- "...является одной из немногих форм убийства, доступных для
представителей всех слоев общества и не нарушающих заповедь,
недвусмысленно запрещающую проливать кровь. Такая заповедь существует
почти во всех крупнейших религиях мира. Различные буддистские секты в
Бирме и на Цейлоне проявили интерес к этой концепции, тогда как
представитель советского правительства, выступая в Кремле, охарактеризовал
ее как - цитирую - "сущую казуистику". Эта точка зрения, однако, вызвала
протест правительства Китайской Народной Республики. Его представитель
назвал, по сообщению Телеграфного агентства Нового Китая, удушающий шарф
(или шейный воротник "тсингтао") настоящим народным оружием, и потому..."
- Марчелло!
Поллетти нехотя повернул голову. Ольга стояла на нижней ступеньке
лестницы. Ее распущенные черные волосы ниспадали на плечи и напоминали
змей на голове Медузы Горгоны; губы, накрашенные малиновой помадой, имели
прямоугольную форму, как диктовала новая мода, а огромные черные глаза
казались безжизненными и тусклыми, как у волка, раненного в живот.
[229]
- Марчелло, - произнесла она, - ты можешь простить меня?
- Разумеется, - быстро-ответил Поллетти и снова повернулся к
телевизору.
- "...Недавно избранный президент Бразилии Гильберт открыл второй этап
Мировых Олимпийских игр торжественным заявлением. Обращаясь к миллионам
зрителей, собравшимся на Центральном стадионе Рио, он сказал, что
подлинный эмоциональный катарсис, должным образом направляемый в процессе
Охоты, еще недоступен всем, тогда как олимпийские состязания гладиаторов,
представляющие собой наиболее чистую и мощную форму" вторичного
эмоционального катарсиса, доступны многим. Далее он заявил, что
присутствие на Играх является долгом каждого гражданина, искренне
желающего не допустить массовой гибели людей, как во время войн прошлого.
Вежливые аплодисменты были ответом на его выступление. Первая схватка
сегодня проходила между Антонио Абруцци, трехкратным чемпионом Европы в
боях своеобразного стиля на боевых топорах, и известным финским
бойцом-левшой Аэзиром Дрнги, одержавшим победу в прошлогодних
полуфинальных боях североевропейской зоны. Все указывало на то, что
приближается сенсация..."
- Я была вынуждена так поступить, - сказала Ольга. Ее колени вдруг
начали подгибаться, а рука, стискивавшая перила, побелела от напряжения. -
Извини меня, Марчелло, я так виновата перед тобой.
Правая рука Ольги соскользнула с перил, а из
[230]
левой выпал коричневый флакончик, в содержании которого не приходилось
сомневаться. Пол-летти сразу узнал его: там Ольга хранила снотворное -
точнее, раньше хранила, потому что сейчас в нем не было пробки, и пустая
коричневая бутылочка покатилась по полу.
Стало ясно, что бог сна Морфей вступил в смертоносный союз со своим
братом Танатосом, демоном смерти.
- Я приняла большую дозу снотворного, - произнесла Ольга, чтобы
избежать ненужных вопросов. -- Думаю... думаю...
Несчастная замолчала и безвольно опустилась на темно-серый ковер.
- "...тогда как в схватках на палашах Николай Гроупопополис из Греции
добился решительной победы, нанеся смертельный удар снизу вверх
претенденту на победу Эдуарду Комт-Куше из Франции, смелому, но явно
уступающему ему в мастерстве. В соревнованиях по уцушению в среднем весе
неожиданную победу одержал Ким Сил Кул из республики Центральная Корея".
- Извини меня, - виновато произнес Поллетти, отворачиваясь от экрана.
- Ты сказала, что не можешь уснуть?
- "В группе В классической борьбы с применением двойных стилетов была
объявлена ничья между Хуанито Ривера из Оаксака, Мексика, и Джулио Карерри
из Палермо, Сицилия, тогда как..."
- Я сказала, - произнесла Ольга слабым, но отчетливым голосом, - что
приняла большую дозу снотворного.
[231]
- "...В соревнованиях по метанию гранат, средний вес, Майкл Бернштейн
из Омахи, Небраска, несмотря на растяжение мышц плеча, взорвал своего
соперника..."
