- Коля, не смей! - закричала Елена.
- Да что здесь такого? - настаивал Марк Васильевич.
- Правда, Елена, - нерешительно сопротивлялся инженер, - человек ведь
от чистого сердца...
Гоголь-Моголь и Доктор в полной растерянности наблюдали за всей этой
каруселью. Разгледяев обнял инженера. Елену передернуло.
- Ничего страшного, - подытожил акт обнимания Разгледяев. - Теперь и
мне легче на душе - в такой день и меня удостоили. А ты, Лена, говоришь
я с гадостью. А чего вам теперь бояться? Вам теперь все трынь-трава, вы
победители, вон какая у вас славная компания, вы теперь кого угодно раз-
давите, конечно, в переносном смысле, - поправился Разгледяев, заметив
гневный взгляд Елены. - Что ты сердишься, Леночка? Каково мне стоять
здесь перед вами и признаваться в своей низости? Ты же хотела меня осра-
мить, вот я и исполняю свой долг и торжественно объявляю в соответсвии с
нашим уговором...
- Каким уговором? - спросил инженер, которому слово уговор показалось
неуместным.
- Право, Николай... ах ты господи, опять забыл, ну-да Николай Степа-
нович, совсем маленький вопросик, даже не знаю стоит ли, такая мелочь,
да и Леночка вот уж все забыла.
- Нет, объясните, пожалуйста, - поймался инженер.
- Раз вы настаиваете - но, я повторяю, такая мелочь, я единственно,
чтобы не оставалось сомнений в моем приходе, тут, право один лишь долг
чести и не более того. Правда, разве этого мало?
Инженер замер ожидая объяснения.
- Не надо волноваться, вы еще, не дай бог, подумаете - здесь заговор
или, хуже того спор. Просто мы с Леночкой договорились послать вашу ру-
копись в этот институт специально...
- Не ,было этого! - вмешалась Елена.
- Да и я говорю ничего и не было, ты еще сказала: если Колю признают,
ты за свои слова перед ним извинишься.
- Неужели правда? - инженер обратился к Елене.
- Все было не так и не то. Никакого уговора не было, он лжет!
- Я - лгу?! - обиделся Разгледяев. - Тогда ответь при всех: от кого
ты узнала про институт?
- Какая разница? - Елена вся дрожала. - Зачем все это сейчас?
Излишняя нервозность, исходящая от Елены, постепенно овладевала всеми
участниками праздничного ужина.
- Конечно, какая в конце концов разница, - согласился Разгледяев. -
Такой торжественный день, а мы грыземся по мелочам. Вокруг-то, огляни-
тесь, весна, правда, погода мерзкая, но все же чувсвтуется брожение мо-
лодых соков, вот-вот из слякоти и грязи прорастет новая неведомая жизнь.
В такую пору не хочется умирать, - Разгледяев сделал паузу, - нет, вес-
ной умирать обидно, обидно, что все только начинается, а тебе говорят -
хватит, все это не для тебя, дружок, и пока ты мертвый там лежишь в неу-
добной позе, над тобой земля расцветатет, птички с песнями размножаются,
человеки клейкими листочками любуются. Несправедливо.
- Ох, ваша правда, - согласился Гоголь-Моголь, - очень несправедливо.
Вот у нас сегодня, понимаешь...
- Постойте, что вы все о смерти? - недоуменно спросил инженер.
- Я бы и рад не говорить о таких скучных вещах, но что делать - так и
лезет на язык, будто кто-то специально подталкивает. И вроде нехочешь
огорчать окружающих, но так и подмывает...
- Выражайтесь яснее, - строго попросил Доктор.
Он знал сколь пагубна неопределнность для инженера.
Разгледяев глубоко вздохнул и выразился ясно:
- Нет больше Петра Семеновича, вашего злейшего врага, профессора Су-
ровягина.
- Что значит нет? - не понимал инженер.
- Погиб, под колесами метрополитена.
Гоголь-Моголь, буквально задрожал от нетерпения и принялся огляды-
ваться по сторонам. Доктор полез в карман за очередной сигаретой, а Еле-
на опустила голову, закрыв лицо руками.
- Но самое неприятное, - Разгледяев пододвинулся к инженеру, - не в
этом. Ведь профессор не просто так свалился от головокружения, а его
столкнули. Компетентные органы уже ведут расследование.
