Он даже не удивился. Американца так переполняли впечатления от этой
жизни, что ему было не жалко поделиться ими с другими. С логикой у него
было все в порядке: если у тебя чего-то много, ну, скажем, женщин, не
жадничай, поделись с другом.
Странные эти американцы. Ко всем народам относятся свысока, как боги
или дети, при этом имеют раздражающую привычку постоянно всем восторгаться.
Он живет в Америке и всем восторгается, потом он приезжает в Россию и тоже
всем восторгается. Ты думаешь, почему ты живешь здесь и тебе так хреново, а
он приезжает и всем направо и налево восторгается. В какую бы ситуацию он
не попадал: плохую или хорошую - он остается лишь восторженным зрителем,
которому показывают захватывающий спектакль жизни. Любые новые впечатления,
с твоей точки зрения даже гадкие и позорные, для него - все равно, что
нечаянный подарок.
Это настолько выводит из себя, что хочется дать этому американцу по
морде. Однако вскоре понимаешь, что это бесполезно. Потому что это тоже
приведет его в восторг, как новое и необычное впечатление.
Это случилось, когда они устроили вечеринку с "барбикью", (по-русски
шашлык) у тихой речки, которая незаметно прокладывает себе путь в ивовых
зарослях почти в самом центре города. Их было четверо, две девушки и двое
мужчин. Костер, тьма речного берега, вино, музыка из машины, игривые
прикосновения, когда пары уже разделились, и смелость в действиях одних
только подстегивает других пойти еще дальше в осуществлении своих порочных
желаний.
Глаза девушек, одетых во все черное, разогретые вином и мясом, горели
в отблесках костра словно глаза ведьм на ночном шабаше. Очень скоро всех
захватил общие танец древних египтян.
Дочка танцевала удивительно мило. Несмотря на невероятно тонкие
линии, ее тело было необычайно гибко и подвижно. А как известно, любой
танец - это игра тела, целью которого служит обольщение партнера. В танце
легко происходит сближение тел и выяснение на уровне легких прикосновений и
движений, правильный ли выбор ты сделал.
Танец двух пар то сливался в общем безумии телодвижений и на первый
взгляд случайных прикосновений к интимным местам, то распадался на более
естественные полеты каждого мужчины со своей женщиной.
Девушки первыми нарушили благопристойность светского пикника и
слились друг с другом в интимном поцелуе. Папа немного опешил от такого
поворота событий. По всему было видно, что это у них происходит не в первый
раз. В нем даже зашевелилась ревность, при этом он понял, что сегодня
позволено все.
В какое-то мгновение папе удалось вырвать свою девочку из общего
развратного танца. Дочка, похоже, давно ждала от него этого, она
наклонилась к его уху и разгоряченным дыханием прошептала.
- Покатай меня на руках...
Папа поднял ее на руки и закружил на месте. Молодые сильные ноги
обхватили его бедра, дочка откинулась назад, а затем обвила его тело
руками, как змея обвивает свою новую жертву.
Кто мог ожидать такого безумства от одетой по последнему крику моды
девушки, нет, не девушки, а тончайшей почти бесплотной тени, какой модно
быть у современных выпускниц колледжей, предпочитающих говорить больше на
английском, чем на родном языке? Ее облик никак не вязался с ее
способностям к математике и статусом круглой отличницы. А ведь этот ребенок
с лицом ангела, бывшая студентка мехмата московского университета и
недавняя выпускница вашингтонского, была без пяти минут магистром
экономики!
Слишком умная женщина всегда пробуждала у папы противоречивые
чувства. С одной стороны было любопытно узнать, как она в постели, а с
другой, трахать девушку с такими мозгами - это все равно, что компьютером
забивать гвозди.
Тем не менее папа отнес дочку в тьму кустарника, недоступную
отблескам костра. Там они в яростном объятии упали в траву под каким-то
деревом и превратились в доисторических самца и самку, лишь изредка
обращаясь к техническим достижениям современного секса.
