лицом, сказав несколько слов. Красавец мрачно взглянул на Холина,
мрачно улыбнулся, упрятал фото за пазуху и вышел в сопровождении тако-
го же молчаливого друга.
- Brigandi! - По отечески восхитился Мадзони. Взгляды банкира и Холина
одновременно скрестились на духах - подарке жене Эдгара Николаевича.
- О! Pazzo1. Подарок, похоже, некстати.- Коснулся красивой коробки.-
Между прочим, чертовски дорогие. отменный запах. Жан Пату. Передайте
жене вашего заместителя.
Черная "Волга" с красной мигалкой неслась по Садовому кольцу, съехав с
Крымского моста, повернула направо на Кропоткинскую и нырнула в первый
переулок налево, будто пассажиры "Волги" решили отобедать у Федорова в
знаменитом ресторане "Кропоткинская, 36". К ресторану примыкало заве-
дение куда менее веселое - или напротив, сверх веселое? - институт
Сербского.
Седой вышел из машины, осмотрел облицованное белосерым мрамором здание
и нырнул в подъезд.
Генерал-полковник Лавров сидел на койке в казенном одеянии и выглядел
жалким, на подбородке и щеках торчала черная щетина с белыми островка-
ми. Глаза генерала блуждали, будто неумелый кукловод дергал глазные
яблоки изнутри.
Седой вошел в палату в сопровождении врача, жестом отпустил человека в
белом халате, психиатр, уходя, застыл на пороге и успел крикнуть:
- Мы ведем себя хорошо. мы образцово себя ведем!
Седой увидел, как от лекаревского нестерпимо унизительного "мы", Лав-
ров дернулся, как от удара кнутом. Два раза прозвучало "мы", и два ра-
за судорога искажала лицо генерала.
Седой застыл посреди палаты. Генерал вскочил с койки, как ученик из-за
парты при появлении директора школы.
- Садитесь, генерал.
Лавров покорно опустился.
Седой придвинул стул ближе к кровати, удобно обосновался в позе роде-
новского мыслителя:
- Как дела, генерал?
- Хорошо,- Лавров с трудом разлеплял губы и изгонял подавленность из
глаз.
- Вас малость подкололи? - Седой сменил кулак, подпирающий подбородок.
Генерал кивнул.
- Вы ошиблись тогда, генерал,- сказал Седой то, ради чего пришел.
- Я ошибся тогда,- с покорностью заводной игрушки повторил генерал.
- Крепко ошиблись,- добил Седой.
- Крепко ошибся,- согласился генерал.
- Но мы тоже люди, генерал.- Искренне, сам веря в происходящее, заклю-
чил Седой. Генерал кивнул, короткие рукава дурацкой куртки дернулись.
Седой посмотрел на убогие тапочки генерала и отвел глаза.
- Скажем, у вас был нервный срыв. небольшой. и вернем на прежнее мес-
то, в прежнем звании.
На глаза генерала навернулись слезы. Седой отвесил безмолвный полупок-
лон и отбыл. По щекам генерала, продираясь сквозь щетину, катились со-
леные капли.
Лена Шестопалова служила в одном из совучреждений в Цюрихе. Лена вла-
дела немецким и французским, чуть итальянским, и только ретороманский
числился ее проколом, но и говорило на праязыке в Швейцарии всего нес-
колько тысяч. У Лены имелись: отменная кланово-родственная поддержка в
Москве, точеная фигура, волосы а ля расцвет Голливуда и темперамент,
убедиться в наличии коего мог каждый мужчина совколонии, обладающий
данными для участии в эксперименте. и допущенный - Лена предпочитала
глупых красавцев умным уродам - к эксперименту.
Холин - очевидно промежуточный типаж - встречался с Леной уже полгода,
с трудом представляя, каков его порядковый номер в списке обожателей
мадам-фрау-сеньоры Шестопаловой.
Последнее время Холину досталось, и сейчас, сидя в квартире Лены на
кухне и уплетая обычный радяньский борщ, Эдгар Николаевич мучился од-
ним: сможет ли он после передряг последних недель? И, если сможет с
трудом и без блеска, не зря ли наворачивает борщ и не усугубит ли борщ
шаткость его амурного положения?
- Я сегодня болею.- С откровенностью, сравнительно недавно шагнувшей к
совковым дамам с запада, предупредила Лена.