Марк Васильевич уставился на инженера.
- Что вы так на меня смотрите? - удивился Богданов.
- Я просто думаю - придет к вам следователь и спросит: гражданин Бог-
данов Николай Степанович, где это вы были вчера с утра до обеда?
- Не понимаю - почему ко мне придет следователь? -инженер чуть осту-
пил назад.
- Да я же к примеру, игра воображения, вы представьте будто он уже
пришел и спросил, - Разгледяев сделал паузу, - где вы были вчера в озна-
ченное время?
- Я, я, - будто вспомнив что-то знакомое, начал запинаться Богданов,
- я спал, здесь, а, впрочем, кажется, нет... да, точно, я гулял, по го-
роду... знаете ли, такая погода, солнце... расслабился немножко.
- Ну, дорогой мой, что это за алиби? Вы спали или гуляли?
- Все-таки с гадостью пришел, - как в пустоту сказала Елена. - Коля,
да он решил тебя оклеветать. Ах, какая сволочь, какая сволочь! Но ты
просчитался...
Раздался грохот. Инженер нечаяно свалил бутылку шампанского.
- Так с кем вы гуляли? - уже ни на что не обращая внимания, наседал
Разгледяев.
Инженер нагнулся, собираясь подобрать голыми руками осколки стекла. К
нему подоспел Доктор и, поддерживая инженера, собирался что-то крикнуть
Разгледяеву. Но Богданов, вырвался и надвигаясь на Разгледяева начал
громко бормотать:
- Да, я был один, совершенно один среди несметного количества расте-
ний и организмов, таких, знате ли, не обычных, как будто из плотной бу-
маги, - инженер сделал паузу, схватил вилку, - я их только слегка надла-
мывал, но, кажется, никого не толкал, - инженер попытался сломать вилку,
но она только согнулась нержавеющей спиралью. - Слышите, я его не уби-
вал! Слашишь, Елена, я не убивал!
- Я профессора задавил! - криком признался Гоголь-Моголь.
Разгледяев презрительно посмотрел на утописта.
- Да, сегодня, в обед, но я же не знал, что он профессор! Вы что, не
верите? - Гоголь-Моголь посмотрел на Елену. - Вот и Елена подтвердить
может. Мы же с ней тогда и встретились.Скажи им, Елена, что под мой по-
езд свалился профессор, ты же видела... - Гоголь-Моголь, сам поразился
своим же словам и замолчал.
- Ты? - остолбенел Разгледяев, - Ты?
Елена горько улыбнулась и подтвердила:
- Да я, я там была, видишь, Разгледяев- ты просчитался.
Тем временем инженер подкрался к Марку Васильевичу и как слепой при-
нялся ощупывать нежданного гостя.
- Здесь должна быть специальная защелка, собачка такая, металличес-
кая, - приговаривал инженер залезая Разгледяеву за пазуху.
- Какая защелка... - отбивался Разгледяев.
- Сейчас, сейчас, - успокаивал инженер. - Сейчас, Елена, я найду ее и
все кончится.
- Ээээ, бросьте ваши штучки. Шут Гороховый! - кричал Марк Васильевич.
Странные телодвижения прекратил Доктор.
- Коля, не беспокойся, мы сами все сделаем, мы обязательно защелку на
место поставим, - Доктор оторвал наконец инженера от испытуемого. - А
вы, уходите сейчас же, мы вас тут все плохо переносим.
- Нет, пусть останется, - кричал инженер. - Нужно проверить наконец:
существует или ангажировано!
Но Марк Васильевич не остался. Он только подошел к Елене, будто еще
раз хотел опровергнуть внезапную догадку, постоял, изучая ее новое лицо,
и с твердым подозрением удалился навсегда.
Причины и последствия
Тем временем к угрюмому шестиэтажному зданию по опустевшим от темноты
улицам и переулкам спешил Анатолий Ермолаев. Конечно, он соврал Мозгово-
му, что пойдет спать. Как только Михаил Федорович ушел, молодой человек
отправился на помощь бедному изобретателю. Ему показалось, что во всей
этой истории он наконец нащупал причины жесткого противоборства и что
пора остановить поток несчастий и как-то снять напряжение с грозовой ту-
чи, нависшей над головой Богданова. Теперь, после открытия спутника, все
опять смешалось. Он опять стал сомневаться в безграмотности инженера.
