Оператор нажал на кнопку, и камера застрекотала.
- Внимание. Начали! - скомандовал он актерам.
Мужчина встал на колени рядом с блондинкой, и та взяла его пенис в
рот. Он тотчас начал вставать. Блондинка вынула его изо рта и сказала:
- Боже, до чего же он огромен!
- Суй его в нее! - приказал оператор.
Мужчина улегся на блондинку и сунул пенис промеж ее ног.
- Осторожнее, милок. - Тон ее был резким и раздраженным.
- Делай вид, что тебе это нравится.
- Как? Он же размером с е... арбуз.
Зритель, подавшись вперед, не отрываясь следил за каждым движением
пары. Девушка сказала:
- Боже, до чего же хорошо. Только ради бога, беби, не спеши.
Зритель, глядя на кровать, задышал чаще и прерывистее. Девушка была
третьей по счету, и во много раз красивее, чем предыдущие.
Вскрикивая, она теперь металась в постели из стороны в сторону.
- О-о, только не останавливайся!
Она обхватила бедра мужчины и с силой притянула его к себе. Ритм ее
партнера стал более мощным и интенсивным, он словно наносил ей своим телом
частые, сильные удары. Ее движения убыстрились, ногти впились в голую
спину мужчины.
- О-о, - стонала она. - О, я кончаю.
Оператор оглянулся на зрителя, и тот, сверкая глазами за черными
стеклами, утвердительно кивнул.
Девушка в тисках своего блаженства и неистового безумства, даже не
расслышала, что он сказал. Когда наслаждение, волной накатившее на нее,
отразилось в счастливой улыбке на ее лице и тело задрожало мелкой
трепетной дрожью, огромные руки мужчины сомкнулись на ее горле и стали
стискивать его, не давая ей дышать. Она сначала с недоумением подняла на
него глаза, но когда осознала, что происходит, они вдруг наполнились
ужасом.
В мозгу зрителя звенело: "Вот этот миг! Боже мой! Какие глаза!" В
глазах ее застыл ужас. Она безуспешно пыталась оторвать от своего горла
стиснувшие его стальные пальцы. Тело ее еще содрогалось в блаженных
спазмах сексуального наслаждения, и судороги оргазма и судороги
предсмертной агонии слились воедино.
Тело зрителя было покрыто потом. Возбуждение до краев переполняло
его. Девушка умирала в миг наивысшего блаженства жизни, глядя прямо в
глаза смерти. И это было прекрасно!
Но вот наступил конец. Зритель, тяжело и прерывисто дыша, изнемогший
от наслаждения, устало откинулся на стуле. Девушка была наказана.
Зритель чувствовал себя богом.
16. ЦЮРИХ. ПЯТНИЦА, 11 СЕНТЯБРЯ - ПОЛДЕНЬ
Главная штаб-квартира "Роффа и сыновей" раскинулась на шестидесяти
акрах земли вдоль Шпреттенбах на западной окраине Цюриха.
Административное, в двенадцать этажей здание возвышалось над жавшимися к
нему снизу постройками для научных исследований, производственными цехами,
экспериментальными лабораториями, складами и сетью подъездных
железнодорожных путей. Это был мозговой центр обширной империи "Роффа и
сыновей".
Вестибюль здания, окрашенный в зеленые и белые тона, был обставлен
ультрасовременной датской мебелью. За стеклянной конторкой сидела
женщина-администратор, и тех, кого она впускала внутрь здания, обязательно
сопровождали специальные служащие. Справа, в глубине вестибюля,
располагалось несколько пассажирских лифтов и специальный экспресс-лифт
для президента концерна.
В это утро экспресс-лифт с небольшими промежутками поднимал наверх
членов Совета директоров. В течение последних нескольких часов самолетами,
вертолетами и на лимузинах они прибыли сюда из различных частей света и
теперь все вместе находились в просторном, отделанном дубом
конференц-зале: сэр Алек Николз, Вальтер Гасснер, Иво Палацци и Шарль
Мартель. Единственным из присутствующих в зале, кто не являлся членом
Совета, был Рис Уильямз.
