Почему бы нам не отправиться домой и хорошенько выпить, а потом забыть это
грязное место.
- Нам, видимо, следует завершить исследования, - мягко сказал
Лоренцен.
Джаммас-луджиль вытащил замызганную старую трубку и принялся набивать
ее. Его грубое темное лицо исказила насмешка.
- Исследуйте мой зад! Вы знаете так же хорошо, как и я, что это
практическая экспедиция. Нам лучше потратить время на поиски другой
подходящей планеты.
Лоренцен вздохнул.
- Сомневаюсь, что это возможно. Даже у нашей экспедиции были
трудности с финансированием. Где же мы раздобудем средства для другой? На
Земле осталось достаточно нерешенных проблем, на которые парламент всегда
сможет потратить общественные фонды, вместо погони за неуловимой мечтой, а
на частные денежные пожертвования далеко не уедешь.
- Вас это волнует? - спросил турок.
- О... да. Думаю, да. Но я никогда не собирался покидать Солнечную
систему навсегда. - И тут Лоренцен догадался: - А для вас очень важно,
Кемаль?
Инженер кивнул:
- Да. Важно. Я уже в том возрасте, когда хочется осесть где-нибудь,
создать семью. Но что может человек делать в Солнечной системе? Только
работать на кого-нибудь другого всю жизнь. Я хочу быть сам себе хозяином.
Я думал... а, к черту! - Его голос потух, а глаза невидяще смотрели на
равнину.
- Еще есть надежда, - сказал Лоренцен. - Может быть, туземцы живут
под землей или где-нибудь в этом роде. Так что им будет все равно, если мы
колонизируем поверхность. В этом случае они даже выиграют - торговля и
тому подобное.
- Возможно. - Огонек сверкнул в глазах Джаммас-луджиля. Но затем они
вновь погасли. Он сжал волосатую руку в кулак. - Но _ч_т_о_-_т_о _ж_е
произошло с первой экспедицией! Я подозреваю, что туземцы убили их и
уничтожили все следы...
- Сомневаюсь, - сказал Лоренцен, хотя в глубине души ощутил
нарастающий страх. - Как они могли добраться до корабля на орбите? Как
персонал мог быть настолько неосторожным, чтобы допустить это? Нет, я
по-прежнему думаю, что с ними что-то случилось в космосе. Случайный
метеор, какие-нибудь неполадки, или...
- Подобные вещи больше не случаются с кораблями.
- Могут случиться, если произойдет несколько маловероятных
совпадений. Или... подождите, вы ведь говорили, что была попытка саботажа
на "Хадсоне"?
- Была. Минутку... вы имеете ввиду...
- Я ничего не имею ввиду, Кемаль. Но дома есть группы, настроенные
против самой идеи колонизации. Ресуррекционисты считают, что это
противоречит воле Господа. Монархисты, коллективисты, евгенисты, все эти
фанатики знают, что их крайне незначительные шансы захватить власть совсем
исчезнут, если люди двинутся из системы. Там есть группа Хилтона с его
псевдонаучными идеями о внеземных болезнях, вторжениях и мутациях
колонистов во что-то отличное от людей и враждебное им, вы понимаете?
- Бомба, спрятанная в "Да Гамме". - Джаммас-луджиль потер подбородок.
- Это было бы не слишком трудно сделать: их корабль не строился с самого
начала, как наш... Конечно, трудно себе представить, как они смогли
подобраться к нашему конвектору. Все наши рабочие до последнего электрика
были тщательно проверены правительством на предмет саботажа. Но могло
быть, могло быть...
- В этом случае... - В Лоренцене нарастало возбуждение. - В этом
случае нам нечего бояться.
- Зато этим сволочам нужно бояться меня! - рука турка сжалась на
винтовке.