Впрочем, одна вещь немного сбивала папу с толку. Самка была слишком
активна и иногда мешала ему непредсказуемостью своих действий. Наконец он
понял, в чем дело. Его партнерша слишком долго жила в стране, где женщины
третируют мужчин своими претензиями на равноправие. Это катастрофически
сказалось на сексе, где сама природа распределяла роли насильника и его
жертвы. И теперь американки сами пытаются трахать мужчину, удивляясь,
отчего вокруг так много развелось импотентов.
Но папа, как человек опытный, быстро справился с этой проблемой, всей
своей массой прижав дочку к земле так, чтобы та не смогла даже
пошевелиться.
Он так хотел ее, что едва вошел внутрь, как почувствовал, что тут же
и закончит. Для спасения положения он призвал на помощь все ту же
математику, кажущуюся многим сухим и бесполезным предметом. Площадь круга -
пи эр квадрат, стал выписывать он формулы в голове. Только бы не кончить!
Интеграл от икс - икс квадрат пополам. Ну еще продержись немножко! Он
зарычал, как настоящее животное, и непроизвольно усилил движение.
Внезапно дочка осознала, что сейчас произойдет, и как женщина во
время родов переходит на родной язык, она выдохнула из себя по-английски:
"Ноу! Ноу!",- после чего, извиваясь, стала вырываться. Но самец уже ничего
не понимал. Схватив жертву мертвой хваткой, подняв голову к Луне и оглашая
окрестности нечеловеческим воплем, он закончил начатое.
Здесь их и застала вторая пара, уже давно закончившая акт любви,
цивилизовано используя заднее сидение автомобиля.
Их глазами папа увидел всю дикость их расположения на земле: он,
тяжело дышащий, с надетой на одну ногу штаниной, рядом она в платье на
ушах. Кроме того, во время бурного акта любви трусы обоих успели куда-то
запропаститься. В таких случаях хорошо, если достанутся трусы подруги, а то
можно и без них уйти.
Кто была вторая девушка для этой истории не имеет большого значения.
В Москву ее занесло страстью русских американцев к перемене мест, часто
принося их посмотреть, ну как там на родине, не случилось ли чудесных
перемен, не превратилась ли она в цветущий рай на американский манер, но с
русской душой.
Она отнюдь не была бесплотной тенью. При небольшом росте она имела
все, чтобы сводить мужчин с ума: темные волосы, карие обжигающие глаза,
хорошую грудь и развитые бедра, и еще что-то в поведении, что сразу
чувствует любой мужчина, и что превращает его в жертву могущественной
женской природы.
Папа не стал исключением. Этой ночью он совершил необъяснимый
поступок. Он предложил американцу поменяться девушками, на что тот, конечно
же, с радостью согласился. Еще бы, этому хоть в омут, лишь бы побольше
новых впечатлений.
Итого: этой ночью случились три из возможных для четырех человек
комбинаций спаривания. Папа представил четвертую комбинацию - американец,
как возможный партнер. Нет, подумал он с отвращением - слишком много будет
новых впечатлений за одну ночь для одного америкоса.
С утра он не знал, куда в присутствии дочки деть глаза. Хуже он себя
еще никогда не чувствовал. И главное, он сам не мог понять своего ночного
предательства. Неужели, в глубине своей природы он настолько циничен и
развращен?
Выбрав удобный момент, он подошел к дочке, и с трудом глядя ей прямо
в глаза, спросил: "С тобою все в порядке?"- вложив в свой вопрос по крайней
мере два: во-первых, простит ли она его когда-нибудь за предательство, и
во-вторых, есть ли у него хоть малейшая надежда на дальнейшие отношения?
- Все нормально,- ответила дочка с бездной безразличия к происшедшему
и легким состраданием к нему, мучаемому угрызениями совести бедняжке.
"Неужели, это никак ее не задело?- подумал папа.- Такого просто не
может быть!"
Дочка и папа вышли из огромных ворот монастыря.
- Ты бы хотела уйти в монастырь?- с усмешкой спросил он у своей
привлекательной спутницы.
