главное... Но мы не можем ими заниматься, а должны строго придерживаться
рамок биографии и, как водится, обязаны прежде всего познакомить вас с
родителями героя, с его отцом и матерью. И будьте довольны, что я начи-
наю сразу с отца и матери, а не с прадедушки и прапрадедушки, как это
делают другие биографы.
3
ОТЕЦ И МАТЬ
Воронковский богач и его разнообразные доходы.-Орава ребят.-Служанка
Фрума властвует над нами.-Герой биографии-пересмешник и сорванец
Высокий человек с вечно озабоченным лицом, с широким, белым лбом, из-
резанным морщинами, с редкой смеющейся бородкой; человек почтенный и бо-
гомольный, знаток талмуда, библии и древнееврейского языка, приверженец
тальненского чудотворца и почитатель Maпy *, Слонимского и Цедербаума *,
арбитр и советчик, отличающийся пытливым умом, шахматист, человек, знаю-
щий толк в жемчуге и брильянтах,-вот верный портрет отца нашего героя -
реб Нохума Вевикова, который считался самым крупным богачом в городе.
Трудно сказать, каким состоянием мог, собственно, обладать такой бо-
гач, но дел у него было бесчисленное множество. Он был арендатором, пос-
тавлял свеклу на завод, держал земскую почту, торговал зерном, грузил
берлины на Днепре, рубил лес, ставил скот на жмых. Однако кормил семью
"мануфактурный магазин". Впрочем, это только одно название "мануфактур-
ный магазин". Там была и галантерея, и бакалея, и овес, и сено, и домаш-
ние лекарства для крестьян и крестьянок, и скобяные товары.
Магазином отец не занимался. Здесь хозяйкой была мать-женщина делови-
тая, проворная, исключительно строгая со своими детьми. А детей было не-
мало,-черноволосых, белокурых, рыжих,-больше дюжины, самых различных
возрастов.
С детьми здесь особенно не носились, никто о них не мечтал; если бы
они, не дай бог, и не явились на свет, то беда была бы тоже невелика. Но
раз они уже есть, то тем лучше - кому они мешают! Пусть живут долгие го-
ды!.. Кому удавалось выкарабкаться из оспы, кори и всех прочих напастей
детского возраста, тот вырастал и отправлялся в хедер, сначала к Но-
те-Лейбу-учителю для малышей, затем к учителю талмуда-Зораху. А кто не
мог устоять против тысячеглазого ангела смерти, высматривающего младен-
цев,- тот отправлялся в свой срок туда, откуда не возвращаются. Тогда в
доме справляли семидневный траур-завешивали зеркала, отец с матерью сни-
мали ботинки, садились на пол и долго плакали... пока не переставали;
затем произносили установленное: "Бог дал-бог взял", вытирали глаза,
вставали с пола и забывали... Да иначе не могло быть в этой сутолоке, на
этой ярмарке, где толкалось больше дюжины ребят, из которых старший, с
пробивающейся бородкой, уже женился, а младшего еще не отняли от груди.
Большим искусством со стороны матери было вырастить эту ораву и спра-
виться со всеми детскими болезнями. В обычное время на ребят сыпались
пощечины, пинки, затрещины, но стоило кому-нибудь из них, упаси боже,
заболеть, как мать не отходила от постели ни на миг. "О горе матери!" А
как только ребенок выздоравливал и вставал на ноги, ему кричали: "В хе-
дер, бездельник этакий, в хедер!"
В хедере учились все, начиная с четырех лет и... почти до самой
свадьбы. Во всей этой ораве выделялся как самый большой сорванец средний
сын, герой нашей биографии, Шолом, или полным титулом - Шолом сын Нохума
Вевикова.
Нужно ему отдать справедливость-он слыл не таким уж скверным мальчиш-
кой, этот Шолом, и учился лучше всех других детей, но оплеух, колотушек,
пинков, розог, да минует вас такая беда, получал он тоже больше всех.
Очевидно, он их заслуживал...
- Вот увидите, ничего хорошего из этого ребенка не выйдет! Это растет
ничтожество из ничтожеств, своевольник, обжора, Иван Поперило, выкрест,
выродок, черт знает что-хуже и не придумаешь!