- Я не раскаиваюсь, - продолжала Ольга. - Это ты, Марчелло, довел меня
до этого своим равнодушием, и ты, если в твоей бесчувственной душе
сохранились остатки совести, будешь испытывать мучения худшие, чем те, что
я испытываю сейчас, и когда-нибудь поймешь, что бездействие является
искаженной формой действия, а отсутствие внимания - это своего рода
внимание, и когда наступит этот день...
- Ольга, - перебил ее Поллетти.
- Да? - спросила она; ее голос был едва слышен на фоне дыхания
Чейн-Стокса.
- Извини меня, но я забыл получить в аптеке твое снотворное по рецепту.
Ольга грациозно встала с пола, взяла сигарету со столика и закурила.
Она глубоко затянулась, выпустила к потолку облако дыма и спросила:
- Марчелло, почему ты все время забываешь выполнять мои просьбы? Вчера
ты проходил мимо аптеки.
Поллетти наморщил лоб. Он всегда восхищался способностью Ольги
выходить из самой неловкой ситуации без малейшего смущения.
"...а в соревнованиях специальных бронированных автомобилей
"Астон-Мартин Вулкан-5" первым добился исключительно точного и
поразительно удачного попадания в фаворита состязаний "Мерседес-Бенц
Мертвая Голова-32"".
Ольга подошла к вазе с искусственными ро-
[232]
зами и несколькими легкими умелыми движениями создала отвратительную
композицию из цветов. Она почти все делала с блеском, несмотря на то, что
делала почти все не так, как следует.
- Марчелло, - ее голос звучал игриво и небрежно, как всякий раз, когда
Ольга начинала говорить о самых серьезных проблемах, - почему бы нам не
пожениться? Это было бы так хорошо, честное слово, Марчелло, очень хорошо.
- Я женат, - ответил Поллетти.
- Но если бы ты не был женат?
- Тогда мы смогли бы рассмотреть этот вопрос с более реалистической
точки зрения, - заметил Поллетти с осторожностью, приобретенной за
двенадцать лет, прожитых с одной и той же любовницей.
Ольга печально улыбнулась и стала подниматься по лестнице, ведущей на
террасу. На верхних ступенях она остановилась.
- У меня создалось впечатление, что ты больше не женат. Ведь ты уже
получил извещение о расторжении брака, правда, Марчелло?
- К сожалению, не получил, - ответил Поллетти серьезным, честным и
мужественным тоном, к которому прибегал, когда требовалось очень
правдоподобно солгать. - В таких вещах нельзя торопить власти. Да и вообще
брак могут не расторгнуть.
- Но его уже расторгли! Признайся. Марчелло отвернулся и принялся
играть со своей маленькой электронной обезьянкой. Она напоминала ему его
самого. На телевизионном экране демонстрировали третий круг состязаний
[233]
на выбывание в групповых рукопашных схватках: по шесть человек с рапирами
и в кожаных доспехах с каждой стороны. Испанцы, по-видимому, одерживали
верх над немцами.
Ольга поднялась еще на одну ступеньку и подошла к тяжелой терракотовой
вазе, которую поставила здесь накануне. Вид этой вазы и лежавшего на тахте
Поллетти почему-то привел ее в ярость.
- Скотина! Свинья! Буйвол! - закричала она, схватила вазу и швырнула
вниз.
Поллетти даже не пошевелился. Ваза пролетела в дюйме-двух от его
головы и разбилась. Бедняжка всегда промахивалась. Ей не везло: с
попаданием в цель, с преданной любовью, мужьями, свиданиями, встречами со
своим психоаналитиком - ей не везло всегда. Доктор Хоффгауэр сказал ей,
что она является ярко выраженной мазохисткой, пытающейся компенсировать
стремление к самоуничтожению псевдоспонтанными садистскими действиями,
которые, разумеется, никогда не осуществляются благодаря ее явно
выраженной жажде смерти. Это очень плохо. Однако, напомнил доктор,
Поллетти находится в еще худшем положении, поскольку его жажда смерти не
смягчается, по-видимому, импульсами садизма, помогающими удержать ее в
разумных рамках.
"Международный час Охоты" закончился, и таймер выключил телевизор.
Поллетти, спокойный обладатель ничем не ограниченной гипотетической жажды
смерти, встал, смахнул с головы терракотовую пыль и пошел к двери.
- Куда ты собрался? - строго спросила Ольга.