У Холина едва ложка не выскочила от восторга, но пробурчал он нечто
вроде:
- Ну, вот. Я так скучал. сплошное невезение.
Вместо объятий, неосуществимых по техническим причинам и, видимо, в
погашение усилий и средств, затраченных на борщ, Лена потребовала у
Холина повозить ее по магазинам. Холин не знал, что Цулко следит за
ним. Пашке запало холинское, полудетское "она меня любит", и Цулко ре-
шил, что Ольга Холина обязана знать, что ее любят меньше, чем любит
она. Менее всего Пашка желал банальной семейной свары, Цулко боролся
за себя - а это священная борьба. Пашка хотел разрыва супругов Холи-
ных, ожесточения, взаимной ненависти, а после. расправа с женой станет
лишь вопросом времени.
Для разжигания ненависти, Пашка сфотографировал Холина и Шестопалову в
кафе, на верхних этажах магазинов, целующимися у подъездов, выходящими
из машины. отпечатанные фотографии, после ухода Холина на работу, заб-
росил в холинский почтовый ящик.
Фотографии попали жене.
Пашка желал одного: скорейшего исчезновения единственного свидетеля;
средства из своего арсенала использовать так часто - о Чугунове еще
говорили - он не мог. Свой покой, возможность бухать "чекиста за буг-
ром", не омраченность бытия лишней нервотрепкой Цулко оценивал высоко.
Ольга раскладывала фотографии и не верила собственным глазам: каждый
знает, что творится кругом, но каждый умеет подобрать к себе ключик,
чтобы увериться - меня чаша сия минует. И когда неминуемое совершает-
ся, обманутого срывает с тормозов. Сейчас неуправляемость Ольги Холи-
ной становилась очевидной.
Холин вошел в дом, встретился взглядом с женой и сразу догадался, что
нет такой шкалы, чтобы определить бальность надвигающегося шторма. Ле-
тели тарелки. а может не летели?.. бился фарфор. а может и не бился?..
крушился хрусталь. а может и не крушился?.. значения не имеет. Фурия
показалась бы жалкой ощипанной птахой в сравнении с обманутой Холиной.
И тогда она решилась на роковой шаг, со спокойствием, едва не вогнав-
шим в кому, сообщила:
- Я все расскажу. про тебя и про твоего ублюдка-зама!
Худшие опасения Пашки подтверждались, и способность Цулко к прозрению
будущего в данном случае утешала слабо. Холин позвонил Мадзони домой,
несмотря на поздний час, выдавил всего лишь:
- Вы обещали. помочь.- И распрощался. В коридоре скользнул мимо жены,
как мимо бесконечно чужого и очевидно враждебного существа.
На следующий день Холина вышла из магазина в метрах четырестах от до-
ма, груженая пакетами с провизией. Рядом с магазином краснела лаком
низкая спортивная машина с красивым черноволосым мужчиной за рулем. На
заднем сидении валялся мотоциклетный шлем. Мужчина видел: многочислен-
ные пакеты вот-вот повалятся на землю, выскочил из машины, переступил
путь женщине и, улыбаясь неотразимо, так как умеют улыбаться только
обольстительные жиголо под небом теплых городков на Лигурийском побе-
режье предложил:
- Вам помочь? Вот моя машина.
Холина растерялась, с ней давно не заговаривали мужчины, красивые тем
более, на улице в особенности:
- Я живу. здесь. Вот. всего только несколько десятков метров.
Улыбчивый, с матово гладкой кожей и тугими черными кольцами волос, по-
мощник подхватил большую часть пакетов и зашагал рядом с Холиной. Оль-
га понимала далеко не все из того, что говорил нежданный паж: озера.
солнце. альпийские домики на склонах. форель в горных реках. рододенд-
роны в скальных распадках. стрельба из арбалета на лужайках, уложенных
бархатным дерном. Подошли к дому. Холина поблагодарила: не хотелось,
чтобы этот располагающий человек ушел и. пропал навсегда. Холина не
знала, что сказать, как подержать разговор и. не уходила: смущение
женщины, очевидное и ненапускное, придавало ей изящество естества.
Похоже, итальянец предложил отобедать, и Холина согласилась сразу, не
раздумывая, спросив лишь:
- Днем?..
- Я заеду за вами в двенадцать.
До вечера Холина ощущала странное волнение, а когда явился муж волне-
ние сменилось ожесточением. Оба не сказали друг-другу ни слова. Утром
муж ушел на работу. Холина долго одевалась и придирчиво красилась.