Так аттестовала его служанка Фрума-рябая, кривая, но честная, предан-
ная и очень бережливая прислуга. Она шлепала и колотила ребят, скупилась
на еду, следила за тем, чтобы они были добрыми и благочестивыми, честны-
ми и чистыми перед богом и людьми. А так как мать, женщина деловая, была
вечно занята в магазине, то служанка Фрума твердой рукой вела дом и
"воспитывала" детей, как мать. Она их будила по утрам, умывала, причесы-
вала, произносила с ними утреннюю молитву, хлестала по щекам, кормила,
отводила в хедер, приводила домой, опять хлестала по щекам, кормила, чи-
тала с ними молитву перед отходом ко сну, снова хлестала по щекам и ук-
ладывала спать всех вместе, - пусть это вас не смущает, - в одну кро-
вать. Сама она укладывалась у них в ногах.
Горькой, как изгнание, была для детей служанка Фрума, и ее свадьба
для них оказалась настоящим праздником. Долгие годы ему, этому Юде-
лю-плуту, с копной курчавых волос, густо смазанных гусиным салом, и со
сросшимися ноздрями, которые и не придумаешь, как высморкать, будь ты
семи пядей во лбу! Долгие годы ему за то, что он решился (вот сумасшед-
ший!) жениться на кривой Фруме! И женился он не просто так, а "по люб-
ви"; ну конечно, не за рябое лицо и кривой глаз так пылко он полюбил
ее,-упаси бог! - а за честь породниться с Нохумом Вевиковым. Шутка
ли-такое родство! Сама Хая-Эстер, мать Шолома, справляла свадьбу, была
главной кумой, пекла коврижки, доставила музыкантов из Березани, затем
плясала, веселилась до утра, пока совсем не охрипла.
Ну и нахохотались и наплясались же тогда ребята! Радовались мы, по-
нятно, не столько тому, что пройдоха и плут женится на нашей кривой слу-
жанке, сколько тому, что избавляемся от Фрумы на веки вечные. Немало
посмеялись, между прочим, и когда "сорванец" передразнивал счастливую
чету-жениха, как он свистит носом, и невесту, как она посматривает на
жениха единственным глазком и облизывается, словно кошка, отведавшая
сметаны.
Копировать, подражать, передразнивать-на это наш Шолом был мастер.
Увидев кого-нибудь в первый раз, тут же находил в нем что-либо неладное,
смешное, сразу надувался, как пузырь, и начинал его изображать. Ребята
покатывались со смеху. А родители постоянно жаловались учителю, что
мальчишка передразнивает всех на свете, точно обезьяна. Надо его от это-
го отучить,
Учитель не раз принимался "отучать" Шолома, но толку от этого было
мало. В ребенка словно бес вселился: он передразнивал решительно всех,
даже самого учителя-как он нюхает табак и как семенит короткими ножка-
ми,-и жену учителя-как она запинается, краснеет и подмигивает одним
глазком, выпрашивая у мужа деньги, чтобы справить субботу, и говорит она
не "суббота", а "шабота". Сыпались тумаки, летели оплеухи, свистели роз-
ги! Ох и розги! Какие розги!
Веселая была жизнь!
4
СИРОТА ШМУЛИК
Сказки, фантазии и сны. - Каббала * и колдовство
Есть лица, которые как бы созданы для того, чтобы очаровывать с пер-
вого взгляда. "Любите меня!" - говорит вам такое лицо, и вы начинаете
его любить, не зная за что.
Такое милое личико было у сироты Шмулика, мальчика без отца и матери,
который жил у раввина.
К этому Шмулику и привязался Шолом, сын Нохума Вевикова, герой нашего
жизнеописания, с первой же минуты их знакомства и делился с ним своими
завтраками и обедами. Он подружился, да еще как подружился с ним - души
в нем не чаял! И все из-за сказок!
Никто не знал столько сказок, сколько Шмулик. Но знать сказки-это еще
не все. Нужно еще уметь их рассказывать. А Шмулик умел рассказывать как
никто.
Откуда только этот забавный паренек с розовыми щечками и мечтательны-
ми глазами брал столько сказок, прекрасных, увлекательных, полных таких
редкостных, фантастических образов! Слыхал ли он их от кого-нибудь, или
сам выдумывал-до сих пор не могу понять. Знаю только одно: они струились
у него, словно из источника, неисчерпаемого источника. И рассказ шел у
него гладко как по маслу, тянулся, как бесконечная шелковая нить. И сла-
достен был его голос, сладостна была его речь, точно мед. А щеки загора-
лись, глаза подергивались легкой дымкой, становились задумчивыми, влаж-
ными.
