из эстрагона.
- Ты уверен?
- Совершенно.
- Тогда выпей.
Поллетти поднял стакан, взглянул на Сильвестре, еще раз понюхал и
поставил стакан на стол.
- И правильно, - согласился профессор. - То, что тебе показалось
запахом уксуса, было за-
[210]
пахом мышьяка - его в коктейле солидная порция.
Поллетти смущенно улыбнулся, обнаружив, что переминается с ноги на
ногу, как школьник, и сказал:
- У меня сегодня насморк. Разве можно надеяться...
Профессор взглядом заставил его замолчать, затем нажал кнопку на
панели. Из стены выскочил диван и едва не снес стену. Оба сели.
После короткой, но многозначительной паузы Сильвестре произнес:
- Марчелло, до сих пор ты удачно избегал смерти.
- Разве это не относится к большинству людей? - быстро возразил
Поллетти. - Я хочу сказать, что природа самой жизни случайна и
необъяснима...
Профессора невозможно было отвлечь от выбранной темы.
- В первый раз тебе повезло - жребий оказался счастливым: ты стал
охотником, а в жертвы компьютер выбрал слабоумного англичанина.
- Он был не слабоумным, - возразил Поллетти, - а рабом своих привычек.
- Неважно... Англичанин оказался легкой добычей, - продолжал
Сильвестре, - мечтой любого охотника. Затем ты стал жертвой, а твоим
охотником был девятнадцатилетний юноша, страдавший от безответной любви. И
снова убийство не составило для тебя особых трудностей; между прочим,
по-моему, бедный мальчуган просто ис-
[211]
кал такой способ самоубийства, против которого не возражало бы общество.
- Ничего подобного, - ответил Поллетти. - Юноша оказался немного
рассеянным.
- А когда ты стал охотником в третий раз, в качестве жертвы тебе
попался этот нелепый немецкий барон, думавший только о лошадях.
- Действительно, справиться с ним было нетрудно, - признался Поллетти.
- Справиться со всеми было нетрудно! - воскликнул Сильвестре. -
Неужели ты думаешь, что так будет продолжаться вечно? А теория
вероятности? Просто тебе еще ни разу не попался хороший противник! Больше
ты не сможешь одерживать победы, не используя умственные способности,
быстроту реакции, интуицию, без тщательной подготовки.
- Послушайте, профессор, я не так уж плох. Смотрите, уже почти
двадцать четыре часа, как я являюсь жертвой в своей четвертой Охоте, и еще
ничего не произошло.
- За тобой уже наверняка следят, - заметил Сильвестре. - Твой охотник
изучает тебя, манеру твоего поведения, выбирает наилучший момент для
нанесения удара. А ты даже не подозреваешь об этом.
- Очень в этом сомневаюсь, - возразил Поллетти с чувством достоинства.
- Вот как? Он сомневается! Ну что ж, посмотрим, как ты справишься с
опознанием.
Профессор Сильвестре снова нажал кнопку. В зале стало темно. Он нажал
на другую кнопку. У противоположной стены возникли пять чело-
[212]
веческих фигур. Четверо из них были подставные "ангелы", по терминологии
Охоты, - многие выражения сохранились со времен легендарной второй мировой
войны. Один был убийцей, и Поллетти предстояло его опознать.
Поллетти внимательно посмотрел на фигуры. Они изображали полицейского,
швейцарскую стюардессу, священника-иезуита, носильщика из отеля и
иорданского араба. Они медленно подошли к дивану и исчезли.
Сильвестре включил свет.
- Ну? Кто из них был охотником?
- Нельзя ли взглянуть еще раз? - попросил Поллетти.
Профессор отрицательно покачал головой.
- Я и так дал лишнюю секунду.
Марчелло потер подбородок, взъерошил волосы и нерешительно произнес:
- Араб показался мне каким-то подозрительным...
- Неправильно!
Сильвестре снова нажал кнопку, и у дальней стены возник иезуит, фигура
которого в освещенном зале казалась прозрачной, но была хорошо видна.
- Взгляни, - сказал Сильвестре. - Иезуит, вне всякого сомнения, не
тот, за кого пытается выдать себя. Буква "И", первая буква в названии его
ордена, видна как на правой, так и на левой стороне груди. Ведь это сразу
его выдает!
- Я никогда не обращал внимания на иезуитов, - пробормотал Поллетти,
вставая и звеня монетами в кармане.