Эта мысль особенно его терзала. Ему снова хотелось, чтобы Богданов ока-
зался гением-одиночкой.
Конечно было бы обидно, окажись инженер просто не в своем уме. Что же
- думал Толя - прав Разгледяев? Это было бы неприятно и противно, про-
тивно и несправедливо. Может быть, тогда Толя и копейки ломанной не дал
бы за весь этот распрекрасный мир.
Занятый подобного рода размышлениями, Толя Ермолаев не заметил про-
мелькнувшую мимо фигуру. На этот раз им не суждено было сойтись для пря-
мого разговора. Марк Васильевич озабоченной походкой прошевствовал в
свое неясное будущее. Впрочем, такое ли неясное?
Пройдет немного времени и затянется жестокая рана от измены любимой
женщины. Выйдет в свет его толстая книга и успех ее превзойдет самые
смелые ожидания. Она станет настольной для многих поколений студентов
самых различных факультетов и подвергнется неоднократным улучшенным пе-
реизданиям на самом прогрессивном типографском оборудовании - обстоя-
тельство многозначительное, прямо указывающее на широту охвата и глубину
анализа. Некоторые могли бы иронически не согласиться с такой характе-
ристикой. Напрасно. Разве счастье в том, чтобы всю жизнь мыкаться неп-
ризнанным гением, уповая на пресловутую объективность, так называемых,
грядущих поколений? Это та самая ширма, за которой многие скрывают неве-
жество да так и пропадают в действительной жизни. Пусть уж лучше автор
переживет свой успех, чем наоборот. Однако, сказать то просто - успех.
Его еще надо добыть, нужно проявить своего рода талант, потомучто соз-
дать нечто на один день и труда не требует, и пользы не приносит. Для
долговременного успеха нужна задумка крепкая, увесистая, с учетом всех
тонкостей механизма популярности. Только так можно отвоевать у истории
лет тридцать-сорок нормальной жизни. Естественно, в одиночку сыт не бу-
дешь. Окружающие могут удивиться и спросить: "Отчего ему все в жизни по
плечу, а нам одни шишки на голову?", а еще хуже - начнут проверять, есть
ли у него что-либо такое, чего у других и в помине нету. Чтобы таких
вопросов и желаний не возникало, нужны еще люди такого же разгледяевско-
го размаха. Тогда каждому станет ясно, что живут они сытно и в почете
благодаря таланту, а не вследствие всеобщего разгильдяйства и унылого
отношения к жизни. Наконец, остается вопрос, каковы, так сказать, исто-
рические предпосылки? Наивно было бы полагать, что единомышленники и со-
ратники Разгледяева решились бы бросать самодельные химические бомбы под
колеса литерного поезда или золоченой кареты императора. И уж совсем не-
вероятно, чтобы они смогли обречь себя на изнурительную каторгу или под-
вергнуться унизительному изгнанию с вытекающим отчаянным прозябанием
где-нибудь в Париже или Лондоне. Следовательно, кто-то заранее постарал-
ся за них, предусмотрел, подготовил и расчистил - живите, мол, и радуй-
тесь, во веки веков, аминь! Ну, а если не специально, то это уже есть
натуральное ротозейство, которое в русском народе зовется головокружени-
ем от напечатанного.
Итак, будущее Марка Васильевича проглядывало вполне отчетливо несмот-
ря на сумрак ночи, окутавший город. Что же касается судьбы Толи Ермолае-
ва, то здесь темнота сыграла злую шутку - он уже несколько раз успел
провалиться сквозь тонкую ледяную корочку подмерзших луж, предательски
раставленных на его нелегком пути.
Еще издали Ермолаев увидел стоявшую у богдановского подъезда карету
скорой помощи. Недоброе предчувствие тут же подтвердилось. Под козырьком
парадного, в коммунальном свете стоваттной лампочки, появились трое -
Доктор и Гоголь-Моголь поддерживали под руки изобретателя. Еще минуту
назад инженер корчился, извивался, кричал что-то невразумительное,
обильно брызгая слюной, а вот теперь сник. Только тихо повторял: "Я убил
его". Два санитара, появившихся вослед, попытались посадить больного в
машину, но тот зацепился за товарищей и взмолился:
- Не надо меня в больницу, меня в тюрьму нужно, я все расскажу...
После короткой перепалки все стали запихивать инженера внутрь и
