портрет марсианина.
Джаммас-луджиль поднял голову и увидел вновь вошедших. Он был
темнокожим, коренастым, с широким лицом и курносым носом, из-под
расстегнутой рубашки виднелась волосатая грудь.
- Приветствую, - весело сказал он.
- Привет, - ответил Лоренцен.
Ему нравился турок. Джаммас-луджиль прошел тяжелый жизненный путь,
который оставил на нем свои отметины. Он был груб, догматичен, и не видел
пользы в литературе, но в остальном был отличным специалистом. Они с
Лоренценом в течение нескольких совместных вахт обсуждали политику,
аналитическую философию и шансы команды академии выиграть первенство по
метеорному поло в следующем году.
- Кто выигрывает?
- Боюсь, что этот недоносок.
Эйвери передвинул своего слона.
- Гарде королеве, - сказал он почти извиняющимся тоном.
- Что? А, да, да... посмотрим... - Джаммас-луджиль нахмурился. -
Кажется, это будет стоить мне коня. Ладно. - Он сделал ход.
Эйвери не тронул коня, а взял ладьей пешку.
- Мат в... пять ходов, - сказал он. - Будете сопротивляться?
- Что? - Джаммас-луджиль лихорадочно изучал доску.
Пальцы Фернандеса извлекли довольно громкий аккорд.
- Видите... вот так... и так... а затем так...
- Черт побери, прекратите этот грохот! - выпалил Джаммас-луджиль. -
Как я могу при этом сосредоточиться?
Фернандес вспыхнул:
- У меня столько же прав...
Джаммас-луджиль оскалился.
- Если бы вы могли играть, было бы еще ничего, - насмешливо сказал
он. - Но вы тянете кота за хвост, мальчишка.
- Эй, Кемаль, полегче, - заволновался Эйвери.
Ко всеобщему удивлению Торнтон принял сторону инженера.
- Здесь должно быть место мира и спокойствия, - отрезал он. - Почему
бы вам не поиграть в спальне, сеньор Фернандес?
- Там сейчас отдыхают вахтенные, они спят, - ответил уругваец. Он
встал, сжимая кулаки. - И если вы думаете, что можете указывать как нам
отдыхать...
Лоренцен отступил, чувствуя беспомощное замешательство, которое у
него всегда вызывали споры. Он пытался сказать что-то, но язык, казалось,
распух у него во рту.
Именно в этот момент появился Фридрих фон Остен. Он стоял у дальней
двери, слегка покачиваясь. Всем было известно, что он протащил на борт
ящик виски. Он не был алкоголиком, но на борту не было женщин, а не мог же
он все время чистить свои любимые ружья. У солдата-наемника из руин
Европы, даже если он окончил Солнечную академию, зарекомендовал себя в
Патруле и назначен главным оружейником экспедиции, не было других
интересов.
- Што шлучилось? - спросил он.
- Не ваше чертово дело! - бросил Джаммас-луджиль. Им часто
приходилось работать вместе, но они не выносили друг друга. Это
естественно для двух одинаково высокомерных людей.
- Тогда я делать это швой чертово дело, - фон Остен шагнул вперед,
распрямив свои могучие плечи; желтая борода встала дыбом, широкое,
покрытое шрамами лицо покраснело. - Так вы шмеетесь над Мигель опять?
- Я могу и сам позаботиться о себе, - довольно спокойно сказал
Фернандес. - И вы, и этот пуританский святоша можете не вмешиваться.
Торнтон закусил губу.
- Я расскажу вам о святошах, - сказал он, тоже вставая.
Фернандес дико смотрел на него. Все знали, что его семья с
материнской стороны была вырезана во время Себастьянского восстания
столетие назад. Эйвери предупредил всех, чтобы об этом не упоминали.
- Подождите, Джоаб, - правительственный чиновник устремился к
марсианину, размахивая руками. - Полегче, джентльмены, прошу вас...
- Если бы все идиоты с разжиженными алкоголем мозгами занимались
только своим делом... - начал Джаммас-луджиль.
- Разве это не наш чертов дело? - закричал фон Остен. - Мы есть
никудышные - вместе, я бы отдал вас хоть на один день в Патруль с его
дишциплина...