Забравшись в пятницу после хедера или в субботу после обеда, а иной
раз в праздник под вечер на высокую воронковскую гору, "вершина которой
почти достигает облаков", товарищи ложились в траву либо ничком, либо на
спину, лицом к небу, а Шмулик принимался рассказывать сказку за сказкой
о царевиче и царевне, о раввине и раввинше, о принце и его ученой соба-
ке, о принцессе в хрустальном дворце, о двенадцати лесных разбойниках, о
корабле, который отправился в Ледовитый океан, и о папе римском, затеяв-
шем диспут с великими раввинами; и сказки про зверей, бесов, духов, чер-
тей-пересмешников, колдунов, карликов, вурдалаков; про чудовище пиперно-
тер-получеловека-полузверя и про люстру из Праги. И каждая сказка имела
свой аромат, и все они были полны особого очарования.
Товарищ его, Шолом, слушал развесив уши и разинув рот, пожирая глаза-
ми занятного паренька с розовыми щечками и влажными мечтательными глаза-
ми.
- Откуда ты все это знаешь, Шмулик?
- Глупый ты, это все пустяки! Я еще знаю, как нацедить вина из стены
и масла из потолка.
- Как же это можно нацедить вина из стены и масла из потолка?
- Глупый ты, и это чепуха! Я даже знаю, как делают золото из песка, а
из черепков-алмазы и брильянты.
- А как это делают?
- Как? А с помощью каббалы! Наш раввин ведь каббалист, кто этого не
знaeт! Он никогда не спит.
- Что же он делает?
- Ночью, когда все спят, он один бодрствует. Сидит и занимается каб-
балой.
- А ты видел?
- Как же я мог это видеть, если спал?
- Откуда же ты знаешь, что он занимается каббалой?
- А кто этого не знает! Даже малые дети знают. Спроси кого хочешь.
То, что может сделать наш раввин, не сделает никто. Захочет - и перед
ним откроются все двенадцать колодцев с живым серебром и все тринадцать
садов чистого шафрана: и золота, и серебра, и алмазов, и брильянтов там,
как песку на дне морском... Так много, что и брать не хочется!..
- Почему же ты всегда голоден и почему у раввина никогда нет денег на
субботу?
- Так! Потому что он не хочет. Он "кающийся". Он хочет отстрадать на
этом свете. Стоило бы ему только захотеть, и он был бы богат, как Корей
*, тысячу Ротшильдов заткнул бы за пояс, потому что он знает, как можно
разбогатеть. Ему открыты все тайны, он даже знает, где зарыт клад.
- А где зарыт клад?
- Умница! Откуда мне знать? Если б я знал, где зарыт клад, я бы ска-
зал тебе давно. Пришел бы среди ночи и разбудил: "Идем, Шолом! Наберем
полные пригоршни золота и набьем этим золотом карманы!"
И стоило Шмулику заговорить о кладе, как его мечтательные глаза заго-
рались, и сам он весь преображался, пылал костром, так что и товарища
своего зажигал. Шмулик говорил, а Шолом смотрел ему в рот и жадно глотал
каждое слово.
5
КЛАДЫ
Что такое клад. - Легенда времен Хмельницкого. - Чудодейственные кам-
ни
Что в нашем местечке действительно находится клад, не могло быть ни-
какого сомнения.
Откуда он взялся? Это Хмельницкий... Хмельницкий зарыл его здесь в
давние времена. Тысячи лет люди копили и копили богатства, пока не при-
шел Хмельницкий и не припрятал их.
- А кто такой Хмельницкий?
- Не знаешь Хмельницкого? Глупый ты! Хмельницкий... Он был очень
злой. Он был еще до времен Хмельницкого... Это ведь и маленькие дети
знают. И вот Хмельницкий забрал у тогдашних помещиков и у богатых евреев
милли... миллионы золота и привез к нам сюда, в Воронку, и здесь однажды
ночью при свете луны зарыл по ту сторону синагоги, глубоко, глубоко в
землю. И это место травой заросло и заклятьем заклято, чтобы никто из
рода человеческого его не нашел.
- И все добро пропало навсегда, на веки веков?
- Кто тебе сказал, что навсегда, на веки веков? А зачем тогда бог