- Не знаю, если только в мужской,- мило скорчила свою гримаску Дочка.
- Ха-ха. Нет, я говорю о женском.
- Не знаю,- задумалась дочка.- А потом из монастыря уйти можно?
- Конечно, это же не тюрьма.
- Ну тогда, если ненадолго... исправить свои грехи и потом обратно.
- Хитрая! Дело в том, что, когда тебе отпускают грехи,
предполагается, что ты не будешь совершать их вновь. Мало того, ты должна
перед Богом искренне в них раскаяться и обещать больше не нарушать его
заповедей.
- А ты сам в Бога веришь?
- Нет, хотя и знаю, что он есть.
- Почему же ты нарушаешь его заповеди?
- Какие?
- Ну, не прелюбодействовать, например. Как там: "Не возжелай жены
ближнего своего".
- Вот именно "ближнего"!- Попытался слукавить папа.- О жене
"дальнего" ведь не сказано ни слова. Кстати женщинам, кроме того, что она
должна убояться своего мужа, вообще ничего не заповедано.
- Ты хочешь сказать, если у меня нет мужа, я безгрешна?
- Да ты просто ангел, достаточно на тебя взглянуть. Кстати,
интересно, как у тебя это происходит. Предположим, ты видишь мужчину,
получаешь сексуальный импульс, и все - у тебя сразу возникает потребность
овладеть им?
- Ну, что-то вроде того.
Папа вспомнил оценивающий взгляд дочки, при их первой встрече и
понял, что стал очередной галочкой в списке дочкиных побед. С одной
стороны, ему было приятно, что он сексуально привлекателен для женщин, а с
другой, не каждому понравится быть одним из, а не единственным и
неповторимым.
- Почему ты изменяешь?- спросил он дочку со смешанным чувством
ревности и любопытства.- Что это, потребность твоего тела или стремление к
эмоциональному контакту?
- Думаю, и то, и это,- совершенно искренне ответила дочка, и
направилась к выходу из монастыря. И папа больше не стал ее мучать своими
расспросами.
Начинало вечереть. Они сели в машину и неторопясь поехали по
вечернему городу. Внезапно дочка тихо охнула и схватилась за свой живот,
светлой полоской блестевшим между короткой кофточкой и юбкой.
- Что с тобою?- обеспокоено спросил папа.
- Нет, ничего, уже отпустило,- дочка откинулась в кресле и закрыв
глаза на несколько минут замолчала.
"Несчастное дитя",- подумал про себя папа. Он вспомнил слова
американца о состоянии здоровья дочки. В шестилетнем возрасте ей делали
прививку и грязной иглой случайно занесли вирус гепатита. Теперь ее печень
была обречена. Ее разрушение - это только вопрос времени. При этом, дочке
абсолютно нельзя пить, и что она просто обожала делать.
- Тебе чего-нибудь хочется?- спросил папа
- Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего на свете?
- Чего?- поинтересовался он, зная наперед, что выполнит любое ее
желание, даже самое необычное.
- Воблы с пивом...
Папа удивленно посмотрел на дочку. Впрочем, он тут же вспомнил, что
это совершенно естественное желание для всех беременных и русских
американцев наесться соленой малоблагородной рыбы. У беременных это
потребность тела, а у эмигрантов потребность души.
- Нет ничего проще,- сказал он и свернул к одному из городских
вокзалов, где на импровизированных рынках всегда можно найти воблы и пива к
нему.
Кроме рыбы и пива дочка неожиданно попросила купить и полное собрание
сочинений Гюго, которое тут же продавал с рук какой-то спившийся
интеллигент. На вопрос папы, зачем ей Гюго, если она завтра уезжает, дочка
ответила, что она возьмет книги с собою, так как не уверена, что прочла его
всего. Вот такое странное сочетание инфантильности и сумасшедшей
начитанности представляла из себя эта девочка.
Любое потребление пива совместно с соленой закуской требует либо
великолепной компании с задушевной беседой, либо великолепного вида перед