"Доверьтесь ему и он скажет самую неподходящую вещь в самый
неподходящий момент, - пронеслось в голове у Лоренцена. - Он совершенно
прав, но от этого не становится более переносимым."
- Послушайте... - он открыл рот, но заикание, которое всегда
настигало его в моменты возбуждения, помешало продолжить.
Джаммас-луджиль сделал короткий шаг к немцу.
- Если вы выйдете со мной на минутку, мы поговорим об этом, - сказал
он.
- Д_ж_е_н_т_л_ь_м_е_н_ы_! - взвыл Эйвери.
- Это кто джентльмены, они? - спросил Торнтон.
- Und du kannst auch herausgehen! [И ты тоже можешь выйти! (нем.)] -
взревел фон Остен, поворачиваясь к нему.
- Никто не смеет оскорблять меня! - прокричал Фернандес. Его
маленькое жилистое тело сжалось для нападения.
- Не вмешивайся, сынок! - сказал Джаммас-луджиль. - Это может плохо
кончиться для тебя.
Фернандес издал звук, похожий на рыдание, и прыгнул к нему. Турок
удивленно отпрянул. И в тот миг, когда кулак коснулся его щеки, он нанес
ответный удар. Фернандес упал на спину.
Фон Остен взревел и бросился на Джаммас-луджиля.
- Скорее, - прохрипел Эйвери. - Надо разнять их!
Он почти тащил Торнтона за собой. Марсианин схватил фон Остена за
талию и потянул на себя. Немец ударил его по лодыжке. Торнтон сжал губы,
сдерживая крик боли, но не выпустил противника. Джаммас-луджиль стоял на
месте, тяжело дыша.
- Это что еще за безобразие?
Все обернулись на этот голос. В дверях стоял капитан Гамильтон.
Это был высокий человек, крепкого телосложения, с тяжелыми чертами
лица, густые седые волосы обрамляли вытянутое лицо. Он был одет с
безукоризненной аккуратностью, в голубой мундир Союзного Патруля,
резервистом которого являлся. Обычно тихий голос капитана стал непривычно
резким, а серые глаза, как холодная сталь, пронзали всех присутствующих.
- Мне казалось, что я слышу звуки ссоры, но здесь еще и драка!
Все отодвинулись друг от друга, угрюмо поглядывая на него, но избегая
встречаться с ним взглядом.
Он долго стоял неподвижно, глядя на них с нескрываемым презрением.
Лоренцен попытался сжаться, исчезнуть. Но в глубине души он спрашивал
себя, насколько это выражение капитана отражает его действительное мнение
о них. Гамильтон был сторонником строгой дисциплины и педантом, он прошел
специальную психическую подготовку, чтобы справиться со всеми страхами и
комплексами, связанными с его положением. Но он не превратился в машину. В
Канаде остались дети и внуки, и он увлекался садоводством; он не внушал
антипатии, когда...
- У вас у всех есть университетские степени. - Теперь капитан говорил
совершенно спокойно. - Вы образованные люди, ученые и технические
специалисты. Мне говорили, что вы представляете интеллектуальный цвет
Солнечной системы. Если это действительно так, то, да поможет вам Бог!
Ответа не последовало.
- Я полагаю, что вы знаете, что наша экспедиция опасна... - продолжал
Гамильтон. - Я знаю также, что вам говорили о судьбе первой экспедиции на
Трою. Она так и не вернулась. Мне кажется, на нас ложится определенная
ответственность: мы должны действовать, как сплоченный отряд, чтобы выжить
и победить то, что погубило первую экспедицию. Похоже, что вы этой
ответственности не ощущаете. - Он нахмурился. - По-видимому, вы, ученые,
также думаете, что я всего лишь пилот - только извозчик, который должен
доставить вас на Трою и привезти обратно? Если вы так считаете, советую
вам вновь прочесть устав экспедиции - надеюсь, вы умеете читать. Я отвечаю
за безопасность всего корабля, включая ваши жизни. Да поможет мне Бог! Это
означает, что я здесь хозяин. С того момента, как вы вошли в люк корабля
на Земле, до вашего выхода из него снова на Земле, я здесь единственный
хозяин.