[213]
- Но в Риме они попадаются на каждом шагу! - воскликнул Сильвестре.
- Именно поэтому я никогда не обращал на них внимания.
- Как раз поэтому ты должен был замечать их! - В голосе Сильвестре
звучало возмущение. - Фальшивая деталь в традиционной одежде - самый
верный признак и сразу должна вызвать подозрение. - Он печально покачал
головой. - Когда я принимал участие в Охоте, мы обращали на подобные вещи
особое внимание. Ничто не ускользало от моего взгляда.
- Ничто, кроме банана со взрывчаткой, - подхватил Поллетти.
- Верно, - согласился профессор. - Этот парень из Нигерии узнал о моем
пристрастии к тропическим фруктам.
- Насколько я помню, у вас были и некоторые другие ошибки, - уколол
учителя Поллетти.
- А я и не скрываю, - голосом, полным достоинства, произнес
Сильвестре. - Мне всегда не везло, поэтому теперь я стараюсь научить
других избегать моих ошибок. У меня были весьма способные ученики. Боюсь,
Марчелло, ты к ним не относишься.
- Пожалуй, - согласился Поллетти.
- Ты закончил полный курс обучения. Нельзя сказать, что у тебя начисто
отсутствуют способности. Но какое-то глубоко засевшее безразличие,
равнодушие мешает тебе вложить душу и сердце в самое благородное занятие
человека - Охоту!
- Пожалуй, вы правы, - признался Поллет-
[214]
ти. - Почему-то интерес к этому у меня быстро исчезает.
- Наверное, в твоем характере есть какой-то серьезный недостаток, -
печально произнес профессор Сильвестре. - Какая судьба ждет тебя, мой
мальчик?
- По-видимому, я умру, - заметил Поллетти.
- Да, пожалуй, - согласился Сильвестре. - Но тут возникает другой
вопрос: как ты умрешь? Будет ли твоя смерть великолепной, как гибель
камикадзе, или жалкой, как у загнанной в угол крысы?
- Не вижу особой разницы.
- Что ты! Между этими смертями колоссальная разница! - воскликнул
профессор. - Раз уж ты не можешь хорошо убивать, сумей по крайней мере
красиво умереть. В противном случае ты навлечешь позор на свою семью,
друзей и на школу тактики жертв профессора Сильвестре. Никогда не забывай
лозунг нашей школы: "Умирай не хуже, чем убиваешь!"
- Постараюсь запомнить. - Поллетти встал.
- Мой мальчик! - Сильвестре тоже поднялся и положил стальную руку на
плечо Поллетти. - Твое кажущееся равнодушие - всего лишь прикрытие глубоко
скрытого мазохизма. Ты должен бороться не только с охотником, угрожающим
твоей жизни, но и с более опасным врагом внутри себя.
- Постараюсь. - Поллетти попытался подавить зевоту. - Но сейчас я
должен спешить, у меня назначена встреча...
- Конечно, конечно, - сказал профессор. -
[215]
Однако нам следует решить небольшую проблему платы за обучение; этим
можно заняться прямо сейчас. После сегодняшнего урока сумма составляет
триста тысяч лир. Если ты можешь...
- В данный момент не могу, - поспешно ответил Поллетти, заметив, что
рука профессора из нержавеющей стали находится всего в дюйме от его сонной
артерии. - Но завтра утром, как только откроются банки, я заплачу все.
- Ты мог бы сейчас выписать мне чек, - предложил Сильвестре.
- К сожалению, у меня нет чековой книжки.
- К счастью, у меня есть.
- Мне очень жаль, но я не могу выписать чек сейчас, потому что деньги
хранятся в банковском сейфе.
Сильвестре пристально посмотрел на упрямого ученика, пожал плечами и
снял стальную руку с плеча Поллетти.
- Хорошо, - сказал он. - Завтра? Честное слово?
- Честное слово, - подтвердил Поллетти.
- Закрепим наше джентльменское соглашение рукопожатием. - И профессор
протянул свою стальную руку.
- Пожалуй, не стоит, - возразил Поллетти. Профессор улыбнулся и
протянул здоровую руку. Поллетти с чувством пожал ее. Внезапно Сильвестре
отдернул руку и уставился на ладонь. На ней красовалась капля крови.
- Видите? - Марчелло показал крошечный блестящий шип, прикрепленный к
ладони. - Как
[216]
вы справедливо заметили - фальшивая деталь... Если бы этот шип был смазан
ядом кураре... Добродушно посмеиваясь, он направился к выходу.