Ровно в полдень раздался сигнал автомобиля, впорхнул с улицы через
приоткрытое окно.
Ольга спустилась. Мужчина замер у правой передней дверцы, распахнул
ее, усадил гостью, поддерживая за локоть. Обошел автомобиль спереди,
сел, обернулся. подал с заднего сидения ошеломляющие цветы.
Холина благодарно кивала, цветы лежали на коленях, машина неслась в
ресторан. Обедали в почти пустом зале при свечах, от дневного света
избавляли толстые, засборенные шторы с бахромой и кистями. Время обеда
пролетело незаметно. Холина захмелела от вина и прикосновений к за-
пястью нового знакомого.
Спортивная машина покидала город и поднималась в горы по извивающейся
дороге. Остановились у крошечной гостиницы "Фахверк", побелку стен пе-
речеркивали крест на крест мореные деревянные брусья.
Холина старалась не думать о цели визита в гостиницу. и не могла не
думать. Итальянец склонился к конторке управляющего: оба улыбались.
Ольга с цветами стояла чуть в стороне, сквозь окно виделся альпийский
луг в полевых цветах, плавные изгибы зеленых склонов и коровы - нет,
не стада - группки по две-три буренки.
Итальянец подошел к Ольге, взял ее за руку, повел за собой. Поднялись
по деревянной лестнице в небольшую комнату с низким потолком, сияющую
чистотой: широкая кровать, два кресла, столик с вазой. и старинный ба-
рометр на стене. в приоткрытую дверь виднелась крохотная ванная.
Итальянец поставил букет в вазу и. рассмеялся. Ольга улыбнулась в от-
вет: жгучее чувство - смесь унижения и восторга - пронзило ее, глаза
намокли.
Итальянец привлек женщину к себе. Вышли через пару часов, и машина по-
неслась по горной дороге. Еще не темнело, но воздух стал гуще, ощути-
мей. Итальянец предложил остановить машину и прогуляться, Ольга охотно
согласилась. Шли, взявшись за руки, как юные любовники, сгорающие от
первых страстей. Смотрели под ноги - приходилось обходить много острых
камней. Холина увидела красивый цветок у валуна, поросшего мхом, выр-
валась вперед, присела на колено, охватив стебель и не решаясь сорвать
цветок.
Холина обернулась, чтобы привлечь внимание нежного друга и.
.Увидела у итальянца пистолет, нежный друг улыбался ничуть не менее
тепло, чем в ресторане, в дороге, в холле гостиницы, в постели. Тонкие
пальцы медленно наворачивали на ствол дырчатый цилиндр. Хорошо постав-
ленным, как у многих латинян, голосом нежный друг негромко напевал:
- Que sera sera.
Холина попыталась подняться. поняла, что ноги не слушают, вскрикнула.
Нежный друг сделал шаг навстречу и стал медленно поднимать ствол пис-
толета. Сзади и с боку раздалось мычание, и Холина с тоской подумала:
последнее, что удастся увидеть в жизни, черно-белая корова, и вымя,
неправдоподобно большое, почти чиркающее толстыми сосками о землю.
- Que sera sera.- Итальянец сделал еще шаг, и ствол пистолета принял
почти горизонтальное положение.
Холиной никогда не приходилось заглядывать в такую маленькую, черную
и. бездонную дырку.
Ноги служить отказались, и Холина решила упасть с колен и покатиться
по склону, она упала. и в этот момент раздался глухой звук, будто
треснула доска или чихнула корова.Нежный друг понял, что промахнулся,
выругался:
- Sangue della maruzza!
Посмотрел на корову, на огромное вымя, решил подбодрить себя шуткой:
- Come, grande, povera!1 - И рассмеялся, готовясь к новому выстрелу.
От безысходности силы вернулись к Холиной, Ольга вскочила и побежала,
итальянец, желая стрелять наверняка, побежал вслед. Холина стремитель-
но и легко прыгала меж камней, итальянец пришел в ярость от несговор-
чивости жертвы и мчался, не разбирая дороги, напролом.
Холина слушала только биение собственного сердца, и вдруг тишину гор
прорезал вопль. Ольга обернулась. Итальянец на бегу зацепился за скры-
тый травой островерхий камень, упал, выронив пистолет, и покатился по