Прошел еще один день. Встало сине-зеленое солнце, рассеялся туман,
выпала роса, с металлическим блеском упав на травы. А через шесть часов
поднялось красное солнце и начался полный день. Облака, подсвеченные
красным и зеленым, плыли по небу, двойные тени повторяли их цвета, трава
мерцала множеством оттенков, когда ее шевелил ветер. Первый солнечный
закат был не очень эффектен, так как Лагранж-2 все еще сиял высоко в небе,
но в конце дня возникла жуткая картина, когда все освещалось лишь огненным
заревом. Парадоксально: становилось прохладно, даже холодно, когда светило
только меньшее солнце, но его красный диск казался устьем огромной печи.
Второй солнечный закат был, как обычно, великолепным взрывом малинового,
оранжевого и красного. Затем наступила ночь со сверкающим великолепием
звезд. Появилась Сестра. Один край ее диска был красным, а другой -
сине-зеленым, более темный центр освещался лишь отраженным светом Трои.
Показавшись над горизонтом, Сестра выглядела невероятно огромной, заполняя
собой полнеба; когда она поднялась в небо, то по-прежнему оставалась такой
же большой, так что человек, привыкший к Луне, не мог избавиться от
ощущения, что она падает на него. Ее свет струился серебристым потоком,
сверканием измороси и росы. Ночь была длинная, тихая и чужая человеку.
Ночь поглотила Лоренцена. Он бродил в холодной тишине, прислушиваясь
к себе, и чувствовал зов Вселенной. Возможно, в конце концов, ему
захочется вернуться сюда. Новая планета будет широко открыта для любого
человека: и он сможет создать свою собственную обсерваторию на космической
станции, постарается проверить собственные идеи, глядя на свою землю и
понимая, что она принадлежит ему и его детям.
Но туземцы... Его настроение снова упало.
Прошел еще один день, за ним другой.
Лоренцен сидел под любимым деревом с книгой в руках, когда услышал
свое имя. Он поднял голову, когда из лагерного громкоговорителя прогремел
голос Гамильтона:
- ...явиться к капитану.
Лоренцен встал, недоумевая, и отправился в штаб.
Гамильтон сидел за столом. Позади него стоял Эйвери, он выглядел
взволнованным. Торнтон, Фернандес, Джаммас-луджиль и фон Остен уже были
здесь и ждали.
- Все здесь, - спокойно сказал капитан. - Можете начинать свой
доклад, мистер Эйвери.
Психолог прокашлялся.
- Я немного продвинулся вперед в рорванском языке, - сказал он.
Эйвери говорил так тихо, что трудно было расслышать слова. - Не очень
много: я по-прежнему не представляю себе их грамматику, а также не могу
выделить элементарные языковые единицы. Но мы уже можем говорить о простых
вещах. Сегодня они сказали, что хотят уйти домой. Я не совсем уверен в
причине, но, думаю, что они хотят рассказать о своих открытиях.
- Они уйдут все? - спросил Торнтон.
- Да. Я предложил отвезти их по воздуху, но они отказались. Почему -
не знаю. Думаю, они правильно поняли меня. Я им показал аэрокар и объяснил
жестами. Но, возможно, они не доверяют нам. Они настаивают на том, чтобы
идти пешком.
- Где их дом? - спросил Лоренцен.
- Где-то на западе, в горах. Это все, что я мог выяснить. Около
четырех недель пути.
- Ну? - спросил фон Остен. - И што же делать нам теперь?
- Рорванцы, - медленно сказал Эйвери, - очень не хотели, чтобы мы
следовали за ними по воздуху. Не знаю, почему - может быть, какое-то табу
или, что вероятнее всего, они просто не доверяют нам, боятся, что мы будем
бросать бомбы на их дома. Вспомните, что они знают нас так же плохо, как и
мы их. Если мы попытаемся следить за ними, я думаю, что они исчезнут в
горах, и мы никогда не восстановим контакт. Однако... - он подался вперед,
- мне кажется, что у них нет возражений, если мы будем сопровождать их
пешком. По-моему, они даже хотят этого.
- Отправиться прямо в ловушку?
- Ich danke! [Покорнейше благодарю! (нем.)]
Фон Остен встряхнул головой так, что разметались его светлые волосы.
- Не кажитесь большим ослом, чем вы есть, - сказал Джаммас-луджиль. -
Они должны понимать, что оставшиеся смогут отомстить.