Сильвестре сел и поднес к губам раненую руку. Он чувствовал себя
несчастным. Этому Пол-летти с его дурацкими выходками наверняка предстоит
скорая встреча с кладбищем. Но, напомнил себе профессор, такая же судьба
ожидает всех людей, тогда как его, профессора Сильвестре, отвезут скорее
всего на свалку металлолома.
ГЛАВА 8
В бальном зале Борджиа римского "Хилтона" Кэролайн репетировала танец,
который собиралась исполнить сразу после убийства Поллетти с танцовщицами
ансамбля "Рой Белл". В зале царила полная тишина, изредка прерываемая
возгласами вроде: "Я просила включить розовый направленный прожектор, а не
яркий верхний свет! Неужели тебе это не ясно, тупой, ни на что не
способный кретин?"
Мартин, Чет и Коул сидели в первом ряду спешно выстроенного
зрительного зала, задумчиво теребя верхние губы. Они видели, что Кэролайн
далеко не Павлова, но этого от нее и не требовалось. Недостаток
способностей она компенсировала подлинным женским обаянием, которое
прямо-таки обволакивало зрителей. Танцовщицы ансамбля искусно изображали
различных женщин, тогда как Кэролайн не требовалось
[217]
ничего изображать - она была Женщиной, обладающей каким-то особым
магнетизмом. Иногда она казалась вампиром, иногда - валькирией. Ее
стройное тело было не способно на неуклюжее движение или жест, а длинные
светлые волосы ниспадали на плечи подобно золотому дождю.
- Как танцовщица она ничем не выделяется, - произнес Мартин, дергая
себя за верхнюю губу, - зато какая женщина!
- Просто удивительно, - кивнул Чет; - Глядя на нее, видишь то вампира,
то валькирию.
- Это верно, - поддакнул Коул, убрав пальцы от верхней губы. - А вы
обратили внимание, что ее стройное тело кажется не способным на неуклюжее
движение или жест и как ее длинные светлые волосы ниспадают на плечи
подобно золотому дождю?
- Цыц! - проворчал Мартин, не переставая теребить верхнюю губу.
Он собирался произнести именно эти слова, и какой-то молокосос
опередил его. Он решил уволить Коула вместе с Четом. Мартину не нравились
умники.
Танец закончился. Слегка запыхавшись, Кэролайн сошла со сцены и
опустилась в кресло рядом с Мартином.
- Ну? - спросила она. - Как?
Трое мужчин начали восторженно бормотать комплименты.
- В Колизее все готово к завтрашнему утру? - Кэролайн повернулась к
Мартину.
- Абсолютно, - уверил ее Мартин. - Освещение, сцена, микрофоны с
дистанционным управ-
[218]
лением, пять кинокамер и две запасные. Есть даже специальный микрофон
узконаправленного действия, чтобы записать предсмертный хрип жертвы.
- Прекрасно. - Кэролайн на мгновение задумалась, и ее лицо, в танце
походившее на лицо вампира или валькирии, стало лицом Дианы, безжалостной
богини охоты. - А теперь давайте взглянем на фотографии этого Поллетти.
Мартин передал ей пачку цветных снимков, восемь на десять дюймов,
сделанных несколько часов назад и уже проявленных, обработанных,
увеличенных и доставленных сюда благодаря магической силе денег.
Кэролайн внимательно рассматривала фотографии.
- - Сколько ему лет? - внезапно спросила она.
- Около сорока, - ответил Мартин.
- Под каким знаком он родился?
- Под знаком Близнецов, - тут же сказал Чет.
- Он хитер, - объявила Кэролайн. - Вот эти морщинки вокруг глаз...
- Мне кажется, он прищурился, когда наш человек начал фотографировать,
- робко заметил Коул.
- Морщины есть морщины, - безапелляционно заявила Кэролайн. - Но мне
нравятся его руки. Вы обратили внимание? Его пальцы расширяются на концах,
кроме левого безымянного.
- Ты совершенно права, - согласился Мартин. - Раньше я как-то не
заметил.
- Вы, наверное, не спрашивали мнения френолога?
[219]
- Господи, мисс Кэролайн, - произнес Коул, - у нас просто не было
времени.
- Разве так уж важно, какие шишки у него на голове? - спросил Мартин.
- От тебя требуется всего лишь убить этого парня.