[234]
. - Подышу свежим воздухом, - ответил Поллетти.
- Тогда возьми меня с собой.
- Не могу. Я иду в клуб охотников. Туда пускают только
зарегистрированных охотников или жертв.
- Туда можно заходить всем!
- Только не в зал номер один, он лишь для членов клуба, - возразил
Поллетти, - а я направляюсь именно туда.
- Но ведь ты только что заявил, что хочешь подышать свежим воздухом.
- Совершенно верно. После того, как подышу свежим воздухом, я пойду в
клуб.
- Свинья! - крикнула Ольга.
- Час! - ответил Поллетти и вышел на улицу.
ГЛАВА 10
- Передвижная камера один вызывает Центральную. Вы слышите меня.
Центральная, вы слышите меня? Прием.
- Слышу вас хорошо, - ответил Мартин. Это он был Центральной. Едва ли
не первое, что они сделали после прибытия в Рим, - организовали командный
пункт. Ему всегда хотелось этого - иметь командный пункт, в котором он
будет главным под кодовым наименованием "Центральная". И вот он осуществил
свою мечту: в его распоряжении находилось радио- и телевизионное
оборудование стоимостью в четверть миллиона долларов, размещенное в углу
бального зала
[235]
Борджиа. Он сидел среди этого оборудования с микрофоном в одной руке и
сигаретой в другой, с наушниками на голове и был очень доволен.
- Докладывает передвижная камера два. Но мне не о чем докладывать.
- Тогда продолжайте действовать, как раньше, - строго распорядился
Мартин.
Танцовщицы ансамбля "Рой Белл", закончив очередную репетицию, отдыхали
на сцене, пили черный кофе и обсуждали различные способы предохранения
ногтей от трещин. Кэролайн читала книгу об уходе за коккер-спаниелями.
Положив книгу, она подошла к командному посту Мартина.
- Передвижная камера три включается.
- Вы хотите сказать: докладывает, - поправил Мартин.
- Извините. Передвижная камера три докладывает о том, что докладывать
не о чем.
- Понятно, - коротко бросил Мартин, затягиваясь сигаретой и вытирая
лоб.
Наушники немилосердно жали ему уши, но он не собирался снимать их
из-за такой мелочи. Ерунда, Мартин знал, что другим приходилось
выдерживать кое-что похуже.
- Докладывает передвижная камера четыре. Послушай, Мартин, как
относительно...
- Не Мартин, - перебил Мартин. - Мой позывной "Центральная".
Он раздраженно покачал головой. Это был Чет. По-видимому, он
недоволен, что ему приходится работать в качестве наблюдателя, к тому же
четвертого. Но это было необходимо, иногда
[236]
такое в жизни случается. К тому же Чет не должен был пользоваться
преимуществами их двенадцатилетней дружбы и фамильярно обращаться к нему
по имени, особенно после того, как Мартин разъяснил всем необходимость
использования позывных в подобной операции.
- Докладывайте, передвижная четыре! - рявкнул Мартин.
- Не о чем докладывать. Центральная, - сообщил Чет. - Передвижная
камера четыре просит разрешения сделать перерыв на обед.
- В разрешении отказано, - твердо заявил Мартин.
- Но послушайте. Центральная, у меня не было времени даже на завтрак...
- А вот чтобы арендовать Колизей, время нашлось, - заметил Мартин.
- Послушай, я ведь ухе все объяснил. Я не собирался...
- В просьбе отказано! - завопил Мартин. И более спокойным голосом
добавил: - Я чувствую, что сейчас должно что-то произойти. В такой
обстановке отпустить вас на обеденный перерыв не могу, передвижная четыре,
никак не могу.
- Ну хорошо, - ответил Чет, или передвижная четыре. - Буду вести
наблюдения до тех пор, пока не поступят иные указания. Связи конец. То
есть, я хочу сказать, конец связи.
Мартин судорожно сжал микрофон. Господи, как он ненавидел легкомыслие,
разболтанность, фамильярность, неповиновение и все такое! До сегодняшнего
дня он не задумывался над этим, но теперь, когда он возглавил доверенную
ему
[237]
операцию, положение изменилось. Он даже немного сочувствовал мистеру
Фортинбрасу.
- Смотри-ка, сколько здесь всякого оборудования, - произнесла Кэролайн
голосом, в котором полностью отсутствовал интерес.