Я не дам и плевка за того, кто забудет об этом и попытается
ослушаться меня. Достаточно уже того, что здесь произошла ссора, а ее не
должно было быть. Вы все проведете сутки в трюме - без пищи. Может, это
научит вас лучшим манерам.
- Но я не... - прошептал Хайдеки.
- Вот именно, - отрезал Гамильтон. - И я хочу, чтобы каждый человек
на борту считал предотвращение таких конфликтов своим долгом. Если ваши
жизни и жизни ваших товарищей для вас ничего не значат, то, может быть,
пустые желудки заставят вас подумать!
- Но я _п_ы_т_а_л_с_я_... - закричал Эйвери.
- И не сумели. Полный провал, судя по тому, что я видел. Вы будете
подвергнуты аресту за некомпетентность, мистер Эйвери. Это ваша
обязанность - подавлять нарастающее напряжение в корне. А теперь - марш!
Они повиновались. Никто не сказал ни слова.
Немного позже Хайдеки в темноте трюма прошептал:
- Это несправедливо. Он думает, что он бог всемогущий?
Лоренцен пожал плечами, он очень быстро успокоился:
- Думаю, капитан должен быть таким.
- Но если он будет продолжать в том же духе, все возненавидят его!
- Я думаю, что он сам себе психолог. Может быть, он этого и
добивается.
Еще позже, лежа во тьме на жесткой, узкой койке, Лоренцен размышлял о
том, почему же все неправильно. Эйвери беседовал с каждым в отдельности,
консультировал их, старался чтобы страх и ненависть одного не обернулись
против остальных. По крайней мере, он старался. Но не смог.
Некомпетентность! Может, это и есть проклятие, которое тяготеет над
экспедицией Лагранжа?
5
Небо было необыкновенным.
Здесь, в центре гигантского скопления, двойная звезда пылала, как два
огромных костра. Лагранж-2 сиял так же ярко, как Солнце, хотя был вдвое
меньше его и был окружен сине-зеленым пламенем с сверхъестественным
ореолом короны и зодиакального света. Когда этот свет проходил через
фильтры, становились видны чудовищные протуберанцы по краям короны.
Лагранж-2, в три раза меньше Солнца по угловому диаметру, но почти такой
же по свечению, был насыщенного оранжево-красного цвета, как кусок
раскаленного угля, повисший в небесах. Когда свет обеих звезд проникал
через иллюминаторы в затемненные каюты, лица людей окрашивались неземными
цветами, и, казалось, менялись до неузнаваемости.
Звезды сверкали так ярко, что некоторых из них можно было увидеть
через дымку сияния двойной звезды Лагранжа. С противоположной, теневой
стороны корабля небо казалось тяжелым черным бархатом, усеянным звездами -
огромными немигающими бриллиантами, - пылающие беспорядочные мириады,
толпа блеска и великолепия, которую никогда не увидят жители Земли. Было
грустно осознавать, что их свет, видимый сейчас на Земле, покинул звезды,
когда люди жили еще в пещерах; свет, который сейчас исходит от них,
достигнет Земли в немыслимом будущем, когда там, возможно, не останется ни
одного человека.
"Хадсон" кружил вокруг Трои в 4000 километрах над поверхностью
планеты. Спутник Трои - Илион, выглядел вчетверо больше Луны, наблюдаемой
с Земли; диск его мерцал от тонкой атмосферы, и резкие пятна морей темнели
на поверхности. Маленький мир, очень старый, там нет места для колонистов,
но он может быть богатым источником минералов для людей на Трое.
Планета огромным шаром висела в иллюминаторе, заполняя около половины
небосвода. Хорошо была видна атмосфера вокруг нее, облака и бури, смена
дня и ночи. Ледяные шапки, покрывающие треть ее поверхности, ослепительно
блестели; океаны голубого цвета, на которых непрекращающиеся ветры
поднимали миллионы увенчанных пеной волн, фокусировали свет одного из
солнц в слепящие точки. Там были острова и один большой материк, его южный
и северный конец покрывали льды, лед простирался на запад и на восток,
