили, а
когда, просто так, для разговора, я спросил, не хотели бы они
вернуться в свои базовые лагеря, они сильно перепугались, на
их лицах появился неприкрытый ужас.
Я не стал задавать больше вопросов, да и к чему - их ли-
ца сказали, в сущности, все. Если бы сегодня я попытался бы
воспроизвести мои тогдашние ощущения, если я, прожив целую
жизнь, попробую разложить по полочкам, что же это было, то
мне представляется это таким образом: отчаянный бег напере-
гонки со временем, безумная зацикленность на показателях про-
дукции и процента брака намертво замуровали все соображения и
чувства человечности. Один американский историк написал, что
я любил машины больше, чем людей (24). И он не неправ: я соз-
наю, что вид страдающих людей мог влиять только на мои ощуще-
ния, но не на мое поведение. На уровне эмоций возникала сен-