На столике в изобилии стояли закуски и напитки, но никто к ним не
притрагивался. Все они нервничали, были напряжены, и каждый был занят
своей собственной проблемой.
В зал вошла Кэйт Эрлинг, немолодая, но энергичная и знающая свое дело
швейцарка.
- Прибыла машина мисс Рофф.
Глаза ее быстро обежали зал, чтобы удостовериться все ли на месте -
ручки, блокноты, полны ли серебряные графины с водой, поставленные на стол
перед каждым из членов Совета, приготовлены ли сигареты, пепельницы и
спички. Кэйт Эрлинг в течение пятнадцати лет была секретарем Сэма Роффа.
То, что он был мертв, не могло служить для нее причиной безответственного
отношения к своим обязанностям. Удовлетворенная, она кивнула головой и
удалилась.
Внизу перед административным зданием остановился лимузин, и из него
вышла Элизабет Рофф. На ней был строгих линий черный костюм и белая
блузка. На лице полностью отсутствовала косметика. Она выглядела явно
моложе своих двадцати четырех лет, очень хрупкой и легко ранимой.
Пресса уже ждала ее. Едва она направилась в сторону здания, как со
всех сторон ее тотчас обступили теле-, радио-, и газетные репортеры с
фотоаппаратами и микрофонами.
- Представитель "L'Europeo", мисс Рофф. Хотелось бы узнать, кто, по
вашему мнению, займет в концерне место вашего отца, в связи...
- Взгляните сюда, мисс Рофф. Улыбнитесь-ка нашим читателям.
- Ассошиэйтед Пресс, мисс Рофф. Что вам известно о завещании отца?
- "Нью-Йорк дейли ньюз". Ваш отец, насколько нам известно, был
опытным альпинистом. Выяснилось, каким образом...
- "Уолл-стрит джорнел". Не могли бы вы рассказать более подробно о
финансовом состоянии концерна?
- Представитель "Лондон таймз". Мы собираемся поместить большой
материал о "Рофф и...
Элизабет с трудом, с помощью трех охранников, налево и направо
расталкивающих репортеров, пробивалась сквозь толпы к вестибюлю.
- Еще один снимочек, мисс Рофф...
Элизабет уже скрылась в лифте. Двери автоматически сомкнулись. Она
глубоко вздохнула и огорченно подумала: "Сэм мертв, что им всем от меня
надо?"
Несколько секунд спустя Элизабет уже входила в конференц-зал. Первым
ее приветствовал Алек Николз. Застенчиво притянув ее к себе, он сказал:
- Прими мое самое глубокое соболезнование, Элизабет. Это поразило нас
как громом. Мы с Вивиан пытались дозвониться к тебе, но...
- Я знаю. Спасибо, Алек. И за письмо спасибо.
Подошел Иво Палацци и поцеловал ее в обе щеки.
- Что я могу сказать, cara? Ты-то хоть в порядке?
- Да, все в норме. Спасибо, Иво. - Она обернулась. - Привет, Шарль.
- Элизабет, мы с Эленой просто места себе не находим. Можем ли мы
чем-нибудь...
- Спасибо.
К Элизабет подошел Вальтер Гасснер и, смущаясь, сказал:
- Анна и я выражаем тебе глубокое соболезнование в связи с кончиной
отца.
Она не желала быть здесь, где все, буквально каждая мелочь, так живо
напоминало ей об отце. Ей хотелось убежать, поскорее остаться одной.
Рис Уильямз стоял немного в стороне, внимательно наблюдая за
выражением лица Элизабет. "Если они сейчас же не прекратят, - подумал он,
- она этого не выдержит и расплачется". Он плечом двинулся сквозь их
плотно стоявшую группу, протянул ей руку и сказал:
- Привет, Лиз.
- Привет, Рис.
В последний раз она видела его, когда он принес ей весть о смерти
Сэма. А казалось, что прошло несколько лет или всего несколько секунд.
Однако с тех пор не прошло и недели.
Рис понимал, как трудно Элизабет сохранять самообладание. И потому
деловито сказал:
- Поскольку все в сборе, предлагаю незамедлительно начать. - Он
улыбнулся. - Это не займет много времени.