- Шмогут? - фон Остен вспыхнул и ударил себя в грудь для
убедительности. - Как оштавшиеся ужнают об этом, ужнают, где мы?
- По радио, конечно, - нетерпеливо сказал Гамильтон. - Вы возьмете с
собой портативный передатчик...
- Но если чужаки ужнают, что у наш ешть радио?
- Интересное замечание, - согласился капитан. - Есть шанс, что они
никогда не слышали об этом явлении. И я не думаю, чтобы здесь им
кто-нибудь об этом рассказывал. Пока что мы можем доверять им больше.
Он потер пальцем переносицу.
- Мистер Эйвери хочет отправиться с ними, и я согласен, что мы должны
послать несколько человек. Возможно, это наш единственный шанс установить
контакт с местным правительством, или что там у них есть. Нечего и
говорить о том, как важно познакомиться с их технологией, и со всем
остальным. В конце концов, они, возможно, не будут препятствовать людям
селиться здесь. Мы еще этого не знаем, и наша обязанность - узнать.
Вы, джентльмены, сейчас в лагере не нужны, ваша основная работа
выполнена, и поэтому, логически, вы и должны составить группу контакта. Вы
будете поддерживать с лагерем постоянную радиосвязь, и, конечно, на всем
пути производить наблюдения. Не думаю, что это будет легкая прогулка. Вас
могут подстерегать болезни, ядовитые существа или вообще что-нибудь
невообразимое. Не забывайте, где мы находимся, на Рорване может таиться
смерть. Но все-таки, я думаю, все пройдет нормально. Дело это чисто
добровольное, и никакого позора не будет, если кто-нибудь откажется - но я
вижу все согласны?
Лоренцен не был в этом уверен. Он признался себе, что немного боится,
и предпочел бы остаться в лагере. Но, что за черт - остальные же
согласились.
- Конечно, - сказал он.
Позднее ему пришло в голову, что каждый боялся, что его назовут
трусом. Забавное существо человек.
9
Первые три-четыре дня были настоящим мучением. Затем мускулы
привыкли, и они стали проходить по сорок километров в день без особого
напряжения. Это было утомительно - просто идти по прерии, которая
простиралась до самого горизонта. Дождь не мешал движению; люди облачались
в непромокаемые накидки, а рорванцы не обращали на него внимания.
Попадались широкие реки, но достаточно мелкие, чтобы переходить их вброд,
а заодно и пополнить фляги. Дальнобойные винтовки землян поражали дичь с
расстояния один-два километра, а в те дни, когда не попадались животные,
вокруг хватало диких растений, стебли, листья и корни которых были вполне
питательны. Джаммас-луджиль, несший передатчик, каждый вечер связывался с
лагерем, используя азбуку Морзе, чтобы у рорванцев не возникли подозрения.
Гамильтон установил треугольником три робостанции, которые пеленговали их
передачи, и таким образом всегда знал, где находится отряд. Его
собственные сообщения не содержали ничего особенного и лишь уточняли
детали того, что они уже обговорили.
Рорванцы пользовались своими компасами и картами, их символы легко
переводились в земные, с учетом некоторых особенностей. Карты были
начерчены от руки, хотя это не означало, что туземцы не знают печати;
линии на карте были утонченными, словно на китайских картинках. Они были
выполнены в меркаторовой проекции с характерной сеткой линий и начальным
меридианом, проходящим через южный магнитный полюс, что наводило на мысль
о том, что туземцы знали истинную форму своей планеты.
Лоренцен научился различать туземцев по характерным чертам. Аласву
был суетливый, порывистый и чрезмерно разговорчивый; Силиш - медлительный
и тяжеловесный; Янвусарран - темпераментный; Джугас казался наиболее
интеллигентным, и он много работал с Эйвери. Лоренцен старался участвовать
в уроках языка, но без особого успеха; они уже вышли за пределы
элементарных понятий, где он мог что-нибудь ухватить, хотя Эйвери
утверждал, что достигнутое взаимопонимание весьма проблематично.
- Вы должны научить меня тому, что уже знаете, Эд, - попросил