Она благодарно улыбнулась ему. Мужчины заняли свои места за большим,
прямоугольной формы дубовым столом. Рис подвел Элизабет к месту президента
во главе стола и пододвинул ей стул. "Стул отца", - мелькнуло в голове у
Элизабет. Здесь он сидел в качестве бессменного представителя всех
совещаний.
Шарль сказал:
- Так как у нас нет... - Он спохватился и обернулся к Алеку. - Отчего
бы вам не повести это совещание?
Алек оглядел всех присутствующих. Никто не возражал.
- Хорошо.
Он нажал на кнопку на столе, и с блокнотом в руке в конференц-зал
вернулась Кейт Эрлинг. Закрыв за собой дверь, она села на стул и
приготовилась писать.
Алек заговорил:
- Полагаю, что в данных обстоятельствах обойдемся без формальностей.
Мы понесли тяжелую утрату. Но, - как бы извиняясь за то, что хочет
сказать, он взглянул в сторону Элизабет, - самое главное сейчас - это
показать всему миру, что "Рофф и сыновья" все так же сильны.
D'accord. А то нас в прессе уже травят, как клопов, - угрюмо сказал
Шарль.
Элизабет быстро посмотрела в его сторону.
- Почему?
- Сейчас у фирмы масса неприятностей, Лиз - пояснил Рис. - Мы по уши
увязли в судебной тяжбе, назначена правительственная комиссия по
расследованию нашей деятельности, и некоторые банки оказывают на нас
довольно сильное давление. Все это отрицательно сказывается на нашей
репутации. Люди покупают лекарства, потому что доверяют фирме, которая их
изготовляет. Если мы потеряем это доверие, мы потеряем клиентов.
- И тем не менее у нас нет проблем, которые было бы невозможно
разрешить. Главное - это немедленно реорганизовать фирму, - бодро заявил
Иво.
- Каким образом? - спросила Элизабет.
- Продав часть акций на сторону, - ответил Вальтер.
Шарль подхватил:
- Тем самым мы сможем быстро погасить долги в банках, и у нас еще
останется достаточно денег...
Элизабет посмотрела в сторону Алека.
- Ты тоже так думаешь?
- Мы все так думаем, Элизабет.
Она в задумчивости откинулась на спинку стула. Рис собрал кое-какие
бумаги, лежавшие перед ним, поднялся со своего места и положил их перед
Элизабет.
- Я подготовил все необходимые документы. Требуется только твоя
подпись.
Элизабет мельком взглянула на лежащие перед ней бумаги.
- Подпишу их, а дальше что?
Заговорил Шарль:
- Примерно с полдюжины международных брокерских фирм готовы
сформировать консорциум, чтобы гарантировать размещение акций. Они
согласятся на цены, которые назначим мы. Среди покупателей могут оказаться
как крупные фирмы, так и частные лица.
- Под крупными фирмами вы имеете в виду банки и страховые компании? -
спросила Элизабет.
Шарль утвердительно кивнул головой:
- Именно их.
- И они назначат своих директоров в Совет.
- Это обычная практика.
- Другими словами, именно они будут контролировать "Роффа и сыновей",
- констатировала Элизабет.
- Мы все также останемся в Совете, - вмешался Иво.
Элизабет повернулась к Шарлю.
- Вы сказали, что консорциум биржевиков готов немедленно вступить в
дело.
Шарль утвердительно кивнул головой.
- Так почему же они до сих пор не сделали это?
Он озадаченно посмотрел на нее:
- Не понимаю, что вы имеете в виду?
- Если все согласны, что для концерна лучшим выходом в создавшейся
ситуации будет выдача его в руки посторонним, не имеющим к нашей семье
никакого отношения, почему же это не было сделано раньше?
Наступило неловкое молчание. Наконец Иво сказал:
- Решение должно быть единогласным. Согласны должны быть все члены
Совета без исключения.
- Кто же был не согласен? - спросила Элизабет.
На этот раз молчание было более длительным.
Наконец Рис прервал его:
- Сэм.
И Элизабет вдруг поняла, что показалось ей странным и необъяснимым в
первые минуты пребывания в этой комнате. Они все выражали ей свое
соболезнование, говорили о том, как тяжело переживают ее утрату, о горе,
